Игорь Денисенко - Программист Страница 27

Две линии обороны.

Саму схватку плохо помню. Потому как ад. Горящая нечисть и люди. Потоки крови и огня. Чёрная копоть, заслоняющая порой всё происходящее, въедается в глаза, глаза слезятся, и тогда ты полу ослепший тычешь мечом во всё, что приближается. Тёмный силуэт кидается навстречу, и нет уже сил поднять стотонный меч.

Но всё же, поднимаю, а вот отбить чужой удар не успеваю — только поднять навстречу.

Боль пронзает солнечное сплетение, вековечный холод проникает насквозь и выходит между лопаток, но я чувствую, как на моём мече повисла ноша. От боли закидываю голову назад, и слышу крик: Свершилось!

Успеваю увидеть как на небе зажглось ярким золотым огнём солнце, чтобы тут же потухнуть для меня… И я опять оказался в склепе и слышу монотонный голос гида.

— Это захоронение относиться к тысяча… … бла-бла-бла (не слышно каком году). Здесь покоятся останки основателя рода… … бла-бла-бла (опять не расслышал)….и первого хозяина замка. Замок подвергся нападению неприятеля, о чём свидетельствует фреска на стене. К сожалению, часть фрески утрачено и нет никаких сведений….(ни фига не слышно)… останки находятся во втором саркофаге. Поскольку… … … … летописей той поры не сохранилось. И на саркофаге отсутствуют… … … … … Останки принадлежат мужчине средних лет.

И приходит понимание: Это же мои останки! Мой гроб! Спасибо граф за оказанную честь, значит, мне повезло убить последнюю тварь, и там — на фреске изображено как я протыкаю, и меня протыкают. Спи спокойно безвестный рыцарь».

Проснулся и обалдел. Сон во сне, да ещё какой. Сел записать и часть сна забыл. Но зато пришла мысль, что что-то подобное я уже видел — про сон во сне. Был такой фильм с Лёней Дикаприо. Но такое….Ни в какие ворота не лезет. Сказка, а не сон. Скажу сразу, сюжет не мог быть никак навеян моими предпочтениями. Я не большой поклонник Толкиена и всяких страшилок с зомби, скорее наоборот. Не очень понимаю, что приснившееся может означать. Но думается мне — этот мир гораздо сложнее, чем мы можем себе представить, и наша реальность лишь одна из плоскостей многогранника. Когда-то читал, что человек не может представить того, что не может быть на самом деле. Где-то, в какой-то другой реальности всё это вполне может быть…

Записал сон и почувствовал, что провалы между фрагментами сна, не были провалами, что-то там происходило — и действие складывалось логично.

Как быстро и неумолимо летит время. Сегодня утром выглянул в окно, а там легкий снежок лег поверх осенней грязи. Ночью подморозило. Ноябрь уже не за горами. А там глядишь завалит, заметет и прощай тепло до конца Апреля. Терпеть ненавижу эту пору. Листьев уже нет. Вся красота осени похоронена под слоем грязи, и снега ещё чистого нет. Когда белым чистым саваном закроет землю, когда поскрипывает снег под ногами, воздух паром выходит изо рта, а из прояснившей ясной синевы неба светит желтая звезда по имени солнце. Деревца стоят нарядные, укутанные изморозью, а мороз распишет узорами оконные стекла. Хотя нынче росписи мороза не увидишь. И дома, и на работе окна — пластик. Тепло, комфортно, но красоты нет… Впрочем до настоящей зимы ещё две-три недели, а пока придется грязь помесить… Вздыхаю и отправляюсь на работу. Грустно. Вчера пощупал Ирку, не в буквальном смысле, а ну… вы понимаете. Мне нужно было узнать, почему ребенка сделать у нас не получается. И если про себя любимого я не могу узнать ничего (доступ закрыт), то хотя бы про жену информацию получить. Разумеется всё это мог бы сделать и раньше, но опасался узнать нечто пусть и косвенно про себя… Не даром опасался, как оказалось. Пришла инфа, что ребенка она может родить, если сменит мужа. Пипец! Выходит, это я бесплодный. Отдавать рыжую я никому не хочу и не буду. Надо как-то эту проблему решить. Пока не придумал как… Зато узнал ещё одну неприятную информацию. Новый начальник, оказывается, к Ирке клеится, проходу не дает. Она всё отшучивается, но ситуация — хоть работу меняй. Вот уж хрен ему на рыло! Этого я так не оставлю, он у меня скорее работу сменит, чем жене уйти придется.

Вчера днём был у комитетчиков, показали фото человека и попросили инфу про него. Рассказал, что мог. Сказали спасибо. Отношение ко мне стало другое, более уважительное, что ли… Пользуясь случаем, как бы невзначай спросил фамилию начальника отдела (комитетчики Иркин отдел курируют). Те удивились, но сказали. Нарыл в соцсети фото господина Терентьева, распечатал и сегодня сделал «подклад», не уверен, но вроде так это колдуны называют. Суть ведь в чем… Наша жизнь это программа, пусть очень сложная, умная, но с другой стороны не Господь Бог, а просто программа, которую можно обмануть. Вы про махинации с землёй кладбищенской слышали? Вот то-то и оно, что предметы, связанные с кладбищем, несут информацию смерти и если эту инфу внести в информационное поле живого человека, то глобальная программа воспринимает, что чел уже скопытился и его нужно убирать. Вот живой и здоровый человек начинает сохнуть и оказывается очень скоро на кладбище.

Нет, отправлять на тот свет этого злыдня писюкастого я не собирался, но припугнуть надо было… Поэтому, распечатанное фото господина Терентьева я сегодня днем отнес в поликлинику и записавшись на прием к урологу по поводу полового бессилия под его именем, подсунул фото под линолеум в кабинете врача. А потом совершил визит к жене на работу. Постоял под голыми деревьями у здания, покурил. Посмотрел, как моя выскочила с работы в шесть вечера и с хмурым, совсем не родным лицом поспешила на автобусную остановку. Ничего козёл, за это ты ответишь, подумал я, и переместился к служебной автостоянке. Примерно через полчаса в дверях появился мой долгожданный клиент и сходу нажал кнопку сигналки, на которую отозвалась серебристая ауди шестой модели.

— Господин Терентьев? — спросил я, преградив ему дорогу.

— А что вы хотели?

— Я бы хотел, чтобы вы на чужих жен не засматривались и руки не распускали.

— Это что?…,Ты в своем уме? Да ты знаешь, с кем разговариваешь! — возмутился Терентьев.

— Я-то знаю, — кивнул я, — а вот вы не знаете, с кем связались. Вот так сделаю, — я щелкнул пальцами, — и у вас до конца жизни на полшестого будет.

Проговорив это, я развернулся, собрался уходить, а рассвирепевший Терентьев схватил меня за плечо и развернул, явно собираясь ударить.

— А ну стой! Да кто ты такой мне угрожать?!

— Меня зовут «Программист», а кто я такой вам может объяснить (тут я назвал фамилию начальника городского отделения комитетчиков).

Терентьев моё плечо тут же отпустил, и я ушел, размышляя о том, что зря фамилию брякнул, за это мне влететь может от безопасников. Успокаивало одно, зато по морде не получил.

А ночью пришёл откат… Проснулся весь мокрым. Горел просто. Потихоньку встал, чтобы не разбудить Ирку и еле доплелся до кухни, так шатало. Полез в холодильник за льдом, чтобы приложить к голове. Заодно вытащил из шкафчика градусник и замерил температуру. Столбик в термометре мигом добрался до упора. И тогда я доковылял назад, лег и стал мысленно молить бога о прощении и не заметил, как уснул. Утром проснулся абсолютно здоровым.

Не, так не пойдет, решил я. Колдовские примочки — это неправильно, так и сдохнуть можно. В таком деле либо учиться надо, и отводить от себя как они делают, либо как-то по-другому всё творить, но ещё одного такого отката я не перенесу. На голой интуиции тут далеко не уедешь. Интуиция меня, кстати, не подвела. Только пришёл на работу, записал в дневник вчерашний день и тут позвонили… Ага! Так точно! Они самые. Шумилов меня выдернул в контору и начал вставлять по первое число, что я много на себя беру и язык распускаю, а потом повел к шефу. Шеф стал пугать ещё больше, а потом между делом поинтересовался, с какого это перепуга я Терентьеву угрожал. Я ответил. Павел Маркович, посмеялся, сказал, что дело молодое, житейское, в общем, простил меня. Но Отелло впредь изображать не велел, и его не упоминать всуе. Закурил шеф и мне разрешил подымить в его кабинете. Угостил настоящим Мальборо, а не тем, что у нас по лицензии штампуют. Воспользовавшись его зажигалкой, я прикурил и оставил его зажигалку в своей руке. Такая инфа пришла интересная, что над ней нужно было подумать. Хорошо подумать. Меж тем Павел Маркович стал меня инструктировать по совершенно другому делу. И нужно было его слушать внимательно и одновременно инфу о нём с зажигалки считывать. Одновременно не получалось, не Цезарь я, однозначно. Поэтому то, что он говорил, слушал не особо внимательно. Ясно было одно. На днях со мной свяжется Зеленский, ему потребуется моя помощь, и я должен буду сказать и сделать то-то и то-то. По всему выходило, что друзья безопасники хотят меня подставить по полной программе. И не факт, что если после всего этого Эмма меня в живых оставит, то в целях безопасности эти друзья не подсуетятся стереть.