Татьяна Богатырева - Фейри с Арбата. Гамбит Страница 28

   Михаил нахмурился.

   - Правила есть правила, все это ты читала в контракте. На последнюю миссию можешь прийти в любой день с двадцатого октября по двадцатое ноября, думаю, помнишь. А сейчас - допивай, одевайся, и поехали.

   Едва начавшие зеленеть тополя казались нарисованными серым карандашом, люди - смутными силуэтами, а настоящей была лишь боль под правой ключицей, куда угодила стрела. Лиля то и дело потирала несуществующую рану, морщилась и сжимала руки, чтобы не искать свою тростниковую дудочку. А перед глазами стояло лицо Эри - когда он понял, что она умирает.

   Горстка пикселей не должна плакать от того, что погасла другая горстка пикселей. А ей не должно быть так больно от того, что пиксели больше не сложатся именно в это лицо. Он же нарисованный. Его нет, и никогда не было. Вся его любовь - продукт высоких технологий и девичьей мечты. Дери ее сворой.

   То и дело косившийся на нее Михаил нашарил в кармане начатый блистер, протянул ей.

   - Три штуки под язык, пока сами не растворятся. И потом по штуке в час.

   - Эти стрелы - такая гадость, - виновато пожала плечами Лиля и попыталась улыбнуться.

   Выдавив крохотные таблетки, она сунула их в рот и только потом догадалась глянуть название: глицин. Ага.

   - А еще лучше - ложись спать, - серьезно добавил Михаил. - Выпей сладкого чая, поешь меда или шоколадку какую - и спать. И никакого кофе до конца недели, хорошо? Я буду звонить.

   Помог ей выйти из машины и уехал. Лиля постояла-постояла посреди двора, равнодушно посмотрела на огромного злобного мастиффа, - гордость местного (с третьего этажа) то ли бандита, то ли совсем наоборот, - от которого еще неделю назад влезла бы на дерево, как кошка. Мастиффа такое вопиющее пренебрежение расстроило: он сначала зарычал, а потом почему-то попятился и забился под лавку. Где-то на краю видимости появился собачий хозяин - размахивал руками и орал что-то неприятное. Лиля поморщилась.

   - Не надо, чтобы собака гуляла без поводка, - сказала она и все-таки поплелась к подъезду.

   Дома было душно и пыльно. Надо бы прибрать хоть немного, подумала Лиля, принесла из ванной тазик воды, бросила туда тряпку. Тут же вспомнила, что нужно разуться, вернулась в прихожую, скинула кроссовки и пошлепала на кухню. Михаил же сказал, что нужно сладкого чаю...

   А потом можно поиграть, то есть нужно, обязательно нужно поиграть и увидеть, что Тейрон победил в войне с Луайоном. И ведь наверняка можно найти в кодексе упоминание об Эри! Он же был важным персонажем! И о принцах прочитать - она же точно помнила, что королем стал старший принц, Артур Бероук, а младшего в какой-то стычке изловили луайонцы и предали огню во славу Асгейра, потому что младший принц оказался богопротивным колдуном. Она так легко позволила Эри ввязаться в эту безумную авантюру лишь потому, что точно знала: все у него получится, Артур согласится возглавить мятеж... а они его убили. И вовсе тот Артур был не похож на благородного, мудрого и доброго короля Артура из игры, а был он похож на мастифьего хозяина: холодный, страшный и далекий, как осьминог какой. Как бандит или политик.

   Лиля вскочила, бросилась в комнату, перепрыгнула непонятно зачем принесенный таз с водой.

   Включила компьютер.

   До мелочей знакомая заставка, - хрустальные башни, исчезающие в порталах фейри и Сушь, наступающая впереди орды кочевников, - почему-то ее напугала. Раньше - не пугала, ни разу, Лиле только любовалась работой художников и звукорежиссера, сумевшего вплести в шелест сухих листьев отзвуки Рахманинова и Бетховена. А сейчас...

   Нахмурившись, Лиля вышла в игровое меню. Здесь была другая музыка, без намека на вздохи тростниковой флейты.

   Пока загружалась игра, напрочь позабытое сохранение посреди какой-то дурацкой миссии, Лиля пыталась побороть дурацкую надежду на то, что сейчас на экране вместо королевского дворца появится вересковая пустошь...

   ...Эри подхватит ее в свое седло, обнимет, а она заиграет на дудочке, прямо на полном скаку, и погоня утонет в тумане: сначала кони погрузятся по колено, потом - по брюхо, и последним утонет зеленый плюмаж Марка... А поднятого лука, белых от ненависти и страха глаз, стрелы в груди - не будет. И того страшного лица у Эри, как будто это в нем стрела, тоже не будет...

   Вместо пустоши оказался коридор, и похожий, и не похожий на тот, которым они с Эри пробирались в покои принца. Те же серые стены, факелы, стражники у дверей - одинаково неподвижные, не чешутся, не позевывают, не жалуются друг другу на прокисший эль и надоевших до оскомины служанок. Факелы не чадят и не трещат, а про запахи, неподражаемо промозглые и дымные запахи дворца, и говорить не стоит.

   Из ближайшей стены на Лилю полезло привидение, помеченное красным маркером: враг, надо драться. Глупость какая! Было бы настоящее привидение, она б его расспросила, а не убивала. Вообще убивать - это мерзко, страшно и совсем не интересно. Вот как того стражника. Эри ж его убил, не послушался ее, даже спорить не стал, просто убил. И жалел не о том, что убил, а о том, что она бы расстроилась. Ох, Эри.

   Она потерла заслезившиеся глаза. Болят. И играть расхотелось - замок плоский, картонный какой-то, а если б она действительно встретила Эри вот таким, нарисованным?

   Нет-нет, никаких игр, только кодекс и все.

   Нажав на паузу и даже не поинтересовавшись, как идет бой нарисованного героя с нарисованным привидением, Лиля открыла кодекс, нашла слово "король" - а рядом с ним стояло слово "Брандон". Лиля еще раз протерла глаза, поискала "Артур" - и нашла. Принц Артур, воспитан луайонцами, отказался от предложения лорда Мейтланда возглавить сопротивление, был убит в собственных покоях, когда пытался помешать бегству из дворца младшего брата, будущего короля Брандона... Нет-нет, не может быть! Ерунда какая-то, она же эту игру проходила пять раз подряд, когда игра только вышла! А потом еще раз десять, она же знает кодекс наизусть. Как он вообще мог измениться? Лиля потянулась было к телефону - позвонить Михаилу и спросить... и отдернула руку. Нет, сейчас нельзя. Он будет ругаться, что села играть, а не пошла спать, а вдруг еще скажет, что психоз? Нет, Михаила можно спросить и завтра. А пока - посмотреть еще, может быть, там есть про Эри?!

   Надежда была такой острой и болезненной, что на глаза снова навернулись слезы. И в груди образовался ком, как раз где была стрела. А потом, когда Лиля проморгалась, стало страшно. Господи, что ж она делает? Надеется увидеть его на экране? Может быть, еще и монитор поцеловать?! Нет, нет и нет, никогда, ни за что! Хватит уже, наигралась. До психоза. Лучше горячий чай, шоколадку - и спать. Завтра все пройдет. И станет на один день меньше ждать октября. Целых полгода. Проклятье.

   Быстро, пока не передумала, она вышла в меню и нажала кнопку "удалить программу", а сама сбежала на кухню, чуть не упав о Ллир знает откуда взявшийся тазик.

   - Что-то вы сегодня рано! - вахтерша Валечка, уютная дама лет под шестьдесят, потянулась поправить очки. Не найдя их, смущенно улыбнулась Майлгенну и пожала плечами: - Вот, никак не привыкну, что вижу без очков... - В доказательство она подняла вязание: детский свитерок с узором.

   - Вы такая рукодельница, Валечка, - отозвался Майлгенн, вешая ветровку на крючок и прицепляя к рубашке бейджик с надписью "Михаил Васильевич Дубовицкий. Куратор". - Кстати, Вадим Юрьевич приехал?

   - Уже четверть часа как. И Светлана Васильевна здесь. - Валечка неодобрительно покачала головой и снова застучала спицами, бурча под нос: - Суббота, девять утра, а им бы все работать.

   На бурчание Майлгенн не отреагировал: мыслями он уже был далеко. В родном Тейроне.

   Вчера вечером он так и не заглянул в "игру", посмотреть, что сотворила светлая Лиле такого, что ее убили. Учитывая ее потенциал и пробужденную кровь фейри, можно было надеяться, что ей удалось серьезно отодвинуть наступление следующей Суши. Или хотя бы дать достаточно материала для дальнейших расчетов. Достоверных данных было так мало, что светлый Майлгенн временами чувствовал себя темным: это они не делают разницы между сказочными теориями и фактами, а светлому работать с догадками и низкопроцентными вероятностями - нож острый.

   Он так торопился к монитору, что прошел мимо столика с кофеваркой. Лишь погладив вросшие в системный блок солнечные кристаллы - они ответили перемигиванием и низким, почти неслышным гудением - и запросив записи последней миссии Лиле, он обнаружил отсутствие привычной чашки кофе под рукой. Но тут же про кофе забыл: на экране появился лагерь повстанцев, замелькали быстро сменяющие друг друга картинки, замирающие, как только Лиле начинала говорить. Майлгенн промотал несколько дней, не задерживаясь, глянул мельком - снова лагерь, вроде кто-то скандалит, а Лиле стоит в стороне, ничего интересного, дальше! Но через миг до него дошло: только что на экране мелькнуло знакомое лицо. Вернул назад, разглядел...