Уильям Гибсон - Периферийные устройства Страница 28

Дженис нахмурилась, легонько покачала головой:

– Давай дальше.

Флинн досказала остальное, не особо расписывая, что, по ее мнению, делали Мейкон и Эдвард у Коннера во дворе (Дженис явно и так поняла), вплоть до того, как Леон вез ее сюда и всю дорогу их провожали два маленьких дрона с квадратиками бирюзового скотча.

После кофе обе перебрались из кухни на диван в гостиную, тот самый, на котором Флинн последний раз играла в «Операцию „Северный ветер“».

– Чувак из Клэнтона, который привез мешок денег, знаешь, кто он? – спросила Дженис.

– Нет. Адвокат?

– По фамилии Битти. Адвокатская фирма в Клэнтоне.

– А ты откуда знаешь?

– Два часа назад тут был Райс, договаривался с Мэдисоном, что тот возьмется за одну работенку. Теперь часть клэнтонских денег у нас в подвале, в дыре за топкой.

– Серьезно?

– Я не сочиняю сказок. И деньги не настолько уж сказочные.

– Что за работенка?

– Помочь с дроном. Большим. У Коннера есть армейский коптер. Мэдисона попросили им управлять.

Флинн вспомнила квадрокоптер у Коннера во дворе:

– Я его видела. Похож на орудийную платформу.

– Сумма в подвале больше, чем мы заработали бы в «Су – двадцать семь» за год, – сказала Дженис без всякой радости.

– Что говорил Райс?

– Больше, чем хотелось бы Бертону и Коннеру, меньше, чем хотелось бы мне. Восторженный дурачок этот Райс. Обожает секреты: должен их всем выбалтывать, иначе никто не узнает, что он посвященный. Без ума от Бертона и Коннера, поэтому должен рассказывать и про их дела. А еще без ума от Пиккета.

Флинн смогла вспомнить только одного Пиккета, владельца «Корбелл Пиккет Тесла», дилерской фирмы по продаже новых автомобилей, которая разорилась позже других в городе. Он по-прежнему считался одним из богатейших людей округа, хотя появлялся здесь редко. Флинн видела его раза два на городских парадах, но не в последние годы. Он отправил дочку ее лет учиться в Европу, и, насколько Флинн знала, та обратно не вернулась.

– Корбелл Пиккет?

– Он, сука.

– При чем тут он?

– Здесь начинается левизна, – сказала Дженис.

– Ты думаешь, что деньги от Корбелла Пиккета?

– Да нет же, блин. Бертон заплатил Корбеллу бóльшую часть клэнтонских денег. Райс кипятком писал оттого, что им с Карлосом поручили эти деньги отвезти. Сто раз повторил, что понадобились два магазинных пакета.

– Зачем Бертон платит Пиккету?

– Четверо убитых на Портер-роуд. Чтобы про них забыли. В округе забыли сразу. У полиции штата память не такая короткая, но у Корбелла есть деньги Законодательного собрания, чтобы ее укоротить.

– Он был дилером «Теслы» и ездил с мэром на рождественских парадах, когда мы были маленькими.

– В новехонькой «тесле», – добавила Дженис. – Жаль разрушать твою веру в Зубную фею, детка, но Корбелл имеет свою долю с каждого грамма наркотиков, слепленных в этом штате.

– Не может быть. Я бы слышала.

– Твои друзья и родные тебя оберегали, практически не упоминая при тебе эту мразь. Поэтому ты так легко про него забыла.

– Ты его не любишь, – заметила Флинн.

– Еще как.

– Но если Бертон откупился от управы шерифа, значит Томми в курсе.

Дженис глянула на нее:

– Не совсем.

– Он либо знает, либо не знает, – сказала Флинн.

– Томми хороший человек. Как Мэдисон. Поверь мне. О’кей?

– О’кей.

– Как ты. И вот ты по уши в сделке с людьми, которые говорят, что они в Колумбии, но могут подтасовать лотерею для Леона. Это серьезно левое, Флинн, но ты же не перестала от этого быть хорошим человеком?

– Не знаю, – ответила Флинн и тут же поняла, что правда не знает.

– Подруга, ты ввязалась в эту непонятную хрень не потому, что хочешь разбогатеть. Ты платишь «Фарма-Джону» раковую ренту за мать. Как многие. Как большинство, думаю.

– У нее не рак.

– Знаю. Но ты понимаешь, о чем я. А Томми сохраняет в округе какой-никакой порядок. Насколько может. Он честный, верит в закон. Шериф Джекман – другое дело. Джекман делает что делает, переизбирается раз за разом. Округу нужен Томми, как твоей матери нужны вы с Бертоном, и, может быть, это означает, что ему по временам надо прилагать большие усилия, чтобы чего-то не заметить.

– Почему я узнаю об этом только сегодня?

– Люди тебя жалеют, молчат. Экономика округа держится на лепке еще с того времени, когда мы учились в старших классах.

– Это я вроде как знала. Догадывалась.

– Добро пожаловать в округ, детка. Еще кофе хочешь?

– Боюсь, я и так его перепила.

38. Девушка из среза

Доминика звонком вызвала Льва наверх, а Недертон вернулся на трап и стал смотреть, как перифераль делает силовые упражнения в экзоскелете. Мышцы на ее голых руках и ногах были и впрямь очень рельефными. Недертон гадал, изначально их такими отпечатали или нет.

Угол яхты закрывал от него Тлен, которая о чем-то спорила с Оссианом. Тот был где-то не здесь, и Недертон слышал лишь реплики Тлен на какой-то псевдославянской итерации их общего криптоязыка. Недертон подошел к закрытому бару, надавил на стальной овал. Ничего не произошло.

Показалась Тлен с цветами в белой керамической вазе, прошла мимо периферали и поднялась по трапу.

– Это лишнее, – заметил он.

– Она заслужила торжественную встречу, – ответила Тлен. Ее белое лицо сильно контрастировало с яркими цветами. – Раз уж нельзя предложить ей выпивку.

У Недертона чуть кольнуло сердце от не вполне представимой мысли о Флинн в периферали. Ей, Флинн, тоже выпивку предложить будет нельзя.

– Воду, раз в несколько часов, – сказала Тлен, ошибочно решив, что его заботит перифераль. – При дегидратации она подает тревожный сигнал. Алкоголь – категорически нет.

Она прошла мимо него в яхту.

– Когда мы ее ждем?

– Через два часа, – ответила Тлен за его спиной.

– Через два часа?

Он обернулся.

– Мейкон большой молодец, – сказала Тлен, примеряя, на какое место мраморного стола красивее будет поставить букет.

– Кто?

– Мейкон. Ее печатник. Очень быстро работает.

– Что за имя такое?

– Город. В Джорджии. – Она поправляла цветы в вазе, и на тыльной стороне ее левой ладони толкалась целая стая далеких зверей. – Я буду тут.

– Вот как?

– Давно ты последний раз пользовался перифералью?

– В десять лет, – ответил Недертон. – На дне рождения одноклассника. Праздник гомункулов в Хемпстед-Хит.

– Вот именно.

Тлен развернулась к нему, уперев руки в боки. Она снова была в «конфиденц-костюме». Недертону вспомнилась поза гомункула на приборной панели в машине Льва.

– Это ведь ты вела машину, когда мы ездили в другой дом?

– Конечно. Что ты ей скажешь, когда она окажется здесь?

– О чем?

– Чтó это все. Где. Когда. Разве мы не за это тебе платим?

– Никто мне ничего не платит, спасибо.

– Обсуди это со Львом.

– Я не считаю себя на работе. Я просто помогаю Льву.

– Она не будет понимать, что это и о чем. Она никогда не бывала в периферали. Ты сам практически тоже. Тем больше у меня причин быть здесь.

– Лев не сказал мне, что она будет здесь через два часа.

– Он не знает, – ответила Тлен. – Оссиан только что выяснил. Лев наверху со своей супружницей, и нам запрещено звонить, когда он с ней. Как только мы ему сообщим, он известит Лоубир. Думаю, она даст какие-нибудь указания. А пока надо решить, что говорить ей, если Лоубир не произнесет свое веское слово.

– Не знаешь, что там у него за дела с Лоубир? Он мне не сказал.

– Значит, он не законченный идиот. Пока.

– Но ведь это ее идея, – перенести Флинн сюда?

– Ее, – ответила Тлен.

– Зачем?

– Зачем бы ни было, она явно торопится.

Тлен тронула полированную деревянную панель, которая тут же сдвинулась. За панелью был пульт управления. Тлен чего-то коснулась, и Недертон почувствовал легкий ветерок.

– Душно, – объяснила Тлен.

– Считается, что наш офис в Колумбии.

– В Колумбии точно были кондиционеры. Лоубир велела отпечатать для вас обоих несколько разных костюмов, часть – определенно не для сидения здесь. Она отправится гулять по Лондону. С тобой.

– Она заказала мне одежду?

– И очень кстати. Сейчас ты не похож на сотрудника фирмы.

– В первом разговоре Флинн предположила, что я – персонаж в игре, в которую она якобы играет.

– Мы сказали ее брату, что это игра.

– Стоит сказать ей правду.

Тлен промолчала, только поглядела на него.

– Что ты так на меня смотришь? – спросил Недертон.

– Гадаю, произносил ли ты когда-нибудь эту фразу.

– Зачем ее обманывать? Она умная. Догадается.

– Не знаю, будет ли так лучше стратегически, – сказала Тлен.

– Тогда дайте ей еще денег. Вам принадлежат все деньги ее мира или будут принадлежать, и здесь вы их все равно тратить не можете. Расскажите ей правду и удвойте жалованье. Мы – щедрое будущее.

Тлен повела глазами вверх и влево. Защебетала на синтетическом языке, которого не существовало мгновение назад. Глянула на Недертона: