Ник Трой - Машина Ненависти Страница 3

       После растворимого кофе начали слезиться глаза. С трудом подавив желание открыть медицинский справочник и прочесть о подобных симптомах, Данил встал из-за стола. Окинул мутным взглядом комнату.

       Ободранные обои, на которых в равных долях распределены плеши оголенного бетона, там неуклюжие рисунки черным маркером и стикеры хай-тековских фирм. Единственное окно закрашено черной автомобильной краской.

       В комнате два письменных стола. На первом Дэлловский пауэрбук потеснил реликтовый Макинтош; второй полностью скрыт запчастями, комплектами инструментов, мотками проводов и использованной пластиковой посудой.

       Единственная галогеновая лампа под потолком создает впечатление, что Данил находится в глубоком подвале, а не на четырнадцатом этаже в однокомнатной квартире в центре Москвы. Впрочем, он сам хотел такого ощущения: чувства, будто наступил апокалипсис. Это успокаивало. Заставляло поверить, что ненавистных ему людей в мире не осталось больше, что он последний здесь, в этом бетонно-кремниевом бункере высоких технологий.

       Данил приблизился к полке из разноцветного Лего. Мельком полюбовался коллекцией фигурок супрегероев, маской Дарта Вейдера и коричневым бумажным пакетом с отверстиями для глаз, потом зарылся в баночки лекарственных препаратов от аллергии. Вспоминая аннотацию, тщательно вымерял объем глазных капель, закапал, поморгал. Настроение сразу улучшилось. На всякий случай насыпал в ладонь еще горсть аскорбинок, они никогда лишними не бывают.

       Когда он вернулся за стол, в груди зародилось тепло, что позволило выпрямить спину и расправить плечи. Слава о нем, о лучшем сыщике интернета, гремит, аккумулируя информацию сама по себе, без малейшей доли пиара. Заслужить репутацию профи -- дорогого стоит!

       Наконец, Данил решился. Кликнул по запечатанному конверту. В э-мэйле от Дикаря он прочел всего два предложения:

       "29 августа. Алексей Торомышев".

    * * *

       Данил всегда смотрел фильмы, где главный герой в современном мире теряет память и месяцами не может вспомнить себя, с особо циничной улыбкой. Уж кто-кто, а он знал едва ли не лучше всех -- потеряться сейчас практически невозможно. Максимум -- имитировать.

       В наше время практически каждый человек старше десяти лет уже успел прилично наследить в мировой информационной сети. Страница во вконтактике, на фэйсбуке или на сотне иных социальных проектов; не менее двух электронных почтовых ящиков; аккаунты в блогосфере, вэб-играх и на тематических форумах; виртуальные кошельки; регистрации в интернет-магазинах и на торрентах; фотографии в поисковиках или даже -- удаленные, но оставшиеся в кэше! И это не считая обычных государственных ярлыков, вроде паспорта, ИНН и еще с десяток иных.

       Потеряться практически невозможно. Нет. Только не сегодня. Сеть превратилась в настоящее оружие для знающего человека. Однажды Данил даже слышал, что в правительственных службах есть особые группы психологов и криминалистов, составляющих портреты личности и психограммы по виртуальным следам. И он уверен в правдивости этих слухов. Сам такой же. Высококлассный спец по электронному поиску всего, будь то люди или события, он привык вычленять правду из самовосхваляющих постов, видеть подноготную виртуального снобизма и ложь эстетствующих фриков. В отличие от остальных, рядовых людей, Данил знает, что в интернете тоже есть личностная оболочка, способная много рассказать о хозяине. Только она скрыта, ее отследить можно лишь на уровне интуиции, по совокупности действий, совершенных с аккаунта цели: куда переходил, по каким тематическим ссылкам, что скачивал, какую музыку предпочитает, как отвечает в постах и много ли ошибок в словах. Вот тогда-то и вырисовывается настоящий характер, и он, в свою очередь, своим описанием помогает предугадать дальнейшие действия пользователя.

       Впрочем, большинство привыкло довольствоваться поверхностностью. Им достаточно и видимости того, будто в сети они анонимны.

       -- В мире, где правят деньги, ничто не может быть анонимным, -- сказал он.

       Да, так он и сказал, когда повторно связался с представителями Internet Hate Machine, что на русский переводится крайне неуклюже: Машина Ненависти Интернета, или, если литературно и витиевато -- инструмент воздаяния по заслугам.

       -- Ты сможешь добыть информацию? -- в упор спросил Дикарь. -- Справишься?

       Данил взглянул на обновившиеся цифры счета виртуального кошелька, и буркнул в горошину микрофона:

       -- В мире, где правят деньги, ничто не может быть анонимным. Дай мне сутки.

       И, не прощаясь, Дикарь прервал связь.

       Пару минут Данил раздумывал с чего бы начать, мысленно создавая логически правильный график работы. В задумчивости достал из ящика стола ингалятор, но тут же забыл о нем.

       Внутри уже занялся привычный огонек охотничьего азарта.

       Таких как он в сети называют гиками, но, он сам себя считал отаку информационного пространства и урбанистической религии. Последнее -- его собственная мысль. Фастфуд с шелестящей оберткой и быстро насыщающими веществами, витаминизированные напитки, стерильные удобства, инертный образ жизни и звук модемного соединения в железобетонной ячейке его квартиры. Вот то, что ценит он больше всего на свете...

       Он мазнул взглядом по закрашенному черной автомобильной краской окну, и губы спазмировали довольной улыбкой.

       Как он мог забыть про заколоченные двери в общий сумасшедший мир, где полно аллергенных микроорганизмов и проклятых личинок человеческого общества?

    Глава 3

    Реликт

       Москва, 1 октября

       Волошин никогда не любил такие вызовы. Если Хозяин зовет его к себе домой -- дело плохо. Обычные задания Устранителю Проблем пересылаются с бодигардами или доверенными лицами.

       Но -- что делать? -- приходится отрабатывать хлеб, безбедную жизнь и десятки виз в загранпаспорте. Пришлось тащиться в центр, проклиная московские вечерние пробки.

       Охране в подъезде элитного дома в Москве могла позавидовать лейб-гвардия Ее Величества. Волошина дотошно обыскали, расспросили, заставили сдать мобильник и плеер. И только после разрешения хозяина квартиры пропустили к лифту. Да и то -- ни на секунду не прекращая следить.

       "Бульдоги", -- подумал Волошин презрительно.

       Пока в ответ на вызов опускался лифт, Волошин от нечего делать разглядывал себя в зеркале на стене. Его самая обычная внешность сейчас казалась невыносимо серой в этом мире исключительного качества. В сравнении с местными жителями и стрижка кривовата, и цвет кожи не тот, а про костюм и говорить не стоит. Только глаза не подкачали. Смотрю тебе в глаза, сказал как-то Хозяин с удивлением, а вижу летящую в меня пулю!

       Волошин позволил себе блеклую усмешку. Будто вытирая случайное пятнышко, коснулся поверхности зеркала. Крошечного расстояния между пальцем и отражением не было, как в обычном зеркале. Значит, -- и здесь наблюдают сквозь одностороннюю прозрачную поверхность. Надо же.

       "Перестраховщики", -- он снова мысленно сплюнул.

       В просторной кабине лифта, словно для перевозки роялей, кнопок не обнаружилось, сплошь кардридеры для ключей. Впрочем, проблема решилась сама собой, оказалось, что охрана и этим управляет.

       Двери распахнулись, в лицо мягко толкнула волна свежести. Волошин прошел насквозь экзотический сад прямо на лестничной площадке. Только через секунду понял, что это уже началась необъятных размеров квартира. Интересно, а журналистов сюда пускают, чтобы осветить жизнь владык страны?

       -- Дима?

       Надо же, Хозяин сам вышел встречать!

       Волошин улыбнулся с осторожностью, строго храня черту между вежливостью, дружелюбием и панибратством. Хозяин -- всегда Хозяин, даже с девками в бане.

       -- Проходи, дорогой. Выпьешь?

       Волошин вежливо отказался.

       В молчании прошли в кабинет. Хозяин опустился в инструктированное кресло, отдаленно напоминающее трон, Волошин примостился на краю дивана и приготовился слушать.

       -- Как жизнь, дорогой?

       -- Н-нормально, спасибо.

       Никаких имен. Даже в доме Хозяина.

       -- Как родители?

       -- Живут, б-благодаря вам.

       -- А жена?

       Волошин пожал плечами:

       -- Уже б-бывшая. Замуж вышла. С-снова.

       -- Все они суки...

       Хозяин помолчал, буравя взглядом пол. Наконец, вздохнул:

       -- Ладно, Дима, к делу.

       Волошин ощутил нечто вроде облегчения. Практически гений в своем деле, он никогда не отличался страстью к болтовне.