Филип Дик - Убик Страница 3

— Говорят, так бывает, когда изменяешься, готовясь к новой жизни. А клубящийся красный свет означает плохое перерождение, и тебе не следует идти в том направлении. Так что, скорее всего, ты уже начинаешь предчувствовать свою следующую жизнь.

Он испытывал неловкость, произнося все это. Собственных теологических убеждений у него не было. Но явление полужизни было реальностью, а такая реальность кого хочешь сделает теологом…

— Так вот, — начал он, меняя тему. — Я расскажу тебе, что произошло и почему я решил тебя побеспокоить. С. Доул Мелипоун исчез из-под наблюдения.

Повисла мгновенная тишина, а потом Элла рассмеялась.

— С. Доул Мелипоун — кто он или что это? Даже не верится, что может существовать нечто с таким названием.

Смех Эллы, теплый, грудной, заставил Рансайтера сжаться; прошло уже столько лет, а этот смех не забывался. Да, больше десяти лет…

— Ты, наверное, забыла, — сказал Рансайтер.

— Такое не забудешь. С. Доул Мелипоун… Это, случайно, не хоббит?

— Это лучший телепат Раймонда Холлиса. Полтора года назад его засек Джи-Джи Эшвуд, и с тех пор на нем постоянно висит кто-то из наших инерциалов. Мы никогда не теряем его из виду — просто не можем позволить себе такой роскоши. Потому что он по крайней мере вдвое сильнее любого известного нам телепата. И вот он исчез — в числе множества прочих людей Холлиса. Никто ничего не понимает. Вот я и подумал: черт побери, надо спросить Эллу, что она думает по этому поводу. Ты же писала об этом в завещании…

— Да, я помню… — сказала она тихо. — Дайте объявление по ТВ. Предупредите людей… — голос ее слабел и исчезал. — Скажите им…

— Это изматывает тебя, — с сожалением заметил Рансайтер.

— Нет, просто… — Она будто уплывала — все дальше и дальше. — Исчезают только телепаты? — спросила она после паузы.

— Телепаты и предсказатели. На Земле их нет, это точно. Множество наших инерциалов болтаются без дела, потому что их подопечные испарились. И это меня страшно тревожит — не то, конечно, что заказов на услуги инерциалов стало меньше, а то, что мы ничего не понимаем в происходящем. Я подозреваю, что все эти исчезнувшие сидят где-то и работают над чем-то — все вместе и над одной задачей. Кто-то их нанял, всю их банду, но только Холлис знает, кто и зачем. И что вообще все это значит.

Он говорил, а мрачные сомнения все больше овладевали им. Чем может Элла помочь ему? Лежащая в гробу, вымороженная из мира — она знала только то, что он сам ей говорил. И все же… какая-то особая проницательность, женская форма мудрости, основанная не на знаниях и опыте, а на чем-то глубинном, необъяснимом, была ей присуща. Вникнуть в это невозможно, он убедился еще тогда, когда Элла была жива, и тем более невозможно было вникнуть в это теперь… Другие женщины, которых он знал — их сменилось несколько за последние десять лет — обладали этими способностями в зачаточной степени. Природа только намекнула им на огромные возможности… в отличие от Эллы.

— Что он за человек, этот Мелипоун? — спросила Элла.

— У него мозги набекрень.

— Но работает он за деньги? Или энтузиаст? Меня всегда мутит, когда они начинают рассуждать обо всей этой пси-мистике, об ощущении смысла бытия и о космической идентификации. Как тот мерзкий Сарапис, помнишь его?

— Сараписа уже нет, — сказал Рансайтер. — Похоже, Холлис его убрал, потому что Сарапис хотел основать собственное дело. Но кто-то из предсказателей Холлиса раскрыл этот план… Мелипоун куда более крепкий орешек. Когда он в ударе, требуется минимум трое инерциалов для нейтрализации его поля, а это крайне невыгодно — ведь заказчик платит те же самые деньги. Объединение ввело прейскурант, который связал нас по рукам и ногам… — Объединение было давней головной болью Рансайтера. Одни расходы и гонор — при полной бесполезности. — Насколько я могу судить, Мелипоуна в первую очередь интересуют деньги. Но что это нам дает?

Ответа не последовало.

— Элла! — позвал он.

Тишина.

— Элла, Элла, я здесь, я слушаю тебя! Ты меня слышишь? Элла, что случилось? — О боже, подумал он, это конец…

Долгое молчание нарушилось далеким шепотом:

— Меня зовут Джори.

Это была не Элла: совсем другой темп и тембр голоса.

— Положите трубку, — крикнул Рансайтер, охваченный внезапной паникой. — Я говорю со своей женой, откуда вы тут взялись?

— Я Джори, и никто не хочет говорить со мной. Я хочу побыть с вами, если вы не возражаете. Как вас зовут?

Задыхаясь, Рансайтер проговорил:

— Мне нужна моя жена, миссис Элла Рансайтер. Я заплатил за разговор с ней, а это значит, что я хочу говорить именно с ней, а не с вами!

— Я знаю миссис Рансайтер, — голос стал намного сильнее, — она разговаривает со мной, но ведь она одна из нас, и беседовать с ней — это совсем не то, что с вами. Она не знает ничего такого, чего не знают все остальные. А какой сейчас год, мистер? Уже отправили тот большой корабль к Проксиме? Я этим очень интересуюсь, не расскажете ли мне что-нибудь? Если хотите, я потом перескажу это миссис Рансайтер, хорошо?

Рансайтер сорвал с себя наушники и прочие приспособления и выбежал из душной, пропыленной комнаты. Он несся между рядами промороженных саркофагов, и служащие мораториума возникали перед ним и тут же исчезали. Он искал владельца.

— Что-нибудь случилось, мистер Рансайтер? — Фон Фогельзанг шагнул ему навстречу. — Я могу чем-то помочь?

— Какая-то штука завелась в проводах, — Рансайтер остановился, переводя дыхание. — Вместо Эллы. Черт побери вашу банду и ваш показушный бизнес. Если бы я так вел свои дела… — Продолжая бормотать ругательства, он двинулся следом за владельцем мораториума в направлении офиса 2-А.

— Тот, кто с вами говорил, — он представился? — спросил фон Фогельзанг.

— Да, он сказал, что его зовут Джори…

— Это, должно быть, Джори Миллер, — в голосе фон Фогельзанга зазвучала тревога. — Кажется, он в саркофаге лежит рядом с вашей женой…

— Но я же вижу, что это Элла!

— Дело в том, что со временем ментальности полуживущих осуществляют взаимопроникновение, своеобразный осмос. Активность мозга Джори чрезвычайно высока, вашей жены — сравнительно низка. Это вызывает однонаправленное перераспределение протофазонов…

— Исправить вы это можете? — хрипло спросил Рансайтер. Он чувствовал, что потрясение еще не прошло. Потрясение, злость и усталость. — Уберите эту дрянь из сознания моей жены и верните ее назад. Это ваша работа.

— Если такое положение вещей сохранится, — официальным тоном сказал фон Фогельзанг, — ваши деньги будут вам возвращены.

— К черту деньги! — Они вошли в комнату 2-А. Рансайтер неуверенно сел; сердце его стучало так, что он едва мог говорить. — Если вы не выкинете этого Джори, я возбужу против вас судебное дело. Я закрою к дьяволу вашу лавочку!

Наклонившись над гробом, фон Фогельзанг прижал к уху динамик и заговорил в микрофон:

— Выйди из фазы, Джори, ты же хороший мальчик. — Покосившись на Рансайтера, он объяснил: — Джори умер пятнадцатилетним, поэтому в нем столько энергии. Честно говоря, уже случалось, что он появляется там, где появляться не должен. — Он снова заговорил в микрофон: — Джори, Джори, ты ведешь себя некрасиво. Мистер Рансайтер прилетел издалека, чтобы побеседовать со своей женой. Не заглушай ее голос, Джори, это невежливо. — Он замолчал, слушая ответ. — Я знаю, что ее сигналы слабые… — Какое-то время он слушал, важный, как большая лягушка, потом отложил наушники и встал.

— Что он сказал? — Рансайтер приподнялся. — Он уберется из Эллы? Я смогу с ней поговорить?

— Джори ничего не может сделать, — сказал фон Фогельзанг. — Представьте себе два радиопередатчика: один расположен поблизости, но мощность его мала, а другой — далеко, но мощность его в десять раз больше. Когда наступает ночь…

— Она наступила, — сказал Рансайтер.

Наступила для Эллы — а может быть, и для него. Если не удастся найти всех этих телепатов, паракинетиков, предсказателей, воскресителей…

— Там, в саркофаге, мы постараемся отделить ее от Джори, — продолжал болтать фон Фогельзанг, — а если вы согласитесь на некоторое удорожание обслуживания, мы переместим ее в отдельную, надежно изолированную камеру с покрытием из тефлона-26, который подавляет гетеропсихическую инфузию, будь то Джори или кто-нибудь еще…

— Еще не поздно? — мгновенно переходя от отчаяния к надежде, спросил Рансайтер.

— Да, ее возвращение вполне возможно, как только Джори выйдет из ее фазы. Плюс те, кто еще проник в нее. Она слишком слаба и доступна… — Фон Фогельзанг покусал губу, обдумывая ситуацию. — Но ей может не понравиться изоляция, мистер Рансайтер. Мы не случайно помещаем контейнеры — или гробы, как их неправильно называют, — так близко друг к другу. Блуждание в чужих мыслях для полуживущих — это их единственная…