Виктор Ягольник - Мертвое поле Страница 3

– Ой! А ведь у нас еще два дня, – говорила, улыбаясь, Валида, и с хохотом кидалась мне на грудь.

– Господи, неужели иногда нужна беда, нет, даже не беда, а ощущение опасности, чтобы вот так любить, и так прощаться, – подумал я.

– Ведь как она раньше была сдержанна. Правда, не всегда, но была. А сейчас – это море ласки! Ураган любви! Вот бы всегда так было! Ну, только без таких стрессовых экспедиций!

– Клянусь тебе! Если с тобой что-нибудь случится, или ты не вернешься, я разорву весь дом Эразов, – повторяла не раз Валида.

– Да перестань ты! Не стоит он ни одной твоей слезинки! Он сам сгорит в огне своей злой зависти и ненависти!

А то, что нас посылали осознанно на смерть, говорило многое.

Ну, хотя бы то, что туда мы везли жалование для гарнизона порта-крепости. И как говорят, иногда, «срочно в Париж». Ни раньше, и ни позже! И только по короткой дороге. Да узнай об этом кто из лесных или степных братьев разбойников – это то, что им надо. Не зря же они рыщут по лесным и степным дорогам. Да тут любому дятлу было понятно, что к чему!

– Но, как говорил один знакомый воин: нам кирикам, что наступать – бежать, что отступать – бежать. В общем, спасибо, хоть добрые люди предупредили, – мысленно проговорил я, вспоминая отчеты по караванам.

Уже все просчитано: 7 дней пути до Мёртвого Поля, 6–7 дней через него и еще 7 до порта. Всего 20 дней. А если топать по окружной дороге, все 40, а то и больше будет. Так-то!

До выступления в поход осталось еще два дня, но отряд уже практически укомплектован и численно, и материально. Итак, что мы имеем:

Для усиления гарнизона и с нами идет 100 бойцов (40 лучников и 60 мечников и копейщиков). Для себя мы набрали 80 бойцов (30 лучников и 50 мечников и копейщиков), 14 возничих, 36 толкачей, лекарь с двумя помощниками, 7 бойцов спецназа, я и Бару, и еще 5 человек хозяйственного обеспечения. Всего 250 человек. Да, чуть не забыл. Еще были с нами 3 сотрудника Службы Безопасности, но я на них не рассчитывал. Главное, чтоб они не мешали. В общем, серьезный получился отряд. Из числа профессионалов после предварительных бесед я выбрал командиров отрядов лучников, мечников и копейщиков, а они уж делили их на десятки и сами назначали десятников. Отдельно был сформирован хозяйственный отряд, командиру которого подчинялись возничие, толкачи, завхоз и повара с помощниками. Все имущество отряда было размещено на 12 телегах. Я, Бару и еще три моих спецназовца составляли штаб, а остальных спецназовцев я определил в каждый отряд для связи и в помощь командирам отрядов. Вроде бы все. По крайней мере, я учел все рекомендации по отчетам предыдущих экспедиций, которым удалось проскочить это Поле.

Что касается лекаря, так тут я был спокоен. Валида категорически настояла, чтобы со мной поехал Терап, чему я был рад. Правда, вначале я сказал ей, что, так как Терап был их семейным врачом, то в ее положении он был бы ей больше нужен. Но она возразила «я буду больше спокойна, если Терап будет рядом с тобой. Тем более, вы уже «работали» вместе и хорошо изучили друг друга». Да, и еще. Аспир принес мне свою «защитную сетку». А об этой «сетке» он еще раньше рассказал мне такую историю.

«На одном из островов в Трамдырмейском море живут пауки. Необыкновенные. Они ткут очень прочную паутину для своих жертв. Так вот, если из такой паутины соткать накидку, то ею можно защищаться от вражеских ударов. Она легкая и настолько прочная, что ее не пробивает ни стрела, ни шпага, ни сабля, ни копье. Накидки в изготовлении очень трудоемки и делаются долго. Этим искусством владеют только аборигены острова. Они стоят очень дорого, и их имеет очень ограниченный круг лиц».

– У меня есть такая сетка, и я хочу тебе дать ее на время твоего похода, – сказал Аспир.

Я пытался отказаться, но он и Валида так на меня насели, что я взял ее и пообещал надевать в сложных ситуациях. При этом они предупредили, что Терап будет контролировать, одеваю я сетку или нет.

– Это мой приказ, – повторила это Валида в присутствии Терапа.

В общем, мы практически были готовы к выступлению.

И вот пришел тот день. День последнего прощания.

Перед этим Валида не раз говорила мне о каких-то волшебных свойствах амулетов.

Что они чувствуют приближение темных сил и энергию злой зависти и ненависти, что они отводят в сторону от владельца амулета разящие удары меча, копья и стрел. Я в это не верил и иронически улыбался или отшучивался. Валида тогда сердилась и кричала «ты меня не любишь и поэтому себя не бережешь». В конце концов, я соглашался, она подбегала ко мне и целовала. Как все просто – и между нами снова мир. Это уже пятый за день. И вот перед выходом Валида надела мне на руки эти защитные амулеты.

– А почему два? – спросил я ее.

– Амулет, что на правой руке дал Аспир, – сказал Валида, – а тот, что на левой, это мой. Только ты про мой никому не проговорись и даже Аспиру. Я вымолила этот амулет у главного настоятеля Святого Храма и должна вернуть его, как ты вернешься. Так что придется тебе выжить в этой истории, чтобы вернуть амулет. Береги амулеты, и они сберегут тебя. Ты уж не подведи меня, – шутила она.

– Но зачем два? – снова спросил я.

– Так надежнее будет, что уцелеешь, – ответила Валида.

И еще она сходила в Храм у Святого Озера помолиться за меня. Валида этого не скрывала от меня и только просила, чтобы я сотворил заговор на наш поход, и несколько раз проговаривала его мне, чтобы я запомнил. Она успокоилась, только когда я слово в слово проговорил все слова заговора.

В тот день я проснулся раньше обычного и сразу вспомнил о своем обещании Валиде о заговоре на оберег. И если я еще вчера сомневался и иронизировал по этому поводу, то сейчас, на пороге нового дня перед выступлением в поход я почувствовал какое-то желание сделать это. Не потому что меня пугала или волновала неизвестность будущего. Просто, наверное, я переосмыслил все ранее сказанное Валидой и согласился.

И вот, глядя на восток, где только-только начинали прорезаться первые лучи восходящего солнца, я, как бы растворяясь в этом бесконечном пространстве, проговорил:

«Встану я рано утренней Зарей, умоюсь холодной Водой, утрусь сырой Землей, завалюсь за Каменной Стеной. Ты, моя Каменна Стена, бей всех врагов моих, а я, чтоб жив, вышел из-за тебя, Стена.

Чтоб Копьем был не задет, Стрелой не убит, Кинжалом не заколот, Булавой не побит, Кистенем не тронут, Огнем не опален.

Чтоб был Врагом не замечен, Предателем не предан.

Прими за меня, Стена, и мать сыра Земля, мою Боль. Иду я в кровавую рать. Да был бы я цел, невредим и непобедим.

Вы, раны тяжелые, меня мините, вы, раны легкие, меня не губите, а был бы я жив и невредим. Заговариваю я себя, Сергея, ратного человека, идущего на войну этим, моим крепким Оберегом. Как крепок Святой Дух в своей вере, так бы и я был крепок и цел на войне. Чур, слову моему конец, а Оберегу нерушимый Венец. Во имя Добра, Святого Огня и Святого Духа».

Вышли мы рано на рассвете. Ну, как бы в целях сохранения секретности нашего мероприятия. О целях экспедиции знали только я, Бару и Совет. И только. Компактной колонной прошли крепостные ворота. А дальше, как в одной песне: «Эх! Дороги, пыль да туман, холода тревоги да степной бурьян. Знать не можешь доли своей, может, крылья сложишь посреди степей».

Ой! Чего это я? Затосковал, закаркал? Еще солнце вверх не взошло, а у меня уже крыша поехала? Ну, командир! Не о том думаешь, не про то поешь! А в голове мысли туда-сюда, туда-сюда!

– Кто? Что? Где? Когда? Вот бы сюда команду знатоков с Друзем или с Бурдой. Они бы враз определили – «что», «где» и «когда». Но не заказан им путь по моей дороге. Самому придется решать!

РЕПЕТИЦИЯ

ТРЕТИЙ ДЕНЬ ПУТИ

Все уже почти привыкли к порядку и ритму движения. Вереница телег и бойцов сопровождения слегка растянулась, но в пределах установленной нормы. За этим следили командиры групп сопровождения. Впереди просматривался крутой поворот дороги вправо, и я с Бару и тремя бойцами поскакал вперед. Через некоторое время после поворота мы остановились. Дальше дорога спускалась вниз до дна оврага, а затем круто поднималась. Слева и справа к дороге почти вплотную подступали заросли кустарника. Конечно, вниз телеги с веселым скрипом покатятся до дна оврага, передут неглубокий ручей и…

– Вот тут они приостановят свой бег, столпятся в кучу и медленно, особенно на поворотах, будут подниматься вверх, – проговорил я.

– А чего это я вслух рассуждаю? Как бы тихо сам с собою я веду беседу.

Эта привычка у меня появилась почти с первого дня выезда. Надо отвыкать, а то на меня кое-кто уже косо поглядывает.

Да, так что ж тут меня озадачило? Ну, конечно! Лучшего места для засады и нападения не придумать. Это еще хорошо при сухой погоде, а если в распутицу. Какой бардак тут будет! Все будут думать, как бы быстрее наверх подняться, а ты тогда бей их, коли, режь. И всем конец!