Минус двенадцать - Элизабет Дарк Страница 3

— В смысле «посеял»? — удивленно переспросил Иан, прожевав кусок тоста.

— В прямом. Говорит, нет нигде: ни на телефоне, ни на ноуте, ни в облаке. Хрен знает, как так могло получиться.

— Это надо быть просто сказочным неудачником, — усмехнулся Иан. — Ну слушай, ты же можешь прыгнуть снова, в чём проблема?

— Но это будет уже не первый прыжок, — ответил я, вздохнув. — Даже на видео это настроение чувствуется, понимаешь?

— И что делать, если у вас больше нет того видео? Убиваться по нему? Всякое же бывает. Просто снимите другое, а в следующий раз будете сразу куда-то скидывать.

— Так-то ты прав, конечно, но всё равно немного обидно, — ответил я, уже обдумывая, кого я сегодня смогу вытащить из дома после вчерашней-то пьянки, чтобы заново заснять прыжок. — Поедешь со мной? Тебе же я смогу доверить снять видео?

Иан немного помолчал, обдумывая предложенное, а потом достал телефон из кармана и посмотрел на время.

— Нет, прости, не получится, — задумчиво ответил он. — У меня уже есть планы, я не смогу их отодвинуть. Мне уже через полчаса надо уезжать.

— Жаль. Ну ладно, не страшно, попрошу кого-то ещё, — отмахнулся я.

— Если б не сегодня, то я бы с радостью.

— Надо сегодня, а то потом рабочая неделя начнётся, а на следующих выходных другие планы.

Я снова взял смартфон и, полистав список контактов, набрал верного Пита. Хоть он и был с бодуна, но оказалось, что чувствовал себя довольно бодро, а потому мы быстро договорились, что встретимся в три часа дня без остальной компании и на этот раз снимем прыжок без свидетелей. Повторить вчерашний трюк не составит труда.

Обменявшись номерами, мы с Ианом попрощались, после чего я снова поехал к старому аэропорту. Немного хотелось спать, ведь вчера я лёг довольно поздно, а кофе не особо помог, но где наша не пропадала. Добравшись до места встречи, я немного размялся, дожидаясь друга. С Питом мы дружили ещё со старшей школы. Нас не разлучила учёба в разных колледжах, да и разные предпочтения — тоже. Мой каминг-аут он принял довольно спокойно, и его ко мне отношение почти не изменилось. Мы продолжили убиваться по байкам и флипам, а иногда и просто страдать хренью вместе, так что можно было бы даже назвать нас лучшими друзьями. К тому же он был абсолютно не в моём вкусе: чересчур широкоплеч, вечно стригущийся чуть ли не налысо, слишком прямолинеен, несмекалист, да и его юмор чаще заставлял меня ловить фейспалмы, чем смеяться. Но он был отличным другом, понимающим, и я тоже старался его никогда не осуждать. В общем и целом, наше общение было довольно простым и спокойным, так что мне с ним повезло.

Когда наконец объявился Пит, я разогрел резину на своем байке, погоняв кругами и оставляя после себя полосы на асфальте, а потом направился к трамплину. Как только Пит позвонил и сказал, что занял нужную позицию на той стороне, я приготовился к прыжку. Набрав скорость, я взмыл в воздух, снова ощущая любимое чувство полёта, свободу, даже некий экстаз. Однако нельзя было забывать, зачем прыгал. В нужной точке полёта я убрал ноги с байка, перекрутился вокруг себя и сел обратно. Идеально! Всё же я могу вполне назвать себя профессионалом. Довольная улыбка вновь появилась на лице… но, кажется, преждевременно. Я слишком рано расслабился. Даже не понял, что пошло не так, но переднее колесо повело в сторону, и выровнять движение я уже не смог. Байк пошёл по косой, и мне ничего не оставалось, кроме как отпустить его, чтобы он меня не придавил при падении. Но на такой скорости было мало шансов, что меня не покалечит. Раньше я часто падал, ломал руки и ноги, выворачивал суставы, однако потом вновь садился на байк, как только появлялась возможность. Со временем я и падать научился «правильно», чтобы получать меньше повреждений. Только сегодня не помогло и это.

Я ударился боком, а потом покатился по асфальту. Тело ужасно заныло, всё поплыло в глазах, и я уже не понимал, что происходит. Последнее, что ощутил, это невероятно острая боль где-то в пояснице, после чего отключился.

* * *

Не знаю, сколько времени прошло. Я стал приходить в себя, ощущая головокружение и тошноту, будто снова плотно набухался. Тело словно онемело, я не мог ничем пошевелить. С трудом продранные глаза не прояснили ситуацию: я находился где-то в довольно тёмном помещении без окон. Что за место? На больницу не похоже. Да и сидел я на чем-то твёрдом, судя по одеревеневшему заду. А ещё запястья ужасно горели, словно… кровоточили? Я присмотрелся к рукам, которые показались почему-то тоньше моих привычных, и с удивлением понял, что вены на них и правда порезаны вдоль и истекают кровью.

Сложно передать степень накатившей паники, когда я осознал, что медленно дохну. Только я падал с байка, ломая несколько костей, и вот я уже сижу неизвестно где с перерезанными венами. Что вообще происходит?!

С трудом сглотнув ком в горле, я стал пытаться звать на помощь. Сначала хрипло, еле слышно, но потом я вдруг заорал не своим голосом:

— Помогите кто-нибудь! Я тут сдохну!

Казалось, что меня никто не услышал, а кричать сил уже не осталось. Слишком быстро выдохся, а голова кружилась всё сильнее. Что ж за бредятина такая? У меня что, случился провал в памяти из-за стресса?

Пока я задавался вопросами и всё больше обмякал, сбоку от меня открылась дверь, впуская свет, и в комнату кто-то вошёл. Но я уже ничего не видел, кроме отсветов и теней: ни обстановки, ни спасителя, ни собственные руки. Зрительный фокус сбился, а я пытался не закрывать глаза, чтобы не потерять сознание, ведь в голове всё сильнее мутнело.

— Держись, пацан, я сейчас вызову помощь, — произнес юношеский голос где-то над левым ухом.

Я даже кивнуть в ответ не мог, глядя на багровое пятно перед глазами. Моя кровь. Моя жизнь. Страшно. Жутко. Такого отвратного чувства у меня не вызывало ни одно падение с байка: чувства, что я вообще ничего не контролирую и ни на что не могу повлиять.

Дальше всё происходило как в тумане: вокруг кто-то суетился, потом меня куда-то несли, перевязывали чем-то руки, что-то вкалывали. Яркие огни, голоса, уличный шум — всё смешивалось в давящую какофонию. И я всё же вырубился,