Контраст - Марина Орлова Страница 3

При виде открывшегося лифчика из чёрной сетки Нэйт аж присвистнул. Выглядело эффектно.

— Это не для тебя, — буркнула девушка.

— Что-то я не вижу здесь никого другого.

— Всё равно, мир не вертится вокруг тебя!

— Угу…

Он и хотел бы сказать что-то умнее и, конечно, остроумнее, но в данный момент не был способен, потому что заворожённо рассматривал её грудь, восхищаясь контрастом между плетением тонких чёрных нитей и светлой кожей так, словно это была картина в музее искусств. Возбужденные соски были туго прижаты прозрачной тканью, их хотелось освободить, позволить торчать дерзко — ей бы это очень пошло, — тереться о его голую грудь… Но и в зрелище их плена было нечто прекрасное.

Не решив, чего хочется больше, Нэйт наклонился и лизнул прямо через лифчик. Язык прошелся по шершавой ткани, нащупал бугорок соска и потёр его. Флоренс чуть слышно застонала. Отлично! Сейчас наглая девчонка ответит за все свои шуточки.

Но сначала нужно перебраться в спальню, там больше простора, чем на коротком и узком диване. Так что, подхватив девушку под бёдра, Нэйт поднялся — а она так панически вцепилась в его шею, словно и правда верила, что двухметровый мужик с имплантами вместо рук уронит её невесомое тело.

Путь до спальни был привычен, Нэйт мог пройти его не глядя, так что, подняв девушку выше, продолжил изучать: провёл носом по виску, поцеловал ямку за ухом, лизнул нежную кожу на линии, где шея переходит в подбородок. Только в этот момент сообразил, что отмечает поцелуями наиболее уязвимые точки её тела. Это давало какое-то особенное чувство сладкой власти: он мог бы убить её — если бы сжал чуть сильнее там, надавил пальцем здесь или просто вгрызся слишком сильно, — но выбирает не делать этого. Власть над ней — но и над собой тоже. Нет ничего достойного в том, чтобы быть слабаком на поводу у примитивных инстинктов.

В спальне — фиолетовые с серебром стены, полумрак и лёгкий запах лаванды. Сорвав и отбросив остатки платья, Нэйт аккуратно опустил девушку на кровать. Она уже не дрожала, хорошо. И теперь, без юбки, на ней обнаружился ещё один приятный сюрприз: чёрная сетка на ногах — не колготки, как он ожидал, а чулки с широкой резинкой. А вот под чёрно-прозрачными трусиками неожиданно оказались кудряшки волос. Очень… безыскусные. Странно контрастирующие с дорогим и изящным бельём. Впрочем, Нэйт уже был возбуждён настолько, что комментировать этот факт не хотелось. Хотелось лишь целовать её, видеть её тело на чёрной простыне под собой — пока ещё не слишком близко, пока ещё он держит дистанцию, наклоняясь к ней лишь для поцелуя. Посмотрим, чем кончится это противостояние. Может, она удержится — тогда и он отступит, доказав, что владеет собой. Так что пока он избегал Флоранс, лаская её нейтрально — плечо, живот, внешняя сторона бедра… Да, приходилось сдерживаться, чтобы не скользнуть пальцами к её трусикам. Интересно, они уже влажные? Жаль, руками не почувствуешь. А вот языком можно — чёрт, от этой мысли у Нэйта перехватило дыхание, а в голове билась лишь одна мысль: «Сделай это!». Он облизал губы.

Раздражённо рыкнув, впился в грудь. Может, ну его, весь этот самоконтроль и моральное противостояние?! Чувствовать, как она выгибается под ним, ёрзает ягодицами, сбивая простыню, непроизвольно старается прижаться лобком к его бедру, чтобы снять возбуждение, сводило с ума. Знать, что она хочет его. Однако Нэйт ещё держался. Нет уж, он не даст ей желаемое так быстро. Пусть наглая девчонка прочувствует, насколько он ей нужен! Насколько она хочет его прикосновений — того, кого, по её словам, ненавидит.

А он её… ненавидит? Нэйт прислушался к себе и решил, что нет. Конечно, Сопротивление устраивало теракты исподтишка, и наглые нападения, и взрывы — из-за одного такого Нэйт обзавёлся ещё одной титановой пластиной. Но это был всего лишь естественный порядок вещей: кого-то убивает он, кто-то пытается убить его самого, новый день начинается, мир катится дальше. Ни разу не повод испытывать неприязнь к красивой девушке. Нэйт подумал, что она всё же красивая, хоть и совсем простая, не глянцевая и не роскошная — не такая, какие ему обычно нравятся. Однако это не делало её хуже.

Чулки. Снять или оставить? Сравнив варианты, Нэйт решил снять. Её хотелось видеть голой. Совершенно открытой. Ни лоскутка ткани, ни грамма защиты, никакого барьера между ними. Чтобы она вся принадлежала ему, абсолютно вся и целиком.

Но раз ей не нравится напор, Нэйт может и по-другому — так, чтобы она поняла, что все её ожидания и стереотипы ошибочны. О, как ему хотелось доказать, что Флоранс неправа — насчёт многого и насчёт него. Чтобы она признала это. Посмотрела ему в лицо и сказала, что он — не тот, кого она ненавидела.

Чувствуя себя как на ответственном задании, где нельзя допустить ни единого неправильного движения, Нэйт положил руку на бедро девушки. Но нет, на ощупь — учитывая, что он ничего не чувствует, — слишком рискованно, поэтому он опустил взгляд, контролируя визуально. Погладил легко, совсем без нажима. Направил руку ниже, к краю чулка. Осторожно оттянув резинку, скользнул за неё большим пальцем. Флоранс, тяжело дыша, тоже следила за его движениями, хотя не делала попыток остановить их. В конце концов резинка вяло сползла вниз, и пальцы Нэйта поддержали это движение — забрались внутрь чулка и потянули его вниз, уверенно, но всё же аккуратно. По пути обвели колено. Погладили узкую ступню. Один чулок снят — целый, без единой зацепки или дырки.

Другой. Приходилось сдерживать пульсирующее нетерпение. Каждая секунда казалась невыносимо лишней, ведь он уже давно мог бы сорвать с Флоранс все тряпки, перевернуть на живот, уткнуть лицом в подушку и трахать во всё своё удовольствие. По-хорошему, именно этого она и ждёт — от офицера Синдиката, от бездушной кибер-железки. Так почему бы не дать ей это — ко всеобщему удовлетворению? Зачем он медленно стягивает чулок, контролируя мельчайшее движение титановых пальцев, чтобы не рвануть случайно?

А если сейчас Флоранс скажет, что передумала и не хочет, он что, просто встанет с кровати и уйдёт на кухню пить кофе? Ах да, сначала извинившись за порванное платье. Пару секунд обдумав такую возможность — всё равно нечем заняться, пока ковыряешься с чулками, — Нэйт решил, что извиняться не будет.