Тед Уильямс - Море серебрянного света Страница 31

Однако настроение Каллиопы улучшалось с каждой минутой. Правда в войне с официанткой она еще не добилась решительной победы, но была к ней близка.

Элизабет (одинаково гордо носившая тату и все это кофе) открыла свое имя, и сейчас регулярно приземлялась за столиком Каллиопы, чтобы поболтать, даже тогда, когда случайный просчет в политике "сядьте сами" уводил детектива в другую секцию, которую Элизабет не обслуживала. К удивлению и удовольствию Каллиопы, она обнаружила, что юная женщина не просто лохматая симпатичная пустышка. Она изучала искусство в университете  –  конечно!  –  иногда выглядела очень задумчивой и даже хотела послушать немного побольше историй, когда отвлекалась от вечных жалоб на мерзких боссов, больные ноги и неприятности со ссудами и машинами.

Интересно, что во время этих мимолетных вечерних разговоров совершенно не появлялись другие обычные компоненты несчастной официантской жизни: Элизабет не упоминала ленивых, невежественных или жестоких любовников, На самом деле она вообще не упоминала о любовниках (или любовницах).

Лучше бы это скорей стало чем-нибудь более определенным, сказала себе Каллиопа, с ужасом подумав о месяцах ожидания среди чрезмерно пестрой публики в Вонди Бейби. За это время кофеин меня убьет.

 –  Я бы заплатил пенни за твои мысли, партнер.  –  Стэн Чан скользнул в узкую комнату с огромным экраном на стене. Полицейские называли ее "зеленой комнатой". Стэн, как обычно, бросил свой пиджак на спинку стула: в крошечном помещении стояла жара, как в сауне.  –  Но я уверен, что я бы недоплатил. Сегодня ты выглядишь невероятно задумчивой. Сколько они стоят? И чем платить? Швейцарскими франками? Или жилыми домами?  –  Он посмотрел на экран, который показывал тощего, покрытого шрамами мужчину. В комната, в которой сидел заключенный, не было ничего, кроме старого стола и нескольких стульев, стены из отвратительного оранжевого фибрамика были покрыты еще более отвратительными граффити с мазками крови.  –  Ну, если говорить о более стоящих вещах, не наш ли это друг, Большой Три?

Стэна иногда бывало трудно выносить по утрам, даже когда все мысли в голове Каллиопы не смешивались в кучу от совершенно легального эквивалента пары песенок тяжелого рока.  –  Не мог бы ты говорить потише? Да, это он. Провел всю ночь в камере, и мы собираемся поговорить с ним.

 –  С удовольствием.  –  У ее партнера действительно было пугающе хорошее настроение. Она спросила себя, не был ли он на свидании или что-то в этом роде.  –  Не могу ли я побыть гадким? Моя очередь?

 –  Да, твоя.

 –  Ты хороший товарищ.  –  Он помедлил, нахмурился и ткнул ее кулаком в ребра.  –  Скоурос, ты не надела свою чешую.

 –  В участке?  –  Она ненавидела наполненную гелем рубашку, которую за пределами участка называли "пуленепробиваемый жилет".

 –  Таковы правила. Кроме того даже в камере наш друг может сделать пистолет из тарелки с супом и кусков материи.

 –  Да, ты прав. Не удивительно, что ты любишь носить свою  –  из-за нее кажется, что у тебя есть мускулы. А я выгляжу толстой.

 –  Я всегда думаю о тебе как об могучем ангеле правосудия.  –  Внезапно он стал серьезным.  –  Скоурос, ты действительно должна одеть эту штуку.

 –  Хорошо, одену. А теперь давай поработаем, мистер Гадкий.

Стэн щелчком пальцев выключил свет в зеленой комнате и, оставив за собой только темноту, они вышли в дверь на блестящую оранжевую плитку. Заключенный посмотрел на них, его лице не выражало ничего, и только опущенная нижняя губа говорила о презрении к ним. Каллиопе это понравилось  –  она наслаждалась, когда они делали вид, что круче их только вареные яйца.

 –  Доброе утро, Эдвард,  –  весело сказала Каллиопа, когда она и Стэн скользнули в кресла рядом с пленником.  –  Я  –  детектив Скоурос, а это детектив Чан.

Темнокожий юноша ничего не ответил, только почесал пальцем шрам на щеке.

Каллиопа решила немного его удивить.  –  Ты Эдвард Пайк, верно? И я уверена, что это помещение для допроса.  –  Она повернулась к Стэну.  –  Похоже, что это парня надо вернуть обратно в ящик, а мы подумаем о своей ошибке.

 –  Никто не называл меня Эдвард, кроме мамы, а она умерла два года назад,  –  угрюмо сказал он.  –  Большой Три, вот как меня кличут. Большой Три.

 –  Да, это он, не бойся,  –  сказал Стэн.  –  Маленький уличный зверек, который только что снял дворники с шесть дюжин грузовиков, привезенных из Джакарты. И собирался продать их скупщикам из Индонезии  –  тебе светит за это лет десять, не меньше, Мальчик Три, и место, где ты будешь, вряд ли кто назовет приятным.

 –  Это было для меня лично, понял?  –  Он запирался для проформы  –  все хорошо знали, что они продают краденое, пока государственный защитник устраивает шоу.  –  И вообще мне нужно подлечиться. Плохая д'кция, вот.

Стэн фыркнул.  –  Собираешь поиграть, а? Судья только посмотрит на тебя, заметит, что ты не подходил к школе и на километр, и порекомендует нам посадить тебя в судно с отбросами и утопить в океане.

Каллиопа спокойно сидела и смотрела, пока ее партнер исполнял несколько агрессивных па обычного танца. Эдвард "Большой Три" Пайк не первый раз был здесь и знал все их методы не хуже Стэна. И он еще был не самым худшим из тех, с кем они имели дело  –  он воровал и сбывал краденое, и однажды достаточно долго просидел в Сильверуотере, но, насколько она знала, никогда не пытался убить того, кто не нападал на него, а это, по меркам Дарлингхаст Роуд, делало его почти Робин Гудом. К тому же он был слегка умнее среднего подонка с Кинг Кросс Стрит и на самом деле им только один раз удалось доказать, что он сбывает краденое. Каллиопа спросила себя, не смогут ли воспользоваться его гордостью и найти место, куда можно вставить острие клина.

Стэн заставил его рычать и огрызаться, значит пришло ее время начать.  –  Детектив Чан?  –  сказала она слегка резким голосом.  –  Я не думаю, что вы нашли правильный способ выйти из положения. Почему бы нам не выпить стакан воды?

 –  Нет, не думаю.  –  Стэн посмотрел с презрением на пленника.  –  Но если ты сумеешь взнуздать эту дикую тварь, выпивка за мной.

 –  Смотрите, мистер Пайк,  –  начала Каллиопа,  –  технически вы принадлежите отделу по расследованию личных преступлений, и у нас нет формальной юрисдикции над вами. Но если вы сообщите нам кое-какую информацию  –  но хорошую!  –  мы способны облегчить вашу участь. Учитывая то, что это у вас не первый случай, вам все равно придется немного посидеть, но совсем не так много.

Он заинтересовался, хотя постарался не показать это, его глаза, прикрытые тяжелыми веками, вспыхнули из-под удивительно длинных ресниц.  –  Что вам надо? Я не выдам никого. Не имеет смысла раньше выходить из ящика, если мне воткнут перо в спину, когда я окажусь на Дарлинге.

 –  Нам нужна информация. О вашем очень старом знакомом, с котором вы познакомились в Миндовской тюрьме для несовершеннолетних. Джонни Вулгару...?

Лицо осталось пустым.  –  Не знаю такого.

 –  Его еще называют Темный Джонни  –  или Джонни Дред.

Вот тогда что-то пробежало под каменными чертами лица, быстро, как ртуть по сковородке.  –  Ты говоришь о Джонни Мор Дред? О Дреде?  –  По его лицу пробежало множество выражений, закончившихся нервной недоверчивой ухмылкой.  –  Что ты хочешь от него? Он же крякнулся, да? Умер?

 –  Так предполагают. Не слышали ли вы что-нибудь другого?  –  Она внимательно глядела на него, но спавшая маска уже вернулась обратно.  –  Мы расследуем очень старое убийство. Девушка, по имени Полли Мерапануи.

Но он уже был на безопасной земле.  –  Не знаю ее. Никогда не слыхал про такую.  –  Он мигнул и подумал заново.  –  Это ей вырвали глаза?

Каллиопа наклонилась вперед и небрежно спросила:  –  Вы что-то знаете об этом?

 –  Видел по сети.

 –  Мы хотим знать, не связан ли Джонни Дред с этим преступлением. Вот и все.

 –  Не собираюсь выдавать никого.

Стэн вскочил и наклонился над ним.  –  Как ты можешь его выдать, если он мертв, ты, маленькая дрянь? Скажи что-нибудь более толковое.

Большой Три смерил Каллиопу взглядом оскорбленного достоинства.  –  Это твой пес? Если он не перестанет хватать меня за яйца, можешь отправлять меня обратно в ящик.

Каллиопа махнула рукой, приказывая Стэну вернуться на стул.  –  Просто скажите мне все, что вы помните о Джонни Дреде.

Пленник ухмыльнулся.  –  Ничего. Ничего я не помню. И даже если услышу о нем завтра, тут же забуду. Он был чокнутый ублюдок. За любые деньги не скажу о нем ни слова.

Каллиопа продолжала расспрашивать, задавая вопросы о социальной жизни и аборигенах, а Стэн время от времени выдавал что-нибудь нереальное. Это было как фехтовальный матч, где пленник не только не мог победить, но и набрать хотя бы одно очко, и все-таки держался и не сдавался, пока из нее не выветрился весь кофеин, оставив Каллиопу усталой и раздраженной.