Александр Тюрин - Танцы с Виртуэллой Страница 31

Пару минут спустя он оторвался от дисплейчика своего анализатора и поинтересовался:

— Сколько вы хотите за это?

— А сколько вы даете? — незамысловато отреагировал Шрагин.

— На официальном рынке это стоит порядка двадцати тысяч евро. Но вы же понимаете, там нужны документы. На полуофициальном рынке в Люксембург-штадте это котируется где-то на уровне десять тысяч евро. Но там тоже нужны кое-какие документы или, по крайней мере, рекомендации. Здесь, на темной дороге, это стоит не более пяти тысяч.

— А вы наличными будете расплачиваться? — спросил Шрагин, стараясь не выдать радостный трепет.

— Если вы не согласны взять чек, то наличными будет еще меньше. Четыре тысячи.

Что он будет делать с этим чеком? На обслуживание чека любой банк в Германии возьмет два-три дня и чем это закончится — неизвестно.

— Наличными. Но в евро немецкого выпуска.

— Окей. Почему-то считается, что немецкие купюры подделываются меньше, чем итальянские или греческие.

4

Сделка состоялась. Причем каждая из сторон считала, что серьезно надула другую. Скорее всего, Сережа напоролся на одного из торговцев человеческими органами и тканевыми препаратами, для которых Люксембург стал настоящей органической Меккой в последнее время. Возможно, азиатец направлялся именно в Музей Человека, чтобы совершить там какие-то сделки, например, приобрести эти самые человеческие гипофизы, столь необходимые для изготовления геронтологических лекарств…

В любом случае, комок купюр в кармане стимулировал выделение эндорфинов и функционировал получше любого обезболивающего средства.

В предместье Люксембург-штадта Сережа бросил трофейную «хонду» и прошел пару сотен метров в сторону яркоосвещенных шпилей местного Нотр-Дама, размышляя о своем дальнейшем перемещении в пространстве.

Возможно, тут бы его и сцапала полиция, но он нечаянно влился в толпу борцов с обществом массового потребления, так называемых «контр-глобализаторов», шедших маршем через Европу. Большинство борцов были несколько не в себе, их украшали синяки и кровоподтеки, не столько от столкновений с полицией, сколько от падений на дорогах и внутренних споров. Так что Шрагин на их фоне не особо выделялся. Несмотря на разрядку внутренней напряженности, его огорчила неспособность борцов сформулировать какие-то осмысленные цели. Лозунг «Работа — это говно» на роль ведущего явно не годился. Лишь несколько более-менее причесанных людей, именовавших себя «продуктивной контрой», выступали за натуральное хозяйство с замкнутым циклом. Как понял Шрагин, это яма с помоями, которые преобразуются наноботами, наноассемблерами, нанорепликаторами, наносерверами в продукты, необходимые для жизни; потом продукты опять превращаются в дерьмо, и так до бесконечности…

Ближе к центру города завязалась борьба с полицейскими машинами, которые стали лупить «контру» большими пластиковыми мешками, пытаясь направить их по другому руслу, мимо герцогского дворца.

«Контра» валилась как скошенная пулеметом. Чтобы не быть погребенным под кучей тел, Шрагин метался, словно подраненный заяц. Каким-то чудом ему удалось выскочить из гущи сражения.

Разгром «контры» в центре Люксембург-штадта сослужил ему хорошую службу и на некоторое время вперед — теперь его жуткая внешность уже не привлекала особого внимания. Шрагин поймал такси и не вылезал из него уже до самого Дюссельдорфа.

Минус двести еврок, и вот он на Дюссельдорфском вокзале, где тихо-мирно в камере хранения вещи дожидались своего непутевого хозяина. Шрагин чуть не всплакнул от зависти — бездушным шмоткам и железкам никто и ничто не могло причинить вреда.

Там, на вокзале, полицейский патруль опасно приблизился к нему, он успел повернуть свою изуродованную физиономию к какой-то витрине, оставив на обозрение только спину в хорошей пиджачной ткани. Затем отогнал парочку Schwul’ей[21] и заперся в платном общественном туалете. По счастью, в рюкзаке имелись запасные очки, а также белый антисептический крем, подходящий для улучшения цвета и вида лица.

Подумав, Шрагин решил выбрать гостиницу подешевле, из тех, что никогда не рекламирует свои услуги, где номер-сингл только тридцать «евро-тугриков» за ночевку. Нашелся такой, с позволения сказать, отель в паре километров от вокзала, в перестроенном пакгаузе.

Шрагину понравилось, что портье как будто не разглядывает его, да и сам похож на шута горохового. Вымазанные блестящей гадостью и зализанные вперед волосики, десяток колечек в ушах, бабья кофта в обтяжку на тощем тельце.

Расположившись на сильно продавленном диване в прокуренном номере, Шрагин стал мечтать о дальнейшем улучшении своего внешнего вида.

Как же улучшить вид и заодно защититься от возможных инфекций и прочих осложнений? Ответ простой: надо обратиться к доктору, воспользовавшись немецкой медицинской страховкой. Впервые с посадки в дюссельдорфском аэропорту Шрагин включил смартфон г-жи Шерман, и в списке полезных номеров нашелся некий хирург доктор Дидрихс, проживающий в районе Кельн-Дюссельдорф.

Шрагин нажал кнопку вызова, но вместо живого хирурга с ним стал общаться робот, автоответчик и автовопросчик.

Что беспокоит? Имеется ли немецкий страховой полис? Приемные часы такие-то, но без предварительной договоренности нельзя. По какому номеру вам позвонить? Когда? До встречи.

Теперь отдыхать. Душ завтра. А вот еда какая-никакая нужна сегодня. Вызвать по мобильнику пиццу? Почему нет? Вот тут под столиком есть нормальная телефонная книга. Набираем первую попавшуюся итальянскую лавчонку. Им-то какое дело?

Пицца пришла через десять минут. Стараясь не распахивать широко дверь, Шрагин протянул купюру и забрал коробку. Ариведерчи.

Еда была гадкой, жесткой, холодной, ее явно придумал какой-то мафиозный Буратино, вместо приятной сытости она вызвала неприятную тяжесть в желудке.

Но дело было сделано и, не снимая штанов, Шрагин завалился спать.

Его заставило проснуться сильно заколотившееся сердце. Прошло только три часа, болело все, что могло болеть, к тяжести в желудке добавилась тяжесть в голове.

Внизу явно хлопнула дверь, и кто-то вошел в гостиницу.

Ну, мало ли, подгулявший постоялец, проститутка там.

Шрагин заставлял себя встать и подойти к окну, когда вдруг заиграл мобильник. Так неожиданно, что Шрагин подпрыгнул на своей койке и провисел в воздухе куда дольше, чем положено гравитацией. Ах, черт, забыл выключить после звонка в пиццерию… Теперь надо «поднять» трубку.

Это была Рита. И хотя голос ее был ровным, даже монотонным, но высоковольтное напряжение почувствовалось сразу.

— …У вас дома был обыск, на вашей куртке нашли сломанный ноготок Ани, еще обнаружился «жучок», с помощью которого вы отслеживали каждый ее шаг, у вас лежало Анин «спрей» от насморка, на вашем рабочем компьютере имелся план района возле Аниной школы и ее снимки по дороге домой…

Даже обиды Шрагин не ощутил.

— Послушайте, Рита, у меня дома или на рабочем компьютере могли найти и фургон «Мерседес», на котором Аню везли до Ростова.

Шрагин задумчиво посмотрел на мобильник и положил палец на кнопку обрыва связи.

— Что у вас с глазом? — вдруг спросила Рита.

Ну да, как он забыл, мобила ведь не простой, а с видеоглазком.

— «Что», «что». Потерял в кустах. Точнее, мне его удалили, чтобы я больше напоминал похитителя Ани. Наверное, уже всплыло, что киднеппер был одноглазым. Учитывая, что левый мой глаз не способен отличить какашку от сардельки, то мне вряд ли светит карьера Нельсона, Моше Даяна или Кутузова.

Рите потребовалась некоторая пауза.

— Кто и где это сделал, господин Шрагин?

— Приличные вроде люди в как будто приличном месте. Типа великого герцогства Люксембурга, которое на карте не заметнее, чем гулькин хер. В подразделении уважаемой фирмы «Фармаланд». Подразделение носит гордое имя Музей Миры Человека. Возглавляет его талантливый научный менеджер Антуан Энгельманн-Ферреро, помощником у него безмерно одаренный Йозеф Динст. Энгельманн является также шефом замечательного фонда «Исцеление без границ», с которым так активно контактировала прекрасная Вика Каширская. В музее я имел честь лично познакомиться с такой интересной личностью, как Руслан Тугаев. Интересен он в частности тем, что украл девочку Анечку, не каждый ведь это может. И в результате нашего знакомства у него с глазами теперь все в порядке, а у меня вот некомплект…

Госпожа Шерман никак не отреагировала на его слова, хотя голос ее словно потрескался, не выдержав внутреннего напряжения.

— Они прислали второй пальчик Ани. Вчера в больнице умерла Розалия Самуиловна. Саша уже неделю не появляется дома. Андрей мне ничего не оставил, кроме долгов. Это — все…