Уильям Гибсон - Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (авторский сборник) Страница 33

– Случилось так, – начал Финн, и история поглотила Бобби целиком, это было даже лучше, чем слушать Бовуа и Лукаса, – что Виган Лудгейт пять лет оттрубил крутым жоком, что недурной пробег для кибер-ковбоя. Да, пять лет... За такой срок ковбой кончает или с очень большими деньгами, или с выжженным мозгом, или тем, что финансирует конюшню юных взломщиков, и то исключительно в качестве управляющего. Виг по первой горячке молодости и напора рванул в затяжной поход по сравнительно редко заселенным секторам матрицы, представляющим те географические области, которые когда-то были известны как «третий мир».

Кремний не снашивается; микрочипы практически бессмертны. Виг этот факт приметил. Как всякое дитя своего века, он, однако, знал, что кремний на самом деле может просто выйти из употребления, что гораздо хуже, чем просто отработать свое. Это было для Вига мрачной данностью, с которой приходилось смириться, как, скажем, со смертью или налогами. Впрочем, о том, как бы его снаряжение не отстало от искусства, он обычно беспокоился больше, чем о смерти (ему было двадцать два) или о налогах (он не заполнял деклараций, хотя ежегодный процент, который он отдавал машине по отмывке денег в Сингапуре, грубо говоря, равнялся подоходному налогу, какой ему пришлось бы платить, заяви он о своих доходах). Виг достаточно здраво рассудил, что должен же куда-то уходить весь этот устаревший кремний. А уходил он, как выяснил Виг, в ряд очень бедных стран, ведущих отчаянную борьбу с нарождающимися промышленными базами. В страны, настолько погруженные во мрак невежества, что концепция нации там до сих пор еще воспринималась всерьез. Виг пробурился на пару африканских задворок и почувствовал себя акулой, кружащей в бассейне, полном икры. Нельзя сказать, что какое-нибудь из этих вкусных крохотных яиц много давало в отдельности, но если забросить сеть и грести все чохом, то работы немного, а улов... в общем, с поля по зернышку... Виг обрабатывал африканцев неделю, при этом нечаянно вызвал падение по крайней мере трех правительств, причинив невыразимые человеческие страдания. В конце недели, слизнув сливки в виде нескольких миллионов до смешного мелких банковских счетов, он удалился на покой. Когда он выходил, уже налетала саранча: на «африканскую идею» набрели все прочие.

Два года Виг просидел на пляже в Каннах, питаясь исключительно самыми дорогими модельными наркотиками и периодически включая маленький телевизор «Хосака», чтобы со странным и примечательно невинным любопытством поизучать вздувшиеся тела мертвых африканцев. В какой-то момент – никто не мог сказать, где, когда или почему – стали замечать, что Виг перешагнул за край. А точнее, сказал Финн, Виг проникся убеждением, что Господь Бог живет в киберпространстве или, может, что киберпространство и есть Бог или какое-то его новое явление. Экскурсы Вига в теологию были отмечены крупными смещениями парадигм, настоящими богоискательскими метаниями. У Финна было кое-какое представление о том, чем в те годы занимался Виг. Вскоре после крещения в эту его новую и весьма своеобразную веру Виган Лудгейт вернулся в Муравейник и отправился в эпическое, хоть и несколько беспорядочное плавание по водам кибернетического познания. В прошлом компьютерный жокей, он знал, куда обращаться за самым лучшим «железом» и софтом. Финн снабжал Вига и тем и другим, поскольку тот все еще оставался богатым человеком. Виг объяснял Финну, что его техника мистических изысканий основывается на проецировании сознания в пустые неструктурированные секторы матрицы и ожидании. Надо отдать парню должное, сказал Финн, тот никогда не заявлял, что взаправду встретил Бога, хотя продолжал считать, что в ряде случаев ощущал его присутствие при передвижении по лику решетки. Со временем у Вига вышли все деньги. Его спиритуалистский поход оборвал немногие деловые связи, оставшиеся с доафриканских времен, так что Лудгейт канул без следа.

– Но потом однажды он объявился, – продолжал Финн, – сумасшедший, как крыса из нужника. Как был бледным маленьким ублюдком, так им и остался, но теперь еще был увешан всякой африканской дребеденью: бусами, костями и всяким таким. – Бобби отвлекся от рассказа Финна ровно настолько, чтобы задать себе вопрос, как может существо, похожее на Финна, называть кого-то «бледным маленьким ублюдком», но потом перевел взгляд. Лукас был смертельно мрачен. Тут Бобби пришло в голову, что Лукас может воспринять африканскую часть истории на свой счет – как личное оскорбление, что ли. Но Финн преспокойно продолжал свою историю.

– У него было полно всего на продажу. Деки, периферия, программное обеспечение. Все на пару лет устарело, но игрушки были крутые, так что я дал за них приличную цену. Я тогда еще заметил у него вживленный разъем за ухом и то, что он постоянно держал подключенным странный серебряный микрософт. «Что за софт?» – спрашиваю я. «Он пуст», – отвечает Виг. Этот маленький ублюдок сидит на том самом месте, где сидишь сейчас ты, малыш, и говорит мне, он, мол, пуст, и это глас Господень, и я пребуду вечно в его белом гудении, и тому подобный бред. И я подумал: «Господи, Виг окончательно сбрендил, – хотя нет, вот он в пятый раз пересчитывает деньги, которые я ему дал». «Виг, – сказал я, – время – деньги, но скажи мне, что ты теперь намерен делать?» Потому что мне стало любопытно. Я ведь знал парня многие долгие годы – по делам, конечно. «Финн, – говорит он, – я должен подняться по гравитационному колодцу наверх. Бог – там, наверху». Я хочу сказать, он мне говорит, мол, Бог повсюду, но тут внизу слишком много статики, она скрывает его лик. «Ладно, – говорю я ему, – как знаешь». И я указал ему на дверь, вот и все. Никогда его больше не видел.

Бобби поморгал, подождал, поерзал немного на жестком сиденье складного стула.

– За исключением того, что примерно год спустя появился какой-то парень – такелажник с высокой орбиты, – который спустился по колодцу вниз на побывку, и у него был с собой недурной софт на продажу. Ничего гениального, но весьма и весьма интересно. Он сказал, это от Вига. Ну, может, Виг – свихнувшийся нарк и давно вне игры, но все же умеет отыскивать неплохое дерьмецо. Так что я этот софт покупаю. Это было лет, наверное, десять назад, так? И каждый год или около того появляется какой-нибудь парень с товаром. «Виг сказал, это стоит предложить тебе». И обычно я это покупал. В его вещичках не было ничего особенного, но в порядке. И люди, привозившие софт, всегда были разные.

– Что это было, Финн, всегда одно только программное обеспечение? – спросил Лукас.

– В основном, да, если не считать каких-то странных скульптур. Об этом я позабыл. Я решил, что это Виг их делает. Когда первый раз парень привез одну такую, я купил у него софт, а потом спросил, как это, черт побери, называется? «Виг сказал, ты, возможно, заинтересуешься». – «Скажи ему, что он псих». Парень рассмеялся. «Ну, тогда оставь это себе, – говорит он. – Я не повезу эту чертову штуку обратно». Я хочу сказать, размером она была примерно с деку, эта штука, просто кучка мусора и разная труха, набитая в деревянную шкатулку... Так что я засунул ее за тачку «коки» с металлоломом и совсем бы о ней забыл, если бы не старик Смит – он тогда был моим коллегой, торговал в основном искусством и тем, что идет в коллекции. Он это видит и хочет заполучить. Так что мы заключили халявную сделку с далеко идущими последствиями. «Еще такие будут, Финн, – говорит он, – забирай. В дорогих районах немало найдется дураков, которые на такое клюнут». Так что в следующий раз, когда появился парень от Вига, я и скульптурку тоже купил и перепродал ее Смиту. Но особых денег они никогда не приносили... – Финн пожал плечами. – До последнего месяца, во всяком случае. Появился очередной мальчишка с товаром, который вы потом купили. От Вига. «Послушай, – говорит он, – это биософт, и он рубит лед. Виг говорит, он дорогого стоит». Я софт просканировал, и выглядел он нормально. Знаешь, решил я, в нем, пожалуй, что-то есть. Твой партнер Бовуа тоже решил, что он довольно интересен. Я его купил. Бовуа купил его у меня. Конец истории. – Финн вытащил сигарету, она оказалась сломанной, согнутой пополам. – О черт, – сказал он.

Из того же кармана он выудил поблекшую пачку сигаретной бумаги, из нее – хрупкий розовый листок и наподобие лубка плотно обернул его вокруг сломанной сигареты. Когда он лизнул клей, Бобби углядел кончик очень острого серо-розового языка.

– А где, Финн, проживает мистер Виг? – спросил Лукас, подпирая большими пальцами подбородок. Длинные пальцы сложились домиком перед его лицом.

– Лукас, у меня нет ни малейшей, черт побери, зацепки. Где-то на орбите. И довольно скромно, если те деньги, какие он из меня выдаивает, что-то для него значат. Правда, я слышал, там есть места, где можно прожить без денег, если сумеешь найти себе нишу в их экономике, так что, возможно, это «где-то» простирается довольно далеко. Однако не спрашивай меня, у меня агорафобия. – Он скверно улыбнулся в сторону Бобби, который все пытался изгнать из памяти вид острого языка. – Знаешь, – сказал он, прищурившись на Лукаса, – это происходило приблизительно в то же время, когда до меня стали доходить разговоры о таинственных делах, происходящих в матрице.