Отверженный. Темная сторона частицы (СИ) - Дорин Михаил Страница 33

Насколько я понял, «осами» — здесь называют всех прибывших, сокращённо от «осуждённый». Оригинальное название!

— Стоять! — раздался крик одного из охранников. — Башня Три, кончай его!

Очередь крупнокалиберного пулемёта и недалеко от меня, издав предсмертный крик, рухнуло чьё-то тело с характерным шлепком. И кто только решился сбежать прямо здесь, на виду у всех?

Пару минут мне пришлось «наслаждаться» чудесным ароматом поверхности тюремного двора. Определил я это по разговорам охранников вокруг меня, да и крикам от боли других осов. Со всех сторон раздавались ругательства, угрозы и плотные удары по телу курнайцев.

Меня подняли с земли, сняли кандалы с ног и куда-то повели. При этом слышал негодование местных надзирателей, что за мои преступления сразу не казнили такого засранца, как я. Ещё и к доктору отправляют.

— Какой-то ты блатной ос, — сказал шепелявым голосом охранник справа от меня. — Доктора тебе подавай, отдельным флайтером привезли его.

— Указание министра Коркака, — вступил в разговор Садак, находившийся где-то позади меня. — Он для чего-то нужен, так что не выпендривайтесь.

— Да, конечно, господин капитан. Вам понравиться у нас работать. Здесь очень хороший коллектив, — сказал охранник слева. — Сейчас столько осов, что не успеваем за ростом доходов. Может хотите пересмотреть наш прайс?

— Ваши коррупционные схемы меня не касаются. А вообще — при мне больше не заикайтесь о койнах с заключённых…

— Осы, господин капитан. Привыкайте к такому названию этих созданий, — поправил Садака шепелявый. Капитан промолчал.

Я сразу сделал для себя мысленную пометку, что в Хапишане можно будет поработать с охраной. Вряд ли они не ведут дел с бандитами, которые держат эту тюрьму изнутри. Значит стоит заняться поисками главного держателя этой зоны. Работы очень много, но другого выбора нет. Если Хогас не выжил, меня вряд ли будет искать Фантом, хоть я и нужен ему для поисков Частицы. Сложная работа предстоит.

За всеми этими мыслями, я потерял ориентировку и не заметил, как оказался в каком-то здании. Пол был ровный, посторонних звуков не слышно. Где-то раздавались сирены открытия и закрытия дверей, но не более того.

— Вот и пришли, блатной ос. Док открывай, — сказал шепелявый, нажав при этом на какую-то панель. Раздался звук открытия раздвижных дверей и меня толкнули вперед. — Капитан, сами справитесь?

— Да. Позже вызову, — ответил Садак и, взяв меня за локоть, повёл вперёд.

Двери захлопнулись в тот момент, когда меня усадили в мягкое кресло. Ноги и тело закрепили автоматическими кандалами, а руки освободили от наручников. Мысль была попытаться сбежать, но куда? Мешок до сих пор на голове. Пока размышлял, уже пристегнули к подлокотникам, а шею закрепили ремнём.

Наконец, сняли мешок с головы. Чуть не ослеп от яркого света. Несколько секунд потребовалось, чтобы прозреть и привыкнуть.

— Сильный ожог, капитан. Надо поработать, — произнёс доктор. Выглядел он как и большинство представителей медицины — высокий, худой, а лицо преисполненно размышлениями и состраданием.

— Сколько нужно. Он никуда не торопиться, верно? — этот вопрос, видимо, Садак адресовал уже мне. Кивнуть или повернуть голову я не мог, но разглядеть капитана получилось.

Среднего роста и весьма мощного телосложения. Капитан похож на бодибилдера в военном обмундировании. Бросалось в глаза, что у него не было шрамов на лице, но вот нос был очень опухшим. Также Садак очень часто моргал. Возможно, имеет место быть небольшая психологическая травма.

Несмотря на ограничения в повороте головы, я отметил скудность интерьера медицинского кабинета. Пара небольших коек и несколько шкафов с медикаментами.

«Чем тут лечат? Может где-то здесь есть восстановительная капсула, реанимационные блоки, изоляционные камеры или тут принято экономить на заключённых?», — подумал я.

— Мистер, я доктор Чико, — представился медик. — Вы получили сильный ожог лица, задеты несколько нервов и мимических мышц. Не говоря уже о вошедшей в вашу кожу маске, которая расплавилась и начинает гнить. Я могу применить местную анестезию. Желаете?

— Не откажусь, — ответил я.

— Что ж, тогда будем удалять с наркозом, но от болевых ощущений это вас не спасёт.

— Не стоит быть таким вежливым с ним, доктор. Этот парень очень опасен… — начал меня представлять Садак, но доктор Чико перебил его.

— И вы думаете он сможет убежать отсюда? Все находятся в гостях у этой тюрьмы. Кому отсюда выйти решает лишь великий Алем, если он позволит остаться в живых. Я здесь работаю всю жизнь и никто не сбежал отсюда…на своих ногах.

— Успокоили, прям, — сыронизировал капитан.

Операцию доктора Чико оказалось пережить неимоверно трудно. Возможно, когда меня преобразовывали в курнайца, кричал сильнее, но этого уже не помню. Я терял сознание и приходил в себя вновь и вновь.

Доктор колдовал надо мной долго и мучительно. Я чувствовал каждый кусок сожжённой кожи, который он удалял. Ощущал запах горелого пластика, когда его отдирали. Мне уже было всё равно на лицо, мою жизнь и всю эту революцию. Я лишь хотел оказаться в камере, прислонить лицо к чему-то холодному. Вспомнилась Пратарея, её ледники и снега. Сейчас они были бы кстати.

— Очнитесь, мистер. Ваши мучения закончились. По крайней мере, в медицинском блоке точно.

Я вернулся в реальность. Кожу уже не жгло, запах пластика исчез и сменился на ароматы медикаментов. Хотелось потрогать лицо, почувствовать «качество» работы, но руки были на том же месте. Как и капитан Садак, сидевший, напротив.

— Капитан, у вас не очень много времени. Я выйду на перекур, — произнёс доктор Чико и вышел из блока.

Садак продолжал смотреть на меня. В его глазах читалась злость и ярость. Этот курнаец явно хотел разорвать убийцу своих подчинённых, которым был я. Мне не доводилось попадать в плен. Это было что-то немыслимое. На Эбису это происходит уже во второй раз.

Я вспомнил наш разговор с Бризом и то, как он влиял на меня. То чувство готовности сделать всё для стоявшего передо мной курнайского лидера тогда казалось мне невероятным. И сейчас я ощущал что-то подобное. Одна лишь разница — теперь я пытаюсь подчинить своей воле сидящего передо мной.

Как только наши взгляды с капитаном встретились, я стал ощущать этот невидимый контроль. Неужели это возможно?

— Вы тоже это не любите, капитан? — спросил я.

— Что именно, мистер Абсалон?

— Такое вот…неловкое молчание. Нам обязательно нужно произнести какую-нибудь ерунду, лишь бы не почувствовать себя не в своей тарелке?

— Не знаю, — сказал Садак и встал со своего места. — Хороший вопрос вы задаёте.

«Избыток информации — вот что необходимо сейчас создать у капитана», — решил я для себя.

— Конечно, капитан. Вы нашли по-настоящему особенного собеседника. Люблю тишину. Однако, — начал говорить я и снова пристально стал всматриваться в глаза своего собеседника.

Выдержав пару секунд и почувствовав тот самый контроль над сознанием, пускай и небольшой, я продолжил гнуть свою линию в разговоре.

— Не задумывались ли вы над тем вопросом, что в куче информационного хлама, которым набито ваше сознание, вы находите готовый шаблонный ответ, чужую мысль, которую вы считаете своей. «Стена кажущегося понимания», которую никакой логикой не пробить?

— На вашем бы месте, я просто бы заткнулся и довольствовался тишиной, — ответил Садак.

Он подошёл ко мне справа и нажал клавишу на голографической панели. Моя шея и ноги освободились. Небольшой, но успех в нашем общении на лицо.

— Хотите поработать кнутом и пряником, капитан? Давайте говорить на чистоту. Я отвечу на ваши вопросы.

— Кто вы, мистер Абсалон? Откуда и на кого работаете?

Последний вопрос меня слегка удивил, но онемевшим лицом после операции я не мог состроить хоть какую-то гримасу. Говорить было не совсем просто, но всё же получалось произносить слова чётко. Раз он меня понимает, значит и лингвоадаптация моя по-прежнему работает.