Семь - Юлия Резник Страница 34

Поскольку в поддержке Лайзы я был абсолютно уверен, разговор с ней я отложил напоследок. Мы встретились в ресторане европейской кухни, который она выбрала самостоятельно. Лайза листала меню, а я рассказывал обо всем, что нам стало известно в ходе расследования. По реакции женщины трудно было определить, что она думает, но это было нормально – нас всех учили этому фокусу.

– Тебе нужен мой голос? – уточнила она.

– Не мне. Твой голос нужен всем этим людям, – я нарисовал круг рукой и взялся за бокал с водой.

– Хорошо. Но у меня есть условие.

Я отпил и неторопливо отставил посудину.

– Какое?

– Мне нужен ты.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Мы были отличной парой, Яков. Избранные, с прекрасной генетикой… За такими будущее, дорогой. А ты решил променять меня на какую-то дворняжку.

Я сцепил зубы, стараясь не показать, как сильно я хочу вогнать мерзкие слова Лайзы ей обратно в глотку.

– Я женат.

– Вот с этого и начнешь. С развода. А потом мы поженимся, нарожаем кучу здоровых детишек и заживем долго и счастливо. Ты – Президент, я – первая леди. Тебе под стать.

– Ты хочешь власти? Так я с радостью отдам тебе свое кресло…

– Я хочу тебя. А власть… просто приятный бонус, – сверкнула белозубой улыбкой Лайза, провокационно облизнув пухлые губы. Это должно было выглядеть эротично, но не выглядело. Я видел перед собой мерзкую кобру, которая, высунув тонкий раздвоенный язык, готовилась к смертельной атаке.

Видимо, я не смог скрыть брезгливости, написанной на лице. Потому что в темных глазах Лайзы мелькнула злость, которая чуть позже сменилась показной сердечностью:

– Я люблю тебя, Яков. Нам будет хорошо вместе.

Ее нога, обтянутая чулком, скользнула вверх по моей икре. Пальцы руки участливо коснулись запястья.

– Любишь? Не льсти себе, Лайза. Это похоть. Обычная похоть, которую ты почему-то спутала с чем-то возвышенным и настоящим.

– Да что ты знаешь?!

– Знаю, Лайза. Поверь. Любящий человек никогда бы не предложил то, что ты мне сейчас предлагаешь.

– Послушай, я понимаю, что вот так, с ходу, тебе эта мысль могла показаться… странной. Ты не ожидал, но я люблю тебя, Яков. Давно люблю, и если бы не эта су…

– Достаточно! – рявкнул я, вжимаясь пальцами в край стала, чтобы сдержаться и не наделать глупостей. – Ты ничего не знаешь о любви. Ничего, Лайза, понимаешь? Не оправдывай себя этим…

– Ты заблуждаешься!

Я покачал головой:

– Нет! Потому что в глубине души ты не можешь не осознавать, как… мерзко все, что ты мне сейчас предлагаешь. И чтобы себя оправдать хотя бы в собственных глазах, ты прикрываешься таким благим, светлым чувством, как любовь.

– Нет…

– Всегда можно найти оправдание боли, которую ты причиняешь людям в силу обилия внутреннего д*рьма, но ты прекрасно понимаешь, что делаешь, ты не можешь этого не понимать, если твой мозг исправно функционирует! Однако, ты предпочлала засунуть эту правду в дальний угол сознания и оправдать себя хоть чем-то! – Я говорил тихо, но мой голос звенел. – Любовью… Смешно. Ты любишь то, что себе придумала, ты ведь даже не знаешь меня, настоящего! Легко обманывать себя любовью, когда все хорошо… Легко любить свет. А что ты знаешь о тьме? Когда все летит к черту, когда черное отчаяние застилает собой все свои мысли? Когда тебя ломает от боли за любимого человека, когда жизнь – ни хрена не праздник?! Ты позволишь любви проникнуть под кожу, растекаться по венам, дрожать на твоих ресницах, подчинив себе сердцебиение? Или предпочтешь забыть все, как страшный сон? Любовь… Совершенно необъяснимая, иррациональная. Твоя самая главная слабость, но одновременно – невероятная сила! Сможешь ли ты ей подчиниться? Сняв с лица все свои маски, выпустив на свободу всех своих демонов, обнажив свою душу, позволишь ли ты ей без страха поселиться в своем сердце, ставя его под удар?

– Да ты романтик…

– А ты ни черта не знаешь о любви. Дерьмо, завернутое в фольгу – все еще дерьмо, Лайза.

– Нам было хорошо вместе!

– Трах*ться! Возможно, не буду спорить. Тогда мне не с чем было сравнить. А теперь есть. А потому, я вынужден отклонить твое предложение.

Я встал из-за стола. Лайза неспешно повернулась:

– А я ведь могу сделать так, что ты до конца дней будешь гнить в тюрьме…

Обернувшись, я медленно кивнул головой:

– Можешь, конечно. Тем самым ты только докажешь, что я был прав.

Я уходил с тяжелым сердцем. Я не знал, как теперь быть. Весь наш план оказался под угрозой. Почему я раньше не предусмотрел этот вариант? Точнее, не так. Нами рассматривались любые сценарии. И если кворум не состоится – мы просто выйдем на улицы. Но… я не предполагал, что на пути всего встанет взыгравшее в голове у бабы дер*мо. Это даже могло быть смешно, если бы не было так грустно.

– Ну, как? – поинтересовался Ной, как только я вернулся в квартиру Марины.

Я покачала головой:

– Лайза выдвинула невыполнимые условия.

Больше я не стал ничего объяснять. А между тем, заседание Военного совета должно было состоять уже завтра. Чуть раньше боевые подразделения Свободных и преданные мне отряды военных начнут операцию по взятию под контроль криобанков. Это была первая операция, разработанная совместно военной верхушкой Конфедерации и лидерами повстанческого движения. Объединив знания и опыт (как ни крути, а подрывная деятельность Свободных была довольно успешной), мы рассчитывали на то, что операция пройдет гладко. Одновременно с взятием под контроль криобанков в эфир будет запущено сенсационное интервью Мата, разоблачающее действия правительства. Мы рассчитывали на то, что это позволит нам избежать лишних жертв, в случае необходимости силового захвата.

Армия… Если бы кворум состоялся – у этих ребят не осталось бы сомнений. Они бы подчинились приказам нового главнокомандующего, и никакой конфронтации не случилось бы. Дальше все было бы просто. Зачистка среди организаторов преступных схем, короткое следствие и суд. Иной сценарий – свержение власти путем переворота. Формально все силовые структуры остались бы в подчинении Президента. И это максимально бы все усложнило. Потому что повод был слишком серьезным. Его бы нельзя было замять, разогнав протестующих по домам. Даже убей они лидера, возглавившего революцию. Такое бы народ не съел. Началась бы гражданская война. И никто бы не дал гарантии, что после этого у человечества остались бы шансы.

– Как она? – поинтересовался Ной, перехватив меня у палаты Наны.

– Нормально. Опухоль уменьшилась