Станислав Шульга - Диспетчер атаки (сборник) Страница 37

   Традиционная архитектурно-техническая концепция предписывала прятать теплосети, коммуникации и несущие балки за стенами и отделкой. Здесь все было наоборот. Точнее, навыворот. Белый лес из труб разной толщины обволакивал стеклянный параллелепипед, наводил на мысль о том, что фасадно-отделочные работы здесь так и не закончились и что стеклянная кишка, в которую был загнан эскалатор, является всего лишь технологическим элементом, который должны убрать за ненадобностью после завершения отделочных работ. Эрика прошла по широкой серой площади мимо этого монстра, вынесенного на берег очередной новаторской волной в архитектуре, и опять углубилась в классический лабиринт крошечных улочек. Дом дяди Олафа был уже близко.

   Катя проснулась. Она посмотрела на часы, стоявшие на тумбочке рядом с кроватью. Был первый час ночи.

   Комнату заливал бледный свет. Терминал был заглушён, горел только монитор компьютера. Славик называл этот компьютер Рэксом. Это была одна из его привычек, тех милых странностей, которые вызывают улыбку и любопытство окружающих. Как средневековый рыцарь, называющий свой меч именем и относящийся к нему, как к одушевленному существу, Славик не расставался с этим компьютером никогда, таскал его всегда с собой. Там были главные архивы и все рабочие файлы. Там же обитали несколько его личных "эй-аев", программных модулей с элементами искусственного интеллекта. Но он разговаривал не с ними. Флюоресцирующий кабель шел от компьютера к главному разъему нейроадаптера, который размещался у основания затылка. Он работал.

   Катя закрыла глаза, но бледный свет проникал сквозь веки и шептание у стола не становилось тише.

   Слава сидел у монитора, накинув на согнутые плечи одеяло.

   Она перевернулась на другой бок, продолжая смотреть на его согнутую спину и часть того, что было на экране. Его кластер. Его виртуальное пространство. Дело, которому он отдал два последних года.

   Моток запутанных коридоров, наполненных знаками, смысл которых был утерян и найден не один раз. Не раз она посещала этот кластер, эту старую усадьбу, где перемешались все архитектурные стили последних трех столетий. Она не понимала многого, но он каждый раз пояснял ей цепь ассоциаций, и на какой-то момент логика очерчивала несимметричные очертания этих комнат. Но на следующем повороте коридора все разбивалось вдребезги. Логика выветривалась через камины, лишенные дымовых труб. На ее место приходила пугающая бессмысленность пустой покинутой квартиры, превращавшая этот лабиринт в запутанное чрево змеи, которая пожирает саму себя.

   Последние несколько месяцев Славик все чаще работал по ночам. В дни, свободные от операций, он мог так, как сегодня вечером, неподвижно лежать перед терминалом и часами смотреть тридцать каналов в минуту. А потом всю ночь работать, втискивая в эту вечно незавершенную композицию кластера все новые и новые элементы, куски реальности, выплеснувшиеся на него через терминал Си-Джея. Он почти забросил то, чем раньше занимался ежедневно, - психотренинги, практики, медитации, помогавшие ему найти нужную волну и настроиться на работу.

   Когда-то они вместе ходили на такие тренинги. Славик, тогда очень серьезный и важный среди парней группы. Он тогда закончил первую серьезную серию операций и обзавелся "чероки". На занятиях он был ироничен и иногда перехватывал инициативу у лидера группы. И часто многозначительно рассказывал о том, чему научился, будучи на "настоящей бустерской прокачке" у гейткиперов. Он был надменен, но с ней он переставал быть таким. Он был внимательным и нежным и очень любил говорить о том, что будет, когда он закончит то дело, которое задумал. Тогда Славик еще только обдумывал концепцию кластера. Но уже тогда Катя знала, что это будет что-то из ряда вон выходящее.

   Правда, тогда он тоже не любил, когда во время работы его прерывали, тем более смотрели из-за спины.

   Он на секунду замер. Наверное, она ворочалась слишком громко. Катя закрыла глаза и сжалась, думая о том, что тех, кто притворяется спящим, выдает подергивание век. Но в комнате было темно, и вряд ли он разглядит что-то в этой темноте. И наверное, сегодня не будет той истерики, которая была у него один раз, когда они вот так же вот ночевали вдвоем в кемпинге у главной трассы.

   Славик тихо подсел к ней на кровать и наклонился, поцеловав влоб. Теплое дыхание легко щекотало щеки, и она улыбнулась, не открывая глаз. Он поцеловал ее снова.

   Она ждала, что он сделает это в третий раз, и тогда она откроет глаза, и обнимет его голову, и будет ее целовать. Но ответом на ее ожидания был холод. Тепло ушло. Она открыла глаза и увидела, что он сидит на краю кровати, охватив голову руками. Она знала, что будет дальше. То, что, как она считала, было признаком нервного переутомления и той кочевой жизни, которую он вел. Его истерики делились на две части. Он мог быть агрессивен и криклив, в его голосе появлялся гневливый фальцет, и он говорил о том, что его никто не понимает и все только и хотят воспользоваться его талантом. Но это быстро проходило, надо было просто дать ему сбросить пар и вовремя отойти в тень. Такое бывало чаще, чем то, что собиралось случиться сейчас.

   Беззвучные слезы и сбивчивый шепот. Это могло продолжаться всю ночь, и наутро он прятал красные глаза за широкими черными очками, хранившимися в бардачке его джипа. Он плакал и дрожал, дергаясь на каждый звук. Что-то говорить в эти минуты было бесполезно. В такие минуты она думала о том, что все это когда-нибудь закончится, что эти трудности, которые всегда бывают в начале пути. Она просто обнимала его и гладила его мягкие русые волосы.

   Славик был незаурядным. Мог по трем нотам определить группу и год выпуска альбома, и ему было достаточно увидеть полминуты видеофильма или просто экранной графики компьютерной игры, чтобы определить, кто к этому приложил руку. Всем этим он остроумно жонглировал, складывал в оригинальные смысловые цепи, стягивал в клубки ассоциаций.

   Она очень гордилась тем, что он первой рассказал ей о том, что сделает. О его кластере. Кластер, который займет первую строчку в чарте Best 3D of Second Zone. Славик перестанет быть тем, кем он является сейчас, будет делать настоящее искусство, тратить время и силы. Поменяет местами полушария тем придуркам, которые делают всякую лажу в пространствах Шельфа.

   Но за все это надо платить. Хакинг на Магистрали, "серые дилеры", заказчики, которые норовят прокинуть, вечная опасность быть взятым за жабры киберами, постоянные переезды. Все, все это когда-нибудь кончится...

   Катя поднялась с кровати и надела халат, висевший на стуле. Она подошла к нему и обняла его голову, поставив левое колено на кровать. Мягкие темно-русые волосы с пробором посередине, четкий рисунок губ, серые глаза, полные слез. Катя чувствовала, как судорожно подергиваются его неширокие плечи с накинутым на них одеялом. Катя посмотрела ему в глаза, пытаясь успокоить взглядом, поскольку слова ему сейчас были не нужны. Его лицо бывало разным, очень подвижная, живая мимика, он быстро реагировал на все, что происходило, не скрывая своих эмоций. И мог имитировать кого угодно и что угодно. И для этого ему не нужен был никакой грим. Может быть, именно эта подвижность была тем, что заинтересовало ее в нем в тот самый первый раз, когда они встретились. Но сейчас его лицо было неподвижным и бледным в свете матрицы работающего ноутбука. Она опять обняла его, крепко, до хруста позвонков, прижав к себе.

   За окнами было тихо, только далекий гул проезжающих мимо кейджа редких машин вибрировал в тонких пластиковых стенах мотеля.

   Дядя Олаф жил на четвертом этаже здания на улице Храма. Эту квартиру, а точнее, весь этаж, он купил лет пятнадцать назад и поначалу собирался сделать в ней одну из своих галерей. Перепланировка, которую он провел почти тогда же, превратила четырехкомнатную квартиру в единый зал, но экспонатами и предметами продажи эта галерея так и не была заполнена. Вопрос о том, как использовать квартиру, повис в связи с разводом дяди Олафа со своей первой женой. Часть имущества отошла к ней, и поскольку более подходящего помещения под жилье у него не оказалось, дядя Олаф переделал галерею в квартиру. Дизайнеру-авангардисту был сделан заказ на концепцию "жилища для холостяка". Тот справился с задачей блестяще и с юмором. В зале не было ни одного закрытого угла. Все было выставлено напоказ, мебель размещена в нарочитом беспорядке, кухня, ютившаяся рядом с входной дверью, отличалась крайней простотой исполнения вкупе с системой полной автономности - для приготовления пищи достаточно было нажать пару кнопок на панели управления; более всего независимость и наплевательское отношение хозяина к приходящим в его жилище выражал его санузел - унитаз размещался рядом с ванной прямо посреди зала. Дядя Олаф даже изобрел способ быстрого выпроваживания нежеланных посетителей: налив крепкого кофе, он ждал, пока гостя припрет, и на вопрос "а нет ли у вас другого туалета?" отвечал, что "я живу один". Впрочем, для своих он включал режим оптического экранирования объекта. Система, которая обеспечивала подобный эффект, была одним из элементов общей пространственной системы апартаментов Олафа Мортона.