Далекое Близкое - Кристина Андреевна Белозерцева Страница 37

Как Макс говорил? Добраться до реки, и вдоль неё направо – на запад. Вот только, кажется, придётся пройти еще через один из старых неблагополучных районов. Там, возле огороженного кольцами света Сити. Когда-то во время дурацкой реновации, превратившей окончательно Мегаполис в огромный муравейник, некоторые микрорайоны наотрез отказались переезжать. Так что кое-где до сих пор, будто гнилые зубы торчали кварталы древних, крошащихся домов, называемых Ямами. Ходить там не рекомендовалось. И ведь теперь – одна дорога Питу – именно туда. Говорят, даже полиция предпочитает обходить такие места по дуге – слишком много Птичек пропадает, и потом концов не найти. Ямы попытались отгородить китайскими стенами – длинными лентами многоэтажного и малогабаритного социального жилья – но стало только хуже. Контингент перемешался. Теперь полиция предпочиталась просто присматривать, чтоб из Ям люди наружу поменьше выбирались. Грязных, пьяных или обдолбанных сразу принимали и держали несколько дней – до выяснения. Там можно было спрятаться – вот только лекарство могло оказаться хуже болезни. Просто пройти бы мимо.

Вторая проблема – а как вообще добраться до реки? Ну серьезно, пока-то ему фантастически везло, но это не может продолжаться бесконечно. Надо переодеться, достать где-то безразмерную кофту с капюшоном или пластиковый плащ, убожество безвкусное, которое так обожали подростки.

Ладно, в первую очередь, надо все-таки успокоиться. Лодка тонет, не когда лодка в воде, а когда вода в ней. Не так важно, что за хрень происходит вокруг. Важно то, что происходит внутри нас.

Он успокоится и сможет придумать выход. Лодка! Все это – просто лодка.

В этот момент из-под земли выдвинулся разбрызгиватель и с шипением принялся рассеивать облако водяной пыли вокруг себя. Пит подобрался поближе и подставил лицо живительной влаге. Хо-ро-шо. Прохладная вода касалась кожи, конденсировалась и стекала каплями по раскаленному лбу и щекам. Попадала на губы и язык, остужая их, успокаивая. Боже, как же хорошо… Жаль, что нужно спешить. Он подставил ладони под относительно крупную струю, и попил, и умылся. Заползти бы в эту трубу и ползти по ней до самой реки – прохладно, и ни души.

Залезть в трубу…

Залезть…

Канализация!

Пит открыл глаза, чувствуя пьянящее чувство пришедшего озарения, вот оно! А текущая вода однозначно сама выведет его к берегу. А есть шанс-то, есть!

Он сфокусировал зрение, поглядев, наконец прямо перед собой. Напротив него на ветке висело яблоко. Мало того, что висело – оно пахло. Одуряюще пахло летом, садом, детством у бабушки и еще забытым словом «антоновка». Краснобокое только с одной стороны, даже на вид – хрустящее, идеальный способ отметить появление такой отличной идеи. Пит подковылял к дереву и протянул руку, чувствуя, как рот наполнился вязкой слюной.

⁃ Внимание! Рвать цветы и плоды в ботанических садах города строго запрещено!

⁃ И что? – меланхолично фыркнул Обломофф, который просто уже не в состоянии был ни на что эмоционально реагировать. – Хоть раз за всю историю человечества, это кого-то остановило?

Он сорвал яблоко, вгрызся в сочный бок. Вкусно. Вот только опять надо бежать. Как это он не подумал? Все парки же сейчас напичканы электроникой по самое не могу, как гусь на новый год яблоками. Все теми же яблоками… Пит быстро доел, швырнул огрызок в траву (вдруг семечки прорастут? – дам им шанс) и снова припустил. Скоро у него опять горели легкие, а глаза чуть не вылезали из орбит – да уж, длинный был парк. Обломофф остановился отдышаться, слыша позади непонятный, новый звук, словно летал где-то недалеко огромный шмель. Так. Какой шмель ночью? Гул вертолетного винта. Ну просто прекрасно! Похоже, тот птицелюб таки вызвал подмогу. Черт…

Мысли были прерывистые, как дыхание.

– Здравствуйте, – очень вежливо обратилось к Питу дерево, которое он в этот момент подпирал плечом, пытаясь определить, где именно вертолет, по звуку.

⁃ Здравствуйте, – опешил от неожиданности Пит, невольно вскидывая взгляд на изумрудную крону.

⁃ Позвольте, к вам обратиться? – голос был мягким и вкрадчивым.

⁃ К-конечно…

⁃ Не хотите ли послушать про завирушку лесную?

⁃ Про кого?!

⁃ О! Эта удивительная лесная пичуга прячется…

⁃ Прям как я…

Пит уже бежал прочь с гостеприимной полянки с вежливым электронным гидом, продолжавшим вещать о совершенно замечательной птичке. А вдалеке снова настойчиво завыли сирены полицейских.

Зеленые тенистые зоны давно перестали быть прибежищем для человека. Зоны развлечения и активного отдыха. Да тут электроники сейчас больше, чем, собственно, самих деревьев. Не подумал, вот же идиот.

«А уж системы безопасности и жизнеобеспечения, которые следят за поливом, – мрачно подумал Обломофф, – и оптимизируют условия так, чтоб производилось как можно больше кислорода. Человечки же должны хорошо себя чувствовать».

Он покинул, наконец, парк и нашел ближайший канализационный люк в каком-то неопознанном дворике. Тонкие холеные пальцы ни за что бы не справились с задачей – поднять тяжелый старинный блин из толстенного метала. Но у человека была труба. Рычаг, которым можно перевернуть землю, если найдется точка опоры, ржавое орудие, с которым он почти уже сроднился. Куда в современном мире беглецу без трубы?

Канализационный колодец, освобожденный от люка, обдал Пита своим зловонным дыханием, но по сравнению с баком, полным гниющей рыбы – сущая ерунда. Он успел вспомнить и Данте, и Босха, и чью-то мать, пока спустился по вертикальной лестнице в темноту – мрак не был плотным, далекая тусклая лампочка прорисовывала крошащуюся поверхность бетонного колодца. Обломофф, не спустившись еще до конца, пристроил крышку обратно и некоторое время привыкал к совсем блеклому аварийному освещению. А заодно прислушивался к совсем заглушенному звуку сирен и стрекотанию вертолетного винта.

Никто не полез за ним. Никто его не выследил. Будь у полиции старомодные собаки – конец вам, господин Обломофф, но камеры… Камеры сузили способы поиска до единственного варианта. Кто из чертовых птицелюбов подумает спуститься в колодец с дерьмом по доброй воле? Кто из людей вообще спускается в колодцы? Никто. Грязная работа для роботов. К тому же это же не поощряемое поведение. За такой спуск лайков не соберешь. Ха!

Он сделал несколько шагов – а нет, кто-то сюда-таки спускается. Кто-то молодой и бунтующий судя по почерку. Граффити было зеленым и чуть фосфоресцировала:

я себя сегодня

хорошо веду

но наверно поздно

раз уже в аду

© Sansonnet

Хмыкнув, Обломофф побрел дальше.

Его энтузиазма хватило ненадолго. Сочилась влага, делая налет плесени на бетонных стенах еще отвратительнее. Склизкая бледная масса, размазанная по крошащемуся бетону. Иногда хотелось придержаться за что-то ладонью, когда нужно было переступить через большую лужу, но он так и не коснулся пальцами, омерзение пока побеждало. За