Великий и Ужасный 5 - Евгений Адгурович Капба Страница 38

такая поговорка: толочь воду в ступе. Мы не толкли воду в ступе, мы толкли в ступе скелетов. Да и то — не прямо всех подряд целых скелетов, а исключительно нижние челюсти бакотских умертвий. Бакота — следующая на нашем пути Хтонь — оказалась банальным некрополем: курганы, могильники, склепы, пещеры в скалах на берегу Днестра… Целая куча беспокойных покойников. Очень неприятных и несимпатичных. Разной степени древности, опасности и агрессивности.

Возникало такое чувство, что их под землей стягивало со всех концов Галиции, Волыни, Подолии, Буковины и других прилегающих территорий. Потому что даже при обилии местных захоронений, которые хронологически относились к самым разным историческим периодам, твари должны были закончиться уже день эдак на седьмой. Ан нет — перли и перли каждую ночь. То эльфы в доспехах времен Гиль-Галада, то троллячьи костяки в браслетах и бусинах, то польские рыцари прямиком из Великой войны с крестоносцами, то местные гайдамаки — орки и люди в равной пропорции, то — классические такие меланхоличные страшилки в развевающихся саванах поверх иссушенных ветром костей. А иногда — вполне современным образом прикинутые товарищи: в костюмах или парадно-выходных платьях вида «краше в гроб кладут». Объединяло умертвий три вещи: во-первых, они были скелетами, то есть — без мяса и прочей гнили. Во-вторых, они мечтали разорвать на куски кого угодно живого, но получалось, честно говоря, по большей части хреново. И в третьих — костная мука из черепушек, подмешанная в самый обычный гипс, каким фиксируют травмированные конечности, здорово способствовала заживлению травм.

Так что мы заходили в Бакоту ночами, посотенно, с разных сторон, и тяжелые алебарды на длинных древках делали свое дело. Снага и люди крушили врага, гоблины собирали нижние челюсти, молодые припадочные уруки носились по всей Хтони, выманивая умертвий на наши стройные ряды. Я раздавал лещей молодежи, командирским рыком подбадривал ордынцев, ну, и работал наравне со всеми. Куда же без этого?

У нас тут, кроме боевых действий, была развернута база по первичной переработке сырья. С червячьей выжимкой проканало — почему теперь не должно было проканать? Благо, принцип применяли тот же: изготовление из ингредиентов полуфабриката, который готов к дальнейшему производству из него целебнохтонических изделий. На сей раз подсуетились Пироговы, этот знаменитый клан военных медиков. Не захотели отдавать в руки простолюдинов такой шикарный источник дохода! Где-то кого-то нагнули, кому-то сунули чего-то в очередной Фонд помощи пенсионерам, кому-то геморрой вылечили, и вуаля — теперь монопольно грузили в вагоны на станции Каменца-Подольского черные пластиковые пакеты с хтонической костной мукой.

Я толок в большой железной бочке челюсти с набитых в течение ночи умертвий при помощи толстого дубового пестика и думал о том оригинальном парне, который занимался выяснением лечебных свойств разных частей бакотского скелета.

Когда он жил, интересно, этот неизвестный любопытный тип? Сколько лет назад тут жахнула аномалия? Судя по классическому виду местных тварей — как угодно давно. Мертвецов, скелетов боялись во все времена, и в этом мире, и на моей Земле. Так что какой-нибудь древний алхимик, современник эдак Бен Бецалеля, вполне мог первым ставить опыты на скелетиках. Вот, мол, щас правую переднюю ногу проверю, потом — мечевидный отросток… А не, фигня, не заживает нога. Надо челюсть попробовать растолочь и в гипс подмешать, точно! Тогда заработает! Или как они это определяли?

Может, у магов-целителей какой-нибудь внутренний детектор имелся? Ну, я же из-за передоза татау и их компиляции как-то чувствовал потоки эфира? Это был единственный разумный ответ… В любом случае, рецепт мне предоставили: скан какой-то желтой не то бумажки, не то пергамента со старорусским текстом о том, что «кости челюстныя, от умертвий бакоцких отломатыя, зело пользительны, коли в ступе растолочь и прах сей в мере воды намешать, дабы снадобьем сим смачивать полотно для накладания на десницу або шуйцу честнаго мужа або девицы невинной, ежели таковыя костныя болезни иметь будут».

Занимательное чтиво, что уж там. Хрена с два без Коленьки Воронцова я бы его так быстро на свой планшет получил. Вообще — иметь в адъютантах… Простите — в надсмотрщиках, конечно! В общем — когда рядом с тобой тусуется княжич, боевой маг и наследник целого Кавказского Наместничества — жить становится гораздо веселее. Все двери открыты! Ну, а как по-другому, учитывая местный кибермагический феодализм? Конечно, любо, братцы, любо атаманом быть, но и князем я бы побыть тоже не отказался. Князь Хтонический! Звучит? Звучит! Да и хрен с ним.

Почему я сам толок кости в ступе? Ну, так мы же Орда, а не деспотия! Я — вождь и атаман пока что, а не князь там, герцог или иная какая инфлюэнца! Вождь — он что? Он ведет за собой, а не пальцем показывает, мол, туда не ходи, сюда ходи, а то снег башка попадет! Потому — и с кардом, и с пестиком в руках я был первым. Чаще всего. За исключением моментов самых рутинных… Расколотив в ступе до состояния трухи очередной ингредиент, я ссыпал порошок в пластиковый пакет, швырнул его в груду таких же пакетов, а потом отряхнул руки и огляделся.

Тут терлось несколько орков — следующая смена провинившихся. На ступки ставили обычно в наказание, проштрафившихся, тех, кто каким-нибудь мелким прегрешением просрал свой шанс повоевать и проявить героизм в схватках с костяными умертвиями. Конечно, Лурц Желтая Майка тоже был тут, в компании с охренительным фингалом под глазом. Он постоянно во что-то вляпывался. Я скривил рожу, увидав в его глазах толпы плящущих бесенят, погрозил кулаком и только плюнул: отморозок радостно ухмылялся, протягивая свои грязные лапы к ступе и пестику. Пришлось ткнуть ему дубовым дрыном-пестиком в грудак — для профилактики — и пояснить:

— Нежнее, парень. Еще нежнее! Не поднимай облака тут, наглотаться костяной пыли — удовольствие ниже среднего. Блевать будешь дальше, чем видишь. И вообще-то каждый грамм — это ресурсы, нам за них бабки платят!

— А за бабки мы поедем к девкам! Трахаться! — обрадовался Лурц и выхватил дрын у меня из рук. Похрен ему было на тычки в солнечное сплетение, он же урук, а не барышня кисейная. — С Кузей! Поедем, в смысле, с Кузей, а не трахаться будем с Кузей, чего ты так на меня смотришь? Я те что, эльф, что ли? Давай скорей сюда мне эту балясину, я щас как натолку челюстей! Знаешь, кто лучше всего сокрушает кости? Правильно! Урук-хай!

И давай орудовать дрыном. Хрена с два он меня послушал, пыль стояла столбом, а Лурц