Людмила Angel - Цветочные кости Страница 4

– Ты не будешь меня есть? – мой голос простуженный и охрипший, и он дрожит. Чудовище будто понимает мою речь, оно садится рядом, возвышаясь надо мной лохматой горой.

– Зачем ты принёс меня сюда? – знаю, что он не ответит, но этот вопрос кажется мне разумным, – Я могу уйти или ты меня не отпустишь?

Зверь сидит неподвижно, капая слюной на меня. Я в замешательстве, но надо попытаться. Осторожно приподнимаюсь, чудовище не шевелится. Не отрывая взгляда от него, ставлю пятку на одну торчащую ветвь из гнезда, потому на вторую, спиной взбираясь по стенке. Всё-таки мне страшно, вдруг ему не понравится то, что я делаю? Пересиливая нахлынувший ужас, заглядываю за кромку гнезда, голова кружится от высоты, вокруг только верхушки мёртвого елового леса, и он кажется бесконечным. Где же город? Солнце уже выползло из-за горизонта достаточно, чтобы рассеивать губительными лучами ядовитый ночной туман, в котором утопает дно леса. Я не вижу земли, только бесконечные деревья, уходящие скелетами вниз, в бесконечность. Я не смогу спуститься сам, так или иначе, умру в гнезде зверя, в его логове, усыпанном осколками черепов и волосами. Я чувствую, что он приблизился ко мне, но мне теперь страшно оборачиваться и натыкаться на его уродливую пасть. Он снова лижет мой затылок, зацепляясь зазубринами на языке за мои длинные белые волосы, вырывая и путая их. Я морщусь, мне неприятно и больно. Но другие мысли не дают мне покоя. Адам уже наверняка включился и, не обнаружив меня, вышел на поверхность, он думает, что я собираю цветочные кости на болотах, или же догадался, что я сбежал. Лучше бы догадался и пошёл меня искать. Он же робот, он должен найти меня, должен обнаружить мою отправную точку и конечную. Почему он так уверен, что в городе не осталось животных? Если он на самом деле обладает этой информацией, то никогда в жизни не найдёт меня здесь, либо найдёт, когда будет уже слишком поздно. Чудовище издаёт какие-то звуки, будто повизгивает и скулит, как собака. Я оборачиваюсь, и, поддавшись неведомому порыву, обнимаю его за шею. Свалявшаяся шерсть воняет гнилью, но зато он тёплый, зато живой. В моей голове что-то не так… Мне то до онемения страшно, то абсолютно нет. Будто какое-то вещество в моей крови подавляет страх. Как мне быть?

6

Черви внутри…

День медленно угасает, я провёл его в логове зверя, то замерзая от сумрака, то задыхаясь от жары. Там внизу текли остатки жизни, где-то в городе люди искали себе еду, спариваясь и поедая гнилые овощи, где-то там и Адам разыскивал меня по выжженным улицам мёртвого города. Я очень хотел есть, но здесь нет еды, а моя пропала. Я хотел пить, но пить было нечего, кроме отравленной росы, и я слизывал её с веток и коры. Четырёхглазый монстр убежал, оставив меня наедине с моими мыслями, и я раздумывал, как мне спуститься вниз, и даже попытался это сделать, следуя отметинам от огромных когтей, но иссохшие ветви ели крошились под ногами, угрожая сломаться и уронить меня в бесконечный туман. Я самое прекрасное существо на свете умру здесь или разобьюсь в попытках выбраться из гнезда, моя участь не завидна. Я сидел в глубине логова, дрожа от холода, когда чудовище принесло свою еду – живого человека, девушку с прокушенным плечом. Она бросилась ко мне и стиснула в отвратительных кровавых объятьях, заливаясь слезами. Зверь спокойно вылизывал свою шерсть, пока она умоляла меня спасти её, будто я мог что-то сделать, будто я хотел этого… Её шершавые губы неожиданно прильнули ко мне в неком подобии поцелуя, я с криком, полным отвращения, оттолкнул её. Монстр тут же вцепился ей в шею, с хрустом перегрызая мышцы и кости. Я бы испугался, если бы омерзение от её поцелуя успело пройти, я бы даже мог потерять сознание от страха, но вид бьющейся в конвульсии уродливой девушки привёл меня в экстаз! Зверь неторопливо пожирал остывающее тело несчастной, в то время как я пытался осмыслить произошедшее. Я по-прежнему хотел есть, я по-прежнему испытывал жажду, но я впервые за это время не хотел убежать, я понял, что это животное очень умное, оно понимает меня, и только оно по-настоящему живое, я улыбнулся и потерял сознание от слабости, провалившись в бесконечную бездну неприятных сновидений. В них я видел Адама, заглядывающего в каждый дом, этот синтетический разум, тянущийся ко мне, полностью интегрировавшийся в мою жизнь, как часть её. Как же он теперь был одинок! Моя память выстроилась в логическую цепочку, и я пытался понять, почему Адам спас тогда только меня? Почему я? Ведь я был не единственным ребёнком, так ли попросила моя мать, или это время стёрло тот момент, превратило его в неразборчивую хаотичную запись на подкорке? Он спас меня, дав умереть остальным членам моей семьи. Мог ли андроид внести какие-то изменения в свою программу, мог ли он научиться тому, чему не должен был? Вдруг, он любил меня? Привязался ко мне, к хрупкому человеческому существу, удерживая в недрах цементного бункера, подальше от людей, внушая мне трепет перед красотой, которой уже не осталось, обучая меня. Ему было важно, чтобы я любил кости мёртвых людей, эти цветочные кости из болот и только их, ведь они не могли отнять меня! Он наверняка знал о звере из леса, знал, что он давно заприметил меня, но не выходил из прохладного тумана и мглы. Я вспомнил и то, что так упорно забывал, и делал вид, что этого не происходило – робот заменил мне человека, и в тот момент, когда мне захотелось близости, я не просто ночами прижимался и грелся об него, я… – меня содрогает приступ ненависти к себе – я… занимался сексом с андроидом, если это можно было назвать так! Именно, иногда, я заставлял его силой удерживать меня и удовлетворять мою подростковую похоть, так мне хотелось думать, что это не я, что меня заставили, и закапывал всё под слоями выдуманных впечатлений. Мои любимые цветочные кости в грязной коробке хранили куда более страшные тайны, чем смерть их обладателей в кипящем болоте, они впитали в себя моё одиночество и страхи. Мне некого было стыдиться, но робот сделал меня умным и воспитанным, и я стыдился сам себя, своих желаний. Мне не перед кем было оправдываться, но моя совесть не позволяла принимать вещи такими, какими они были. Я не хотел найти других людей, потому что боялся их, сторонился и избегал, но страх остаться наедине со своими фантазиями и желаниями пересилил меня, и ко мне вышел этот мутированный зверь. Я дрожу всем телом, медленно просыпаясь и немея от холода. Если я найду других людей, что я буду делать? Я не умею общаться, не могу не испытывать к ним отвращения, потому что удовлетворял свои желания насилием, заставляя себя думать, что меня заставили подчиниться. Живое существо умоляло меня спасти его, и что вышло? Оно погибло, оно съедено…, и ничего нет, только моя мучительная смерть в плену собственного стыда. Во что превратил меня робот? Зачем он приносил все эти книги, вместо того, чтобы просто научить не бояться самого себя? Он сделал из меня совершенное существо, которое обречено быть одиноким до конца дней своих, которое только в компании немых оборотней и андроидов чувствует себя в своей тарелке! Мне не прервать поток нахлынувших мыслей, мне не понять себя, не простить…

– Сожри уж и меня тоже, – тихо шепчу я.

Я отвратителен сам себе, нет ничего во мне совершенного, Адам специально заставил меня так думать, чтобы меня тошнило ото всех… Чтобы я всю жизнь собирал только кости, и сгнил в том бункере рядом с ним.

Монстр внимательно смотрит на меня, будто понимает каждое моё слово, на его морде повисли остатки волос несчастной девушки. Это самое отвратительное существо в мире, и оно так похоже на меня, я так же отвратителен внутри, моя прекрасная оболочка – это всего лишь тело, эгоистичный, развратный, мерзкий… Я люблю только себя… меня не научили другому…

7

Логово истинного зверя…

Я умираю от голода, я так ослаб, что еле открываю глаза, мне холодно, я не могу понять, сколько прошло времени: день, два… неделя? Зверь носит в гнездо людей, он поедает их и предлагает мне куски их прокажённого мяса. Быстрее бы смерть забрала меня, мне так плохо! Зверь вылизывает мне лицо, мои волосы окончательно запутались и стали серыми от грязи, я хочу умереть… Закрываю глаза, погружаясь в свой бред и не замечаю, как пролетает время, из этого бесконечного потока мышечных спазмов и боли меня выхватывают чужие толчки, словно кто-то будит меня, но можно ли разбудить того, кто не хочет просыпаться? Я не могу понять сон это или реальность? Надо мной склонился мускулистый мужчина, покрытый глубокими шрамами, но они не от радиации, на нём нет корок, и я не в гнезде монстра.

– Где я? – не понимаю, говорю я это вслух или только пытаюсь?

– Как тебя зовут? – он машет рукой мне перед глазами, – Как зовут тебя?

– Мэттью.