Кирилл Кудряшов - Анкер Страница 4

На душе шевельнулся предательский холодок. Конечно, поздний вечер, темнота, но над подъездом горит фонарь, а пятна крови, обильно украшающие его одежду, может не заметить лишь слепой. Сейчас она поднимает крик, позовет на помощь… Старый маразматик! И кто знает, не выбегут ли из соседней квартиры рослые детинушки, горящие желанием стать героями, поймав очередного маньяка-потрошителя. И никому не докажешь, что Гепард, перестреляв всех кроме него, застрелился сам. Не поверят!

Тут же в голове мелькнула мысль… Мелькнула, показав лишь свой хвостик, но от этого на душе у Славы холодок превратился в ледяной холод. Просто от того, что он мог, ПОСМЕЛ думать об этом… Раньше, чем бабка успела хотя бы открыть рот, или попытаться уступить ему дорогу (чего она, собственно, и не собиралась делать), он вдруг осознал, что самым простым выходом из ситуации было бы просто убить ее. Рубануть ладонью по шее, схватить за загривок и долбануть лбом о косяк, так, чтобы искры из глаз полетели! И все. Дорога свобода! Никаких криков, никакой угрозы быть пойманным. Так просто — убей старуху, и ты сможешь добраться до дома, чтобы вернуться к анкеру. И тогда часы вновь покажут 16:55 сегодняшнего дня. Катя вновь будет жива, даже проклятый Гепард со своим громадным пистолетом — даже он останется жив, и эта бабка, которую пришлось убить чтобы спастись. Он вернется к прежнему сохранению и все кончится.

Но он не мог заставить себя ударить ее. Не мог пойти по трупам, даже если трупы эти просуществуют всего несколько мгновений — столько времени, сколько ему потребуется для того, чтобы добраться до квартиры и запустить программу загрузки.

«Я не могу убить человека!»

Бабка поправила очки на носу и… И волна облегчения захлестнула Славу. На ней были ЧЕРНЫЕ очки. Черные очки слепого. А палка, которую она держала в руках, не напоминала обычную трость — она была тоньше и длиннее.

— Вам помочь, бабушка? — спросил он, желая как можно скорее вывести ее из дверного проема, дабы проскочить внутрь, пока мимо не прошел кто-то зрячий. — Выходите, я посторонюсь.

— Ты веришь в Бога, мальчик? — вдруг спросила она скрипучим старческим голосом, совершенно не вязавшимся с ее тучным обликом.

Какой он ей, к чертям, мальчик? Двадцать два, как никак… Или его голос от пережитого волнения, просто стал настолько высоким, что его можно перепутать с юношеским?

— Немного, — озадаченно ответил он.

— А ты знаешь, как Господь сотворил этот мир?

Слава молчал, справедливо решив, что этот вопрос риторический, и ожидая продолжения тирады.

— Ты должен знать! — продолжила старуха, улыбаясь беззубым ртом, похожим на темный провал. — Сначала было слово…

— Да… — подбодрил ее Слава, и попытался взять под руку, чтобы помочь ей выйти наружу — эта неожиданная встреча начинала все больше и больше нервировать его…

— …И было оно два бита! — победоносно закончила старуха и хрипло расхохоталась, протягивая ему руку.

В сумерках тусклого света, который доживающий свой долгий век фонарь проливал на крыльцом подъезда, предметы казались расплывчатыми и чуточку нереальными. Слава с трудом мог различить мелкие детали, терявшиеся на общем сером, сумеречном фоне, но стоявшую прямо перед ним старуху он видел более чем отчетливо. Но теперь и она начала расплываться, словно сгусток сумеречного света. Таять, меняя свои очертания…

— И отделил Господь единицу от нуля, и увидел он, что это хорошо! — прокаркала старуха, продолжая тянуть к отступающему Славе странно удлинившуюся руку.

Нет, это была не рука! Толстая черная змея, сливающаяся с цветом ночи, выползающая из ее рукава. Слава в ужасе ударил ее кулаком наотмашь, отскакивая назад, словно от прокаженной. Да так оно и было — изо рта старухи кошмарным водопадом струились извивающиеся белые черви. Черная змея и белые черви… Контраст в сумеречном свете… Жуткий контраст.

— Мир — Матрица, мальчик! — прошамкала она, давя белую мерзость распухшими за долю секунды губами. — Проходи милок, не стесняйся. Я не обижу… И мои маленькие змейки — тоже!

Ее ноги больше не были ногами — два туловища громадных змей, чуть покачивающихся под тяжестью того, что они удерживали на себя. Жуткого клубка змей, венчаемого гротескной пародией на человеческую голову. Змеиные головы показывались отовсюду — из-за воротника осеннего пальто, одетого на старухе, из рукавов, из-за пазухи… Десятки змей различного размера и окраса.

— Мир — Матрица, — прошамкала она. — Так, кажется, вы любите говорить. Мир — Матрица, люди — батарейки…

Добраться до дома любой ценой. Положить конец этому кошмару! Загрузиться, просто чтобы это прекратилось… Слава сделал робкий шаг вперед, стараясь не смотреть на шевелящуюся мерзость на губах стоявшего перед ним существа.

— Проходи, милок, не трону. Иди и загрузись! Ты, ведь, боишься меня, не правда ли? Хочешь попасть в свою квартирку и нажать, наконец, на «Enter»? Я тебя понимаю, касатик ты мой! Ну так проходи! Давай!

Еще шаг вперед, навстречу извивающемуся клубку змей. Странно, но ни одна из них не шипела — твари просто обвивались одна вокруг другой, поигрывая своими кольцами и не сводя черных бусинок-глаз с его лица.

«Это все не настоящее! У меня просто галлюцинации… Видения…»

— Небось думаешь сейчас, что я не настоящая? — Хищно улыбаясь спросила карикатура старухи. — Что я глюк, да? А может я — вирус какой? Червь!

Последнее слово она выкрикнула, выбросив из себя несколько десятков беловато-желтых червей, тут же нашедших пристанище на лице и голове Славы.

Он коротко, по девчачьи, взвизгнул, отряхивая с себя эту дрянь, и бросился вперед, мимо старухи — сломя голову кинулся в подъезд и, перепрыгивая через четыре ступеньки, помчался наверх, на свой этаж.

«Всего этого нет! Это мираж! Видение! Вирус!»

Но копошащиеся в волосах черви служили лучшим доказательством реальности происходящего. Они, да еще жуткий смех старухи, гремящий ему вслед.

— Беги, касатик! Беги! Загрузись. А потом еще раз и еще! Я нашла тебя один раз — найду и второй… Ты только не бойся, касатик. Я не обижу!

Слава ворвался в квартиру, на ходу отряхивая голову от белой мерзости, застрявшей в волосах. Сердце билось в груди так, словно вознамерилось пробить себе дорогу наружу, а ноги отказывались подчиняться своему хозяину — не то от сумасшедшего бега на восьмой этаж, не то, что более вероятно, от воспоминаний о клубке змей, принявшем некое подобие человеческой фигуры.

Отец и мать о чем-то переговаривались в своей спальне и затихли, услышав как он, часто дыша и с грохотом задевая мебель, не разуваясь, вбегает в свою комнату.

— Славик, ты? — спросила мать.

— Я, мам, — отозвался он, стараясь хоть ненадолго придать голосу некое подобие нормальности. — Я ненадолго. Кое-что нужно срочно найти в «Интернете», ребята попросили.

— Как это ненадолго? — воскликнул отец. — Время пол одиннадцатого, а тебя где-то носит!

— Пап, я быстро. Сейчас только найду, сбегаю до соседнего подъезда, и домой.

— Ладно уж, — смягчился отец, — Мог бы, хотя бы, зайти к нам, хоть поздороваться…

«Ага, чтобы вы увидели своего сына забрызганного кровью, с выпученными от ужаса глазами и облитого какой-то дрянью…»

— Да ладно тебе, — в пол голоса рассмеялась мать, видимо, в шутку журя отца. — Скажи спасибо, что он еще не вваливается домой с очередной девкой и с ходу не требует: «Мать! Постель и пожрать!» А то бывает и такое…

— Попробовал бы он!..

Дальнейшего разговора Слава не слышал. Он уже сидел за компьютером, монитор которого постепенно оживал, выдавая изображение рабочего стола.

К загрузке готов!

Два клика мыши и на экране развернулся старый добрый Internet Explorer, а модем надсадно захрипел, пробиваясь сквозь десятки и сотни таких же звонков, во всемирную паутину. Минута, другая… Тяжело работать на аналоговой линии, но кто же знал, что придется работать в такой спешке. Давно бы провел домой оптоволокно, не пожалел бы денег.

Есть коннект! Дрожащими пальцами Слава набрал на клавиатуре адрес своего сайта, на котором он хранил программу-загрузчик и фото-анкер. Секунду-другую ничего не происходило — проклятая аналоговая линия не желала выгружать на экран его компьютера то, что таилось в дебрях «Интернета», а затем монитор вспыхнул разноцветными красками — загрузилась и принялась добросовестно отрабатывать вложенное в нее время программа, названная просто и без затей «Гипнотиком».

Мир вокруг померк… Сосредоточившись на разноцветном сиянии огней Слава ощущал, как его тело словно растворяется в пустоте, а разум проникает туда, где ему быть не положено. Туда, где сотнями гнездятся лишь различные разновидности файлов и каталогов, где нет дорог, зато есть http и ftp и где время измеряется пройденными мегабайтами. Виртуальность!