Борьба со смертью - Поль де Крайф Страница 4

В силу какой-то извращенной логики этот темноглазый Леб к новым порциям яиц морского ежа маленькой пипеткой прибавляет чуть-чуть цианистого калия, самого смертельного из всех ядов. Яйца живут не один, но два дня, продолжают жить и 75 часов. В этой ядовитой ванне втрое удлиняется естественный срок их жизни.

Если теперь к ним прибавить сперму морского ежа. - они деятельно развиваются в бойких личинок. Так Леб удлиняет жизнь с помощью химии.

Он продолжает наблюдать. Грезил ли кто-нибудь до него о возможности побудить яйцо к развитию, не оплодотворяя его спермой самца? Да конечно же это выше сил человеческих, и какой угодно дьявольски изобретательный учений не возьмется за это. И что общего (хоть с какой-нибудь стороны) может иметь такой опыт с осужденным на смерть телом человека или какого-нибудь другого животного? Леб нагибается над яйцами в плоской чашечке. Он возится с ними, словно домашняя хозяйка, старательно совершенствующая свой соус.

Он погружает яйца морского ежа в слабую масляную кислоту (это кислота, придающая специфический запах прогорклому маслу). Он осторожно промывает их, помещает в морскую воду, а потом в воду несколько более соленую, чем морская. Он совсем не прибавляет спермы. Конечно, эти яйца погибнут.

Вместо того, чтобы погибнуть, яйца начинают делиться, развиваться и, в конце концов, вырастают в стаю весело плавающих личинок, совсем не имеющих отца. Смерть - это химический процесс. Ее можно обойти. Ее можно покорить. И жизнь может продолжаться, создавая с помощью химии новые жизни.

Я знаю, от получивших химическое бессмертие яиц морского ежа еще далеко до предотвращения неизбежной старости, медленного умирания моих костей и мышц. Но никто не может отрицать мое право хвататься соломинку, приободряться мыслью, что продолжительность какого-то вида жизни, - неважно в какой степени скромного, - может управляться человеком.

VI

Я продолжаю странствовать по лабораториям, рыться в библиотеках, и узнаю еще более ободряющие новости, Я расскажу сейчас о замечательных опытах брата Жака Леба - менее знаменитого Лео Леба. Лео Леб знал, как любой выросший в деревне ребенок, что, когда животное умирает, не все части его тела умирают одновременно.

Можно совершенно раздавить змее голову, хвост ее будет продолжать шевелиться, не умрет, как говорят старики, до захода солнца. Сердце черепахи сильно бьется еще долго после того, как тело несчастного создания должен признать мертвым каждый медицинский эксперт. Такие переживающие ткани (не помню какого животного) Лео Леб и поместил в пробирки с питательным бульоном, которым пользуются для выращивания бактерий. Эти ткани не только продолжали жить, но начали расти. Первые примитивные опыты Леба были уточнены, при чем постановка их была упрощена совсем не знаменитым биологом Россом Гаррисоном в Йэльском университете. Гаррисон избегает популярности, его портреты не печатаются в воскресных номерах газет.

Культура тканей (эксплантация) - один из наиболее популярных в настоящее время методов экспериментальной биологии, давший чрезвычайно плодотворные результаты; в основном она заключается в том, что кусочек ткани или органа помещается в специальный сосуд в небольшом количестве регулярно сменяемой питательной среды. В качестве последней используется плазма (жидкая часть) крови с добавлением различных веществ. При помощи метода культуры тканей могут быть разрешены вопросы о биологических свойствах клеток, их происхождении, взаимоотношениях тканей, протекании различных трудно поддающихся изучению в целом организме биологических процессов. - Прим.ред.

Возможность сохранять живыми в пробирках и чашках ткани животных спустила. со своры целую стаю ученых гончих-и началась охота. Самый знаменитый из охотников - Алексис Карель, француз, получивший Нобелевскую премию, первый хирург, сумевший зашить артерию так, что она продолжала. участвовать в кровообращении. Миллионы знают его имя, тысячи - имена братьев Леб, и только десятки слышали о Россе Гаррисоне.

Уже больше семнадцати лет прошло с тех пор, как Карель начал выращивать крошечные кусочки куриного сердца вне самой курицы: в особо приготовленной питательной среде. Особенно удивительным кажется опыт Кареля, если сравнить его убеждения с философской системой атеиста, Жака Леба. Леб всегда сомневался в непреложности установленной богом смерти, Карель - набожный католик. Улыбающийся Карель и его верный ученик Эбелинг продолжают пересаживать кусочки этого живого куриного сердца в чашки со светлой питательной средой, где эти кусочки возобновляют свой рост. День за днем, месяц за месяцем, год за годом служит Эбелинг этому таинственному, бьющемуся кусочку куриного сердца. Год за годом темноволосый Эбелинг в строгой белой форме охраняет этот ритмически бьющийся кусочек в Рокфеллеровском Институте, на правом берегу Гудзона, в Нью-Йорке. Когда я знал его, Эбелинт работал без отпуска из-за этого этот кусочка курицы. Вот уже семнадцать лет живет этот кусочек; умирающие клетки заменяются вновь выросшими...

Потенциальное бессмертие.

Кроме данных Кареля, культивировавшего в продолжение многих лет кусочек ткани куриного зародыша, следует сослаться на работы ряда авторов (Метельникова и Галаджиева, Вудреф и др.), культивирующих в продолжение многих лет (около 20) одну и ту же культуру инфузорий. При условии регулярной смены питательных веществ такая культура обладает, по видимому способностью в продолжение исключительно долгого срока размножаться, не испытывая никаких проявлений старческого вырождения. - Прим.ред.

2024 - есть большие сомнения в чистоте опыта Кареля, повторить его не смогли.

Почему не будет этот кусочек куриного сердца продолжать биться семнадцать столетий? Будет, если последующие поколения Карелей и Эбелингов будут достаточно сумасбродны, чтобы служить ему. На мгновение я забываю мертвые, опадающие листья. Я думаю о жизни обыкновенной курицы. Я вспоминаю, что Раймонд Перл, который, среди многих ученых званий, имеет звание ученого куровода, писал о продолжительности жизни кур. Я знаю, что средняя продолжительность жизни обыкновенной домашней курицы редко больше двух лет, Долголетние породы не выживают дольше четырех лет. Перлу не удалось сохранить в живых дольше семи лет самых крепких породистых кур.

А Карель и Эбелинг сохраняют живым кусочек куриного сердца вот уже в 9 раз дольше предельного срока жизни его обладательницы.

Это кусок жизни, не низшей и жалкой, как жизнь морского ежа, но занимающей относительно высокое место в ряду живых существ. Пока есть люди, чтобы служить ему, у него нет причины умирать. Это заставляет меня забыть крутой склон Пирсоновскоп кривой, с которой я скатываюсь скользя. Я смотрю в будущее и содрогаюсь от величия этого эксперимента. Уже не только сердце курицы Карель и Эбелинг сохраняют живым в стеклянных чашках. Они вырастили, отдельно от их обладателей, самые различные ткани морских свинок, собак и даже людей. В бурные дни северо-западных ветров, когда я втаскиваю мешки с песком в грохот и