Алексей Павловский - Карболитовое Сердце Страница 40

— Ты обещал стихи со мной почитать, — обиженно пробубнил Зверофей, — а сам уже два часа играешь.

Вообще-то да. Яроволк на секунду нырнул обратно в учения и под возмущённые крики товарищей объявил себя убитым при неосторожной чистке личного оружия. Посмотрим, как ребята сами справятся. Звероволка особенно забавляло, что любые персонажи на вечерних открытых сборах дружины могут оказаться игроками. Вот, например, та бабка с козой, что неизменно торчит на нейтральной полосе, она каждую игру богато опыта добывает и что-то там себе прокачивает. Видимо, бабкость и козоведение. Ну и денег подымает, хоть на квартплату, а хватит.

Современные педагоги не приемлют простого зазубривания. Этого изуверам уже давно мало. Они хотят, чтобы ты пропустил произведение через самый кишечник своей души, познал его так и этак, да ещё и доказал им, что теперь ты этому литературному шедевру как минимум брат. Поэтому на завтра Зверофею предстоял доклад на тему «Мир и личность дамы с багажом». Стандартная формула означала, что надо выучить стих и после декламации претерпеть десять минут позора, отвечая на тупые наводящие вопросы острыми цитатами из того же стиха. Зверофей это прекрасно знал и отлично умел, но не мог упустить случая вцепиться в папину шею и попить свежей папиной крови. Отец — значит, исполняй отцовский долг, педагогируй. Стихи читай, кашу вари, танцы пляши. Ну ладно же.

Значит так. Самуил Маршак, так сказать. Классик. Дама сдавала в багаж: диван, чемодан, саквояж, картину, корзину, картонку и маленькую собачонку. И выдали даме на станции четыре зелёных квитанции.

Какой тут у нас мир и личность у этой дамы? Прежде всего, кто она такая? Сразу понятно, что беженка. Чтобы одна, да с диваном, куда-то ехать… Самый ужас — когда они с пианино куда-нибудь прут через полстраны. Глаза вытаращены… Чемодан, саквояж. Да, точно вот — картина. Очень модный аксессуар эвакуационной толпы. Картонку — ну, это, наверное, для мягкости, чтобы лежать на ней. Тоже полезная штука, но пенка лучше. Непонятно, зачем её в багаж сдавать. Я бы в вагон с собой взял.

В общем, едет дама далеко и надолго. Всё-таки там её, наверное, встретят — а то как-то смело диван с собой тащить.

И ма-аленькую собачонку. Притом такую, которую можно сдать в багаж — очевидно, в спящем режиме. Вот эта собачка — она сильно меняет всё дело. Маленьких собачек так просто не выдают. Только к важным персонам, да ещё к мастер-киборгам боевых специальностей после отставки приписывают маленьких собачек, ну, не совсем уж маленьких, нормальных таких электрособачек… Чтобы пёсик мог защитить героя войны от всяческих напастей, а когда начнут сыпаться модули — чтобы служил поводырём и даже менял памперсы. А попутно пёсик приглядывает, чтобы терминатор на пенсии не набедокурил чего. Например, если тот под подпиской — чтоб не ходил куда не положено и не болтал. Что-то совсем грустные обстоятельства у нашей дамы

Всё объясняют вот эти вот четыре зелёных квитанции. Кто с ними дело имел, вовек те бумажки не забудет. Это обходной лист, ведомость из финчасти, приказ о разжаловании и перерегистрация присяги с боевой на штрафную. Эх, дама, милая, что ж ты натворила… Небось, интриги какие-нибудь при штабе крутила. Похоже, отправляют тебя в ссылку.

Вещи везут на перрон. Кидают в открытый вагон. Готово. Уложен багаж. Ну правильно. Что с багажом репрессированных церемониться? Здесь Зверофей уже зашмыгал носом от сочувствия.

Дальше события приняли совсем уже печальный оборот. Как только поезд начал отходить, собаку изъяли. А то иначе как это «сбежал из вагона щенок»? Он же упакованный! А потом на станции Дно выдали по ведомости вместо понтовой городской модели дубового пса-конвоира, к таким на лесоповале зэков приписывают. Вот такой тебе сюрприз-нежданчик, цаца городская. А деньги за пёсика поделили, небось.

Яроволк хорошо помнил станцию Дно. Поле рельсов до горизонта, залитое либо солнечным, либо безжизненным фонарным светом — солнцем мёртвых. Жизнь в тёмных очках. Спирт на патроны, патроны на спирт. Со всех сторон едут поезда, и тут же стоят разбомбленные, сожжённые разграбленные составы. Шляются выцветшие человеческие тени. Носят вареники с картофелем и тёплое пиво «Чорный принц». Гнусаво орёт громкоговоритель, куда какой состав подают. Новосокольнический под посадку на тридцать восьмом пути — и люди лезут на крыши товарных вагонов, над целым морем таких вот ничего не понимающих голов. С диванами и картинами. Их эшелон стоял там трое суток во время Великолукского отступления. Собаку там подменить было — как делать нечего, там хоть слона подменяй.

И куда же даму отвезли? В Житомир! На подмандатные территории, в гетто… Ну точно, высылка из страны под надзор властей союзной державы. С передачей присяжного кода. Так же американцы негров продавали в низовья реки. В девятнадцатом веке. Ох, что-то дама натворила.

А то ещё бывают такие штуки — дворцовые перевороты. Когда для принцессы или дочки первого секретаря за какие-то минуты всё в жизни меняется… Хорошо хоть жива осталась. Вот о чём стишок-то…

Пришедшая с рынка Тайга с удивлением обнаружила домашних всех в соплях и в расстроенных чувствах. Выяснив, что к чему, она только головой покачала:

— Вот вы дурака два куска, оба. Хватит фигнёй страдать, горе мамино, идём ужин готовить.

Мама пришла — и начались обычные вечерние разговоры, про магазин да про абонемент в бассейн, да про то, что курицу надо брать халяльную, не то чтобы она вся из себя натуральная, но хоть количество крыльев и лап в основном сходится. Яроволк заглянул на сайт дружины и обнаружил, что битву без него выиграли. Он тотчас стал ходить гордо и петь воинственные советские песни.

Только маленькому Зверофею всё грустилось. Он глядел в щель балкона на сверкающие под луной леса и равнины замкадья и представлял, как где-то там, в бесприютном Житомире, на пустой стылой платформе плачет несчастная принцесса под конвоем мрачного пса. Трудно жилось предкам.

Наконец, тяжело вздохнув, Зверофей упёрся лбом в бетон парапета и решил, что всё было не так. В неразберихе переворота храбрая дочка первого секретаря успела улизнуть из города, из-под самого носа белогвардейских шпиков, а в пути при помощи хакеров-анонимусов сменила приставленную к ней ищейку на верного пса, преданного делу революции. И документы ему со скандалом выправила, внаглую. А в весёлом Житомире прибилась, конечно, к контрабандистам. И даже стала атаманшей хасидской шайки, а в народе звали её Броня, комиссарская дочь.

А тут и оладьи подоспели.