Люси Сорью - 17 - Prelude Страница 40

А Сэа все-таки пришла по мою душу. Сразу после брифинга. В своих туфельках, узких джинсах и маечке без рукавов. На плечах шаль, в волосах шпильки. Чудом назвать язык не поворачивается. Такого чуда я бы врагу не пожелал.

Но вот ведь тоже друг, и я этого не скрывал. Между прочим, не хуже всех остальных друг.

— Твоими усилиями мы решили занять, м-м, выжидающую позицию. — как бы между делом сообщила она. — Ты задолбал уже, понимаешь? Вечно дуешься и срываешь ответственные мероприятия своими истериками…

— И ничего не могу с собой поделать, да. И вообще, вы и сами хороши. Нет бы серьезно отнестись к делу, а тут — одна выделывается, другой матерится…

— …третий истерит по поводу и без. Делай с собой что-то, ты уже даже меня задолбал.

— Да сделаю, сделаю я! Наверное…

— Ну так сделай. Ты же вроде многое переосмыслял, нет?

— А толку, если меня все вокруг постоянно бесит?

— Жуй таблетки.

— А это идея, кстати. — и правда, эмоциоподавитель мне здорово помог: мир под его воздействием воспринимался как-то серо, неинтересно и притупленно. Даже "Нордлюфтцуг" и его оператор, раньше заставлявшие меня дрожать от злости, не вызвали никакой реакции кроме легкого удивления. Так что не такая уж это и гадость, если бы не одно — рано или поздно вырабатывалось привыкание, а перспектива провести остаток жизни с притупленным восприятием окружающего(или ложиться на операцию по перестройке нервной системы, за которую могли содрать вплоть до годового бюджета какой-нибудь банановой республики) меня совсем не привлекала. Сознательно отказываться от большинства глупых и непонятных удовольствий — это одно дело, но лишать себя возможности ими же наслаждаться — это как-то слишком радикально.

Сэа раздраженно плюхнулась на диван.

— Идея, говоришь?

— Угу.

— Говно это, а не идея. Впрочем, как знаешь, меня ты все равно слушать не будешь.

— Ну что ты…

— Констатирую факт я, вот что. Эх-х ты, Вольфр-Икаруга… Я тебе уже говорила, что ты неблагодарная сволочь?

— Конечно.

— Ну так я повторяю это еще раз. И лично у меня в голове не укладывается, как такую сволочь земля носит.

— И что дальше? Я, типа, должен свою вину искупать? Может, еще и на колени встать? — вспыхнул я ни с того, ни с сего. — Знаешь, милая, а вот хер тебе с соей. И если ты думаешь, что своим бесконечным зудением и нытьем можешь добиться от меня взаимности — и не отнекивайся, твоими стараниями я о твоих мотивах если не знаю, то догадываюсь — то тебе уж точно не видать от меня ни взаимности, ни терпения. Да, оно у меня тоже имеет свой предел.

— Все сказал?

— Кроме того, что когда-нибудь хорошенько тебе врежу, если не перестанешь трепать языком.

— Сделай это, и можешь смело прощаться с чем-нибудь. Если повезет, отделаешься яйцами. — в голосе Сэа, как всегда взвинченном, угроза и вызов даже не скользили, а угрожали в любой момент пойти ко дну, как торпедированный экотеррористами танкер.

— Конечно, все что угодно. Угрожать ты можешь сколько угодно, но факта это не меняет: однако наша Аи сильно балована, если думает, что все вокруг ей должны по гроб жизни. И что-де нытьем можно чего-то добиться. Еще и от человека, который уже давно довел до ее сведения, что не заинтересован ни в жалких потугах на романтику, ни просто в досужем трахе по ночам. Да и еще наша Аи, которая сильно балована, не приемлет в данном вопросе никакой альтернативы кроме вот этого человека. Которому противно, блин, противно. Отвратительно. Страшно, если хочешь. Но нет, вот тебе надо ради удовлетворения своих низменных, прошу заметить, потребностей пристать к нему и начать его доводить, прекрасно зная, что результат все равно будет один и тот же.

— Много же ты понимаешь.

— Представь себе, Темпести, я все прекрасно понимаю. И если тебе это неприятно, то може-

Сэа вскочила с дивана и без предупреждения врезала мне под дых. Я оборвал свою фразу на середине, сложившись пополам от боли, но она одной рукой схватила меня за горло и рывком вздернула на ноги. Ее лицо исказила ярость — неподдельная ярость. Хватка была такой, что я не мог вдохнуть и рисковал задохнуться — воздуха у меня в легких не было.

— Ты! Ничего! Не! Понимаешь! — прорычала она. — НИЧЕГО!

Последовал еще один удар, тоже в солнечное сплетение, рука Темпести разжалась, и я рухнул на пол, как груда тряпья. Сэа с ненавистью посмотрела на меня, а затем развернулась и ушла прочь.

Я напряженно задышал. Каждый вздох отзывался болью в верху живота, а в глазах стояли слезы. Пережатое горло саднило.

— Твою… мать… — просипел я, приподнимаясь на руках и тут же оседая обратно.

Похоже, я ляпнул что-то не то.

Совсем не то.

***

Свободный город Тегеран, оккупационная зона ООН

— Говорит Террубис. Похоже, мы обнаружили его укрытие, сэр!

— Что значит "похоже", Террубис?!

— Мы еще не завершили осмотр здания, капитан, сэр!

— ИДИОТЫ!! Не завершили — не докладывайте! Координаты мне, живо!

— Сэр! Есть, сэр!

Кимэра прослушал координаты и движением пальца выключил встроенный в коммлинк диктофон, тут же поставив запись на анализ и вычленение данных координат. Виндикатор вопросительно поднял взгляд.

— Похоже они его нашли. Координаты у меня есть. — заверил его Аоки. — Недалеко отсюда, как я понял.

— Насколько недалеко?

— Минут пятнадцать ходьбы. Туда движется их командир, но где он и как быстро здесь будет, я не знаю.

— Если он далеко — примерно тогда же, когда и мы. Ублюдки по крышам скачут. И носятся побыстрее нас с тобой.

— Тогда лучше поспешить.

— Логично.

Они тронулись с места и быстрым шагом поспешили по улице. Уже за первым же поворотом направо раздался шум ротора, и оба оперативника прижались к стене ближайшего дома: над их головами прошумел одноместный вертолет с буквами "UN" на бортах. Большую часть небольшой машины занимала кабина, а под носом висел одинокий пулемет. Размерами вертолет был чуть больше автомобиля — едва ли четыре метра.

"Они еще и летают!.."

"Спокойствие, только спокойствие."

Инграм приложил руку к лицу в жесте отчаяния. Вертолет, продолжая шарить блоками сенсоров по округе, унесся куда-то прочь, и рокот винтов окончательно стих, позволив Аоки и Инграму продолжить путь.

Вперед, свернуть налево, потом опять налево, потом взять вправо, потом опять по дороге — прямой и хорошо простреливаемой… К счастью, среди Ужасов не было много снайперов — солдатам-психопатам недоставало усидчивости. Здесь они тоже недавно проходили — их путь отмечали горящие автомобили и урны, украшенные вмятинами от усиленных силовой броней ударов ног стены и столбы, в одном месте столб был даже выдран из земли и лежал на боку.

Опять направо. Тут уже можно было просто-напросто идти по следам — о скрытности Ужасы тоже особенно не заботились. Не их это было дело.

"Пришли." — сообщил Аоки. Напротив непрезентабельного здания, выполненого в духе баухаус-модерна, стоял белый бронетранспортер — БТР-190, очевидно переоборудованный под мобильный командный пункт. — "Проверь-ка броневичок."

"Айн момент." — отозвался Инграм, выглянув из-за угла и переключив зрение на тепловой спектр. Вглядывался он долго, после чего вернулся обратно и сообщил: — "В броневике хрен кого разглядишь. В здании, по крайней мере около стен, никого".

"Дык прикрой меня." — Аоки решительно двинулся за угол, но был перехвачен Виндикатором, схватившим его за плечо.

"Куда собрался-то? С катаной на БТР?"

"Нашел идиота!" — Кимэра продемонстрировал напарнику переходник человек-машина, который демонстративно воткнул себе в порт за ухом. — "Я его взломаю, а в здание мы въедем на нем же."

"Мозги сожжешь."

"Хрен тебе. Я набит софтом военного уровня под завязку. От простых кейгенов до парочки ледорубов, ну и фаерволлы и фейлсейфы. Все выйдет."

"Софт чей? Ведь не японский?"

"Что ты! Очасти русский, очасти французский. Не бойся, говорю же, меня натаскивали на специалиста РЭБ, мне не впервой."

"Прямо как мою дорогую Грейс…"

"Так ты прикроешь меня или нет?"

Не дожидаясь ответа, Аоки выскочил из-за угла и побежал. Как и следовало ожидать, один из сенсорных блоков БТР развернулся в его сторону и начал разворачиваться пулемет в люке. Кимэра тут же метнулся в противоположную сторону, прыжком преодолел расстояние до машины, сноровисто, как и подобает приученному лазать по выступам корпуса эш-ка оператору, забрался на крышу и повторил вошедший в городские легенды подвиг. То есть, перерубил мечом корпус пулемета[37].