Дмитрий Глухов - Нигде Страница 43

— Тыца, прекрати панику, — крикнула Лера. — Выслушай меня! Я займу тридцать секунд твоего времени, а потом ты будешь делать все что хочешь!

— Ну ладно, слушаю, — кивнул Тыца и ссутулился.

— Нет, мне не надо, чтобы ты говорил «ладно, слушаю», — покачала головой Лера. — Мне надо, чтобы ты, и в самом деле, меня слушал. А то я тебя знаю!

Тыца тяжело вздохнул, показывая, как он от всего этого устал, и плюхнулся в кресло.

— Ну ладно, говори. Постараюсь понять, что ты там бормочешь…

Слово «бормочешь» под взглядом Леры он произнес совсем уже тихо и покраснел:

— Ну ладно, извини. Я и в самом деле слушаю.

— Что мы имеем на сегодня. Макс просыпается в своей квартире, и к нему тут же прикатывает НСБ. Но он чудом, повторяю — чудом, успевает убежать. Далее НСБ захватывает конверт в отделении полиции, и мы лишь по непонятной случайности успеваем на улице перехватить второе письмо. Ты понимаешь, что будет, если Макс сейчас снова проснется шестого июня?

— Ну, что? — сказал недовольно Тыца.

— Да то, что он откроет глаза, а они будут стоять прямо у его кровати! Что, не так?!

Тыца поморщился, встал, прошелся по комнате:

— Да, Лера, ты права. И вы, ребята, правы. Эй, Макс, входи назад из коридора, быстрее!

— Да я пока и не выходил никуда, — буркнул Макс.

— Ну и хорошо. Да, диску хана. Печально. В общем, что я думаю… Ничего я не думаю. Давайте все отдохнем, успокоимся и еще раз сядем и поговорим. Может, и Макс нам чего-нибудь еще расскажет. У тебя восстанавливается память?

— Ну так… Всплывают какие-то воспоминания, словно рыбешки в проруби, кверху брюхом. Ничего толкового.

— Это ничего. Время у нас пока есть. Пойдем-ка, прогуляемся, Макс. Посмотришь на мир, где тебя нет, — Тыца глянул на мониторы. — Через пару минут выходим.

— Что? — изумился Макс. — Меня нет? Ох, блин, понял. Страшно осознавать такие вещи.

— Да мы уже все осознали. Очень быстро привыкаешь, не беспокойся.

Писк достиг апогея и внезапно оборвался.

— Ну что там, — поинтересовался Тыца, попытавшись придать своему голосу безразличие, — шестое июня?

— Оно, — усмехнулся Дима. Тыца поднял руку и переставил часы.

— Шесть утра?

— Почему-то восемь, — сказал Джадд.

— Странно, — Дима посмотрел на мониторы. — Но так и есть. Они отчего-то изменили своей привычке.

— Если мы знаем, — Лера села в кресло и вытянула ноги, — что перезагрузка происходит из-за Макса, то, значит, и ее сдвиг как-то связан с ним. Но вот каким образом… Может, чтобы его уже точно поймать дома?

— А какая разница? Почему не в шесть? — Тыца подошел и посмотрел на Макса, как на полотно в музее. — Нет, если бы они захотели, они бы и в шесть его в постели взяли. Тут что-то еще… Макс, нет никаких идей?

— Нет, ничего не понимаю…

Дима, сидевший за компьютером, обернулся к соратникам:

— Тихо, ребята! Извините, что перебиваю! Но новости странные. Мы только что закончили мониторинг. Еще минус три дома!

Майк оборвал себя на полуслове:

— Вот черт…

— Ох… — выдохнул Тыца. — Что-то мне это не очень нравится. Пойдемте, оценим все воочию.

Все отправились к мониторам. В воздухе засветилось еще несколько больших экранов с видами и схемами города. Лера попыталась по дороге взять раздраженного Майка под локоть, но тот выдернул руку.

— Вот, смотрите, — Дима повел курсор по карте. — Здесь, на третьей линии и восьмой. И здесь — на площади Славы.

— Жители? — Спросила Лера.

— Уплотнили население на северо-западе. Кое-где даже семьи перетусовали, — ответил Джадд.

— Бред, — поежилась Лиза. — Зачем? Что они вообще хотят?

Макс с Тыцей оказались сзади всех. Воронов наклонился к нему:

— Объясни, что вообще происходит?

— С некоторых пор стали исчезать объекты из нашего мира. Размер бедствия прямо-таки растет в геометрической прогрессии.

— По ходу, наш виртуальный рай кто-то решил схлопнуть, — обернулся к ним Филипп.

— Ресурсы, — кивнул Макс.

— Что? — отвлеклась от созерцания карты Лера. — Что ты имеешь в виду?

— Ресурсы. Система перераспределяет их. Забирает отсюда. Вспомните, например, когда последний раз шел дождь…

— Очень давно, — пробормотала Соня, — я так по нему скучаю… Ведь он требует много ресурса, прорисовка капель, все такое? Правильно?

— Именно, — кивнул Макс.

— И куда уходят мощности?

— Туда, где их требуется больше.

— Та-ак, — протянул Майк. — Я же говорил — он знает больше, чем нам рассказывает. И мне это очень не нравится.

— Майк, прекрати, — махнула рукой Лера, — тем более должно быть понятно, что он нам нужен.

— Это тебе он нужен! — окрысился Майк. — Это мне понятно.

— Ты о чем?

— Что, я неправ?!

— Майк! — резко выдохнул Тыца, решивший, пожалуй, впервые показать свои права командира.

— Да пошло все… — Лиза снова психанула и, развернувшись, хлопнула дверью, скрывшись в соседней комнате.

— Ну и черт с ним, — махнул рукой Тыца. — Восемь — это даже лучше. Кофейни уже открылись. Идем, Макс.

Глава 15

Ластик и человек

Макс оглянулся по сторонам. В связи с его отсутствием мир ни капельки не изменился. Все так же бежали по делам озабоченные граждане, гудели автомобили, с неторопливым треском поднимались стальные жалюзи магазинов, мигали равнодушными глазами светофоры. Именно так выглядит мир, в котором тебя нет. Ни капельки не переменившимся. Макс огляделся по сторонам, вздохнул:

— В первый раз ощущаю себя покойником…

— Ты даже не покойник, — усмехнулся Тыца. — Покойник — это что? Цветочки, могила, заплаканная вдовушка, рыдающие дети… Масса разнообразнейших воспоминаний. Приятные оглашаются под приправой смахиваемой слезы, неприятные забываются. Ну или просто делается вид, что они забыты… Вот чем, кстати, покойник отличается от трупа?

— Это разве не одно и то же?

— Э, нет, — Тыца потер ладони, собираясь рассказать что-то интересное. Было видно, что разговор этот ему весьма нравится. — Покойника кто-то любит, кто-то по нему скорбит, кто-то к нему просто равнодушен. А труп — это просто мертвое тело не пойми кого, и никаких реакций, кроме профессиональных, он вызвать не может. Ну или там, не знаю, чувства жалости или брезгливости. Которые сами по себе, впрочем, чувства совершенно технические. А вот ты даже не труп. Ты пустота. Хотя еще секунду назад шел по этим улицам, у тебя были друзья, жена, коллеги. Улыбался девушкам, встречал знакомых, вокруг тебя, худо-бедно кипела какая-то жизнь. Вились, пенились и бурлили то сильнее, то слабее ручейки этой самой жизни. А сейчас — всё, никого. Будто мороз ударил. Все замерло. Пустота. Ты — никто. Ошибка программы. Хотя ты, заметь, остался, и по этим улицам идешь.

— То есть, меня как будто стерли?! — Погрустнел Макс. — Как-то неприятно это осознавать…

— Система, не обнаружив тебя, удалила тебя из реестра как ошибку. И, соответственно, все файлы, так или иначе связанные с тобой. Воспоминания, различные документы… Забавно, что человек, или будем правильнее говорить виртуальная личность, живя здесь, создает миллионы цепочек, сотни миллионов жизненных ситуаций. И, естественно, их все искоренить невозможно. Иначе весь этот мир рухнул бы в тартарары. И потому исчезаешь только ты. Я могу про себя сказать: у меня был друг, и я ему как-то, получив хороший гонорар за разработку одной программы, подарил велосипед. Чтобы мне было не скучно кататься одному. А уже после того, как я выпал из системы, я его встретил. Как раз на этом велосипеде. Он меня не узнал. А я не мог отказать себе в удовольствии побеседовать с ним. Знаешь, очень забавно ощутить себя исчезнувшим. Одно дело — теория, а другое — практика. Поверь мне, в этом есть весьма своеобразный кайф. Не сочти меня мазохистом. Потом сам поймешь, о чем я. Это не мазохистские ощущения. Они ближе, наверное, к ощущениям бога. Ты вне этого мира, но, в то же время, можешь им как-то распоряжаться, все знаешь… Ну так вот, я спросил у этого бывшего приятеля, так, между прочим, откуда у него этот велик…

Тыца замолчал, и на его лицо легла тень.

— Ну, — сказал Макс. — И что дальше?

— А? Что дальше? А, велик, — встрепенулся Тыца. — Он смотрит на меня ошалевшими глазами и говорит, сам от этого обалдевая: «Не знаю…» Я подсказываю: «Может, подарил кто?» Он: «Нет, я его купил. Или не покупал… Да, точно не покупал… Но мне его и не дарили…» Завис, короче.

Макс покачал головой, не зная, как к этому отнестись. Тыца рассмеялся:

— Смешно, конечно. Но сейчас. А тогда горько было. И они меня так и не узнали. Качественно стирают…

Макс представил забывших его друзей, и ему стало грустно. Но Тыца развеселился:

— Но тебе переживать нечего. Максим Лебедев исчез, зато появился Максим Воронов. Теперь Лебедева нет как личности в этом мире. И, собственно, никогда не было. Мир стал немного правильнее. И это — хорошо!