Генри Олди - Золотарь, или Просите, и дано будет… Страница 46

Здравствуй, Минус.

Встретились.

После пароксизма дефекации Минус расслабился. "Сброс" дался ему нелегко. Гадил он без энтузиазма, как нанятый. Вот, совсем расплылся. Вспучился по краю дорожкой нервных пузырей. В центре проступила тонкая сеть прожилок – багрово-синих, как свежий кровоподтек.

"Етить-колотить, – поплыло ко мне, шевелясь и плеща. – Золотарь? Ты что здесь…"

"…Карлсон?!"

Яма – Сявке:

В действиях Минуса наблюдается ряд особенностей. Мимика исчезла. Жестикуляция прекратилась. Он молчит. Не двигается. Смотрит в стену. Дыхание практич. незаметно. Ближ. аналог – глубокая медитация. Камерами слежения зафиксирована реплика. Я не разобрал. Дважды прослушал запись при усилении. «Золотарь? Что ты здесь делаешь?» Преполож., намеченный результат эксперимента достигнут. Нуждается в проверке.

Сявка – Яме:

Плюс – аналогично. Застыл у окна. Меня не воспринимает.

На всякий случай предупредил медбригаду. Готовность №1.

Чихать я хотел на их переписку.

Плоские слова, безликие ники. Но где-то там, за словами, сотканными из цифр, был кабинет, заставленный книжными стеллажами, диван, где ждал внимательный хиппи Ямпольский, и стена, у которой истуканом замер толстый охотник Карлсон. Еще минуту назад он бегал туда-сюда, выполняя задание. Грозил кулаком. Рубил ребром ладони по локтевому сгибу. Выкрикивал разные гадости. Корчил рожи. Злил, подначивал, стравливал. А что? Работка – не бей лежачего, прикольно. Ток-шоу "Черная орхидея". И премиальные обещаны.

Сперва – никак, и очень глупо.

Потом – как-то, и чуточку странно.

Следом – ух ты, и даже забавно.

В финале – ни черта себе, и что мы здесь оба делаем…

Я не знал, каким он видит меня. Я боялся даже предположить, какими нас воспринимает среда. Минус и плюс. Два идиота, сцепившихся в борьбе за души, заточённые в чате. Два начала. Две силы. Жест, мимика, интонация. Львиная доля выразительности. Жирное зло, запойное добро. На глазах слепого хаоса, в присутствии безликости. В четыре руки мы кормили среду яблочком. За маму, за папу, за дядю Яму…

Кушай, маленькая. Чавкай. Пускай слюни.

В этом и была соль эксперимента – чтобы мы увидели друг друга.

6

Сявка – Золотарю:

Я не знаю, дойдут ли до тебя эти слова.

Все-таки надеюсь, что да. Какими-нибудь окольными путями, которые мы еще только нащупываем. На звук моей речи ты не реагируешь. На прикосновение… Скажу честно, я испугался. Встал, подошел к тебе, протянул руку – и отступил. Черт его знает, как ты отреагируешь. Ты бы видел себя… Нет, так вроде бы ничего. Обычный. Просто очень уж выразительный.

Я и не подозревал, что неподвижный, молчащий, погруженный в себя человек может быть так выразителен. Монолог без единого слова. Пантомима без единого жеста. Угроза, приветливость, вопрос, подозрение, бешенство, умиротворение… Не шевельнув и мускулом. Не издав и звука.

Пожалуй, лучше тебя не трогать.

Медики ждут. Один мой звонок, и через три минуты здесь будет реанимационная бригада. Надеюсь, до этого не дойдет. Мы не предполагали такой реакции. Эксперимент задумывался целиком и полностью безопасным. Мы с Ямпольским… Мы не лгали тебе. Просто не сказали всей правды. Это было важнейшим условием чистоты эксперимента. Да, параллельно с тобой работал охотник Карлсон. Из Яминой квартиры. Да, вы не знали друг о друге. Карлсон должен был ссорить, ты – мирить.

Но не ваше предполагаемое воздействие на чат являлось финальной целью.

Ямпольский прав. Ты знаешь, что в юности он брился наголо? Я же, напротив, отращивал ужасающие патлы. Мы учились в одном классе… Извини, отвлекся. Яма – умница. Даже если реакция объектов будет коррелировать с воздействием, сказал он, мы не будем до конца уверены в результате. Объекты могут возбудиться или успокоиться просто так. По личным, неизвестным нам причинам. Синусоида их настроения может частично совпасть с внешним воздействием. Случай еще никто не отменял.

Тогда мы должны провести десятки экспериментов, сказал я. Накопить статистику. Проанализировать. И лишь потом делать выводы.

Ускорим процесс, сказал Яма. Статистика – это хорошо. Но мы пойдем дальше. Чат – косвенный объект. Двое охотников, плюс и минус – вот кто настоящие субъекты и объекты эксперимента. Если есть инфосфера второго рода, если через нее можно получить доступ к инфосфере первого рода… Значит, через нее возможен прямой контакт.

Принцип распределенной сети: минуя центральный сервер. Слышал про P2P-сети? Person to person. Человек с человеком.

Homo homeni lupus est.

Если плюс и минус законтачат напрямую, невзирая на разделяющее их расстояние, не зная друг о друге, и тем не менее узнав друг друга… Тогда мы уверимся в существовании этой сферы. В возможности работать с ней. Исследовать. Пользоваться. А статистику накопим. Потом.

Такие дела, Золотарь.

Давай, возвращайся. Пусть медики спокойно уедут. Яма пишет, с Карлсоном та же морока. Да, чуть не забыл. Ерунда, пустяк, но почему-то меня он смущает. Если тебе доступно сказанное мной, загляни в чат. Красотуля – это охотник Шиза. Носова Алена Дмитриевна. По моей просьбе Чистильщик договорился с ней, что она будет ждать тебя в "котле" – и в указанное время зайдет в чат. Насчет остального она не в курсе. Просто болтает со своими цветочницами.

Не могу сказать, что чувствую себя виноватым. В конце концов, она же не на линии огня. Сидит в сети, язык чешет. Она и раньше ссорилась с чатланками. Яма проверял. Шиза – это его идея. Сперва я не понял, зачем. Подошла бы любая кандидатура. Конечно, лучше знакомая – опросить после эксперимента, то да сё… Но Яма заявил, что Шиза – это рычаг. Если что, сказал он, мы таким образом достучимся до тебя. Может, он и прав.

Разозлись, Золотарь. Только возвращайся, а?

Лысого бросило к двери.

Он не знал, откуда взялся страх. Мощный, ледяной, властный. Казалось бы, ничего особенного. Просто человек у окна повернул голову. Медленно, словно страдал остеохондрозом. Крылось в обыденном движении черт знает что. Какие-то дикие страсти. Шипение разъяренной кошки, прищур снайпера, оскал клыков.

Лысому даже показалось, что воздух в "студии" стал цветным.

Когда-то, давным-давно, лысому в руки попались воспоминания Мейерхольда. Великий режиссер рассказывал, как в провинциальном городке на Волге он пошел на "Гамлета". Играла гастролирующая антреприза, в главной роли – Мамонт Дальский. Прославленный Мамонт, трагик от Бога. Сидя в зале, Мейерхольд увидел, как на сцену вышел датский принц – старый, толстый, обрюзглый пропойца с сальной копной волос. На публику он не смотрел вовсе. Сделав несколько шагов, Мамонт вдруг повернул голову.

"Из его глаз ударила молния, – закончил рассказ Мейерхольд. – Она попала в меня. И я стал смотреть трагедию…"

За точность цитаты лысый не поручился бы.

Но за молнию – легко.

ЭПИЛОГ 

1

Несогласные хоть в чем-тоНесогласных по-любомуЧаще посылают к черту,Реже посылают к Богу.

Мне их не переиначить,Не осалить, не ославить…Не туда послали? Значит,Не хожу, куда послали.

Не иду в поход за Богом,Не иду в поход за чертом…Только что ж за мной, убогим –Черный с белым, белый с черным?

2

– Есть чем порадовать вас, дети мои! – лихо соскользнув по шесту, Золотарь ворвался в «нижний котел», весь буря и натиск. – К нам едет стажер.

– Шо, опять?!

– Не опять, а снова. Не вижу радости на лицах!

– Если меня с ним на качели поставишь, – буркнул Карлсон, – чур, я плюсом буду.

– Указываешь начальству?

– Ага. Пальцем.

– Его еще тестировать надо. Выяснить базовый знак. Объявится, тогда и поглядим…

Бздын-н-н!

Нож на дюйм вонзился в центр мишени.

– Дискриминация! – пару секунд Карлсон любовался результатом броска. Затем, крутнувшись в кресле, развернулся к "начальству". – Как трипперу, так и тесто, и место. Какой знак изволите, юноша? Етить-колотить! Нас с тобой, между прочим, никто не спрашивал: "Кем желаете быть?" Вогнали в зоосферу, как кол в упыря…

Золотарь погрозил наглецу кулаком. И подумал, что в "Авгиконе" стремительно формируется новый жаргон. "Качели", "триппер", "зоосфера", "плюс-минус"… Некоторые словечки его раздражали.

Особенно – "зоосфера".

То, что официальный термин "невербальная инфосфера 2-го рода" в обиходе не приживется, было ясно с самого начала. Еще после первого "трипа" Ямпольский имел неосторожность выдать в присутствии Карлсона словечко "Золосфера". По имени, значит, первооткрывателя – господина Золотаренко. Добрый Карлсон, естественно, тут же сократил это дело до "зоосферы".

Ляпнет, жиртрест, при посторонних: "Вчера с триппером из зоосферы возвращался…" Объясняй потом, что это за "зоосфера"! И что "tripper" по-английски – "турист" или "экскурсант", и в "котле" так стажеров зовут…