Ник Трой - Нейросеть Страница 49

— Я понимаю, Дикарь, — шепчу я. — Понимаю, почему люди называют набор данных Душой. Именно с большой буквы…

Мои слова летят в пустоту, Дикарь мне не отвечает. Да и не может он ответить, его разум в другой фантазии. А здесь я беседовал сам с собой. С несуществующей аномалией, Сетевым Дьяволом, Создателем Грез…

Город под ногами дрогнул, стал приближаться. Странно, но я теперь не боюсь падать. Да и не падаю я, а всего лишь иду к нарисованной двери. Иду, чтобы выйти.

Теперь для меня не составляет труда переместиться куда угодно. Я понимаю принципы работы кремниевых плат, как инженер Якоб Штрауде. Знаю технологии перемещения, как спец по маршрутизаторам Иван Фатеев. Взломаю любую защиту Сети, как программист Николетта Досумбаева. Я знаю все, что знали эти фрагментированные кусочки одной личности — Евгения Калугина, создателя картонного божества на каминной полке — виртуальности. И меня невозможно остановить, ведь я еще и Сетевой Дьявол, аномальный призрак из подвала «Москвы-2»…

Город все ближе. Под ногами быстро вырастает знакомый район, я уже различаю улочки, свой дом, аллею, где я выгуливал Макса. Созданный моей умирающей личностью мир — посмертная иллюзия. Виртуальность в виртуальности: двойное дно в Сети.

Я вижу свет в окнах моих соседей — их не существует, они тоже иллюзия. Иначе б откуда я знал все об их жизни, о чайлд диджитал?

Еще через миг падения я уже вижу каждую трещинку на асфальте. На улице идет снег. Мелкие снежинки методично и неторопливо скрывают подмерзшую грязь, отработанные гильзы, разбитый асфальт. Мне почудилось, что и не снег на улице вовсе. Мне показалось, что это время мастерски скрывает правду, как скрывало на протяжении последних лет. И пойди потом докопайся, как все было по-настоящему.

Но теперь уже ничего не скрыть. Я узнал правду. Я помню все.

Легко, будто сквозь облако дыма, я пролетаю через бетонные перекрытия своего дома-гроба…

— …Закончили, господин Астахов.

В моей квартире погром. Кабинет разворочен. На взрыхленной кровати лежат обугленные системные блоки, сервер и сломанная дека. Люди Вуду-Z шарят по комнатам, с безразличием переступая через труп Макса, ищут любые носители информации. У меня сжалось сердце при виде верного друга, его рыжей шерсти, слипшейся от крови. Но тут же сознание подло шепчет: «Иллюзия!»

— Вы уверены? — Вуду-Z вышел из кабинета, спросил требовательно: — Все обыскали?

Перед ним тянется один из головорезов, рявкает:

— Так точно, господин Астахов! Все данные, съемные носители, записи и компьютеры, все у нас…

Голос Вуду-Z стеганул:

— Проверьте еще раз! В Сети не должно остаться ничего, что хранит отпечаток Сетевого Дьявола.

— Но…

— Что?

Головорез подавился возражением, выдавил с трудом:

— Разве не будет в Сети вайпа? Все равно ведь сотрем все, когда будет запуск «кибер-сети»…

— Не твое дело! — рявкнул Вуду-Z. — Выполнять!

— Слушаюсь!

Невидимым призраком я подплыл к Максу, к горлу подступил ком. Позади в руках Вуду-Z появился мобильник.

— Приготовьте отдельный сервер… Да, пустой сервер! Или вы хотите загрузить данные Сетевого Дьявола на рабочий сервак «Москвы-2»?! Нам нужно изучить эту аномалию, а не плодить ее! Все, ждите передачи данных…

Под моей ладонью остывший трупик пса, я вздрагиваю каждый раз, когда пальцы натыкаются на рваную рану, вязнут в окровавленной шерсти.

Это всего лишь нарисованный мир за нарисованной дверью. Здесь никого нет, здесь все — иллюзия. От людей в Сети только Души, мечты, ибо у них больше нет ничего. А раз всего этого нет, а у меня появилась власть, то почему не использовать ее в своих целях?

Сложные переплетения команд и программных взаимоотношений для меня — пустой звук. Мои пальцы порхают среди мириадов цифровых значений, перекраивая так, как надо мне. Воскрешая.

Макс вздрогнул, грудная клетка расширилась и снова опала, а веки медленно поднялись…

— Что за?!. — Вуду-Z бледнеет.

Пес с недоумением поднял голову, карие глаза уперлись в меня. Я прочел в них безграничную радость. Не оттого, что он снова жив, Макс не сомневался ни секунды, что хозяин его не бросит. Он просто рад меня видеть.

— Ты?!!

Я выпрямился, одной рукой придерживая пса, тот уже вздыбил холку, готовый второй раз пожертвовать собой ради меня и снова броситься на врага.

Нет уж, теперь я не позволю!

Вуду-Z отшатнулся, его ладонь хлопнула по кобуре на боку.

— Как… ты…

Я улыбнулся:

— Ты никогда не задумывался, почему люди называют ID-матрицы Душой?

Вуду-Z, а точнее — Петр Астахов, бывший друг и деловой партнер Евгения Калугина, отшатнулся. Я вдруг понял, почему он примерил этот лживый образ негра с туманом в глазах. Он боится смотреть настоящими, боится, что я увижу в их глубине.

Из кухни выскакивает солдат в черной броне, секунду пытается осознать происходящее, потом вскидывает оружие. В мгновение ока, такое долгое для меня, я оказываюсь перед ним. Мне не составляет труда вырвать у его аватара из рук оружие и оттолкнуть. Солдат летит назад, будто в него врезался КамАЗ, спиной проламывает железобетонную стену. В облаке пыли на него обрушиваются куски перекрытий и мебели, погребая незадачливого убийцу.

Я оборачиваюсь за миг до того, как из спальни выбегают оставшиеся четверо головорезов. Эмоций нет. Все, что они пытаются делать, — я уже знаю, мне сообщает об этом сама Сеть, о мельчайших нарушениях в системе, о невидимых командах.

Автомат в моих руках вздрагивает, в сторону летит веер отработанных гильз. Фигуры в черной броне дергаются под пулями, свинец крошит пластины кевлара с той легкостью, с какой распарывают ткань ножницы портного. С громкими хлопками взрываются линзы на масках, оттуда брызжет красным. На стены густо плещет кровью из несуществующих тел. В реальности сейчас точно так же вздрагивают в виртуальных креслах шестерки Астахова, когда чипы виртуальности кипятят «дублями» их мозги.

В тишине сухо щелкает боек, звонко падает гильза на пол, а следом обрушиваются мешками истерзанные тела солдат.

И тогда я оборачиваюсь к тому, кто раньше называл меня другом. А потом, заняв пост моего заместителя в корпорации «Нью Хоуп», поддался на уговоры инвесторов, желающих превратить виртуальность в саркофаг для пользователей. Я отказался. И тогда киллер, нанятый моим другом, выстрелил в меня первой в мире дублирующей программой…

— Выход! — шепчет Петр лихорадочно. — Выход, выход!

— Тебе не выйти отсюда. — Я качаю головой и отбрасываю автомат. — Здесь я контролирую мир. Ты в ловушке.

С лязгом автомат падает на пол. Некоторое время мы молчим, Вуду-Z отступает до тех пор, пока не упирается спиной в стену. Потом я шепчу горько:

— Ну здравствуй, Петр.

Глаза Астахова, по-прежнему скрытые электронным туманом, расширились:

— Ты…

— Теперь — да. Ты оказался прав, для полноты образа мне нужны были остальные матрицы.

— Тебе все равно не спастись! — выкрикнул он. — Мы запускаем вайп виртуальности! Ей конец, и тебе тоже.

— Мне и так конец. Ты ведь не забыл? Ты убил меня.

— Не я!

— По твоему приказу…

— Нет!

— Не ври, — говорю я. — В Сети не утаить информацию от Сетевого Дьявола, я знаю правду. Тот «мясник» получил именно от тебя доступ к разработкам «дубля». С твоего счета перечислен был его гонорар. И… — На миг я замялся, не в силах выговорить слово «смерть». — Потом ты занял мое место. Это тебе обещали?

— Это… — Петр облизнул губы. — Это бизнес…

— У вас у всех одна и та же отговорка. Почему подлость вы называете бизнесом?

Он засмеялся. Резко и без радости.

— Ты все так же радикален, Женька… ты застрял.

— Что?

— Ты застрял здесь, в виртуальности. Твое сознание все это время спало, раздробленное на тысячи осколков, как зашифрованный файл ID-матрицы. А мы там, в настоящем мире, стареем. Мы меняемся. Помнишь, как…

— Я ничего не помню, — оборвал я зло, и от моего голоса вздрогнула земля. — Вы лишили меня этого!

— Прости. — Он опустил голову. Добавил упрямо: — В молодости у нас у всех нет компромиссов. Если мы любим, то до гроба, если ненавидим — насмерть! Есть только шедевры и мусор, злодеи и гении, свет и тьма… но мы взрослеем, Женька. Мы учимся находить компромиссы…

— И ты туда же? Компромиссы… Вы учитесь бежать от проблем!

— Мы учимся не допускать ошибок, — поправил он мягко. — И учимся их исправлять. Особенно тяжело — исправлять…

Я понял, на что он намекает. Понял и почувствовал, как кривая усмешка корежит мои губы.

— То есть твоя попытка убить меня во второй раз — попытка исправить ошибку?

Он опустил глаза и промолчал.

— Хорошо же вы научились исправлять ошибки!

— Женя…

— Что?! Меня не до конца убили в первый раз, значит, нужно убить снова!?

— Не убить.

— Тогда что?! Что?!

— Стереть…

От такой циничной наглости я опешил:

— Что?

Он резко поднял голову и заглянул мне в лицо. Голос у него стал решительным: