Ruslan Ushakov - Contest Страница 5

То самое чувство, когда ты можешь делать с залом все что захочешь. Когда он, как заколдованный, следует за малейшим движением твоего голоса.

Один на один с планетой. Один на один со всем человечеством. Вот зачем мы приходим сюда.

Вот что заставляет нас пройти через все это. Ты не поймешь, пока не почувствуешь.

Больше нет границы между сценой и залом. Русское шоу во всей красе. Песня неумолимо угасает. Закат разливается зеленым по всему залу.

Стая птиц разлетается по сцене. Песня стихает, хоровод замирает. Зал выдерживает паузу и взрывается аплодисментами. Ведущие торопятся объявить следующего, но зал не дает этого сделать еще с полминуты.

Еще через минуту она вваливается в нашу гримерку.

ГЛАВА 7 – Выход из ситуации

Я иду через узкие коридоры в темноте. Свет за сценой это всегда такая редкая вещь: ничто не должно мешать световой палитре сцены. Её глубина всегда создается её чернотой. За спиной вокалиста всегда таиться бесконечная вселенная. Убедитесь в этом сами, когда будете в следующий раз смотреть песенное шоу.

Я иду, надеясь что никого не встречу. Что никому не придется объяснять почему я здрейфил, почему я не выйду на сцену сегодня. Почему я плюну в лицо семи миллиардам зрителей собравшимся в этот вечер перед экранами.

Я уже вижу как меня назовут эгоистом и скандалистом.

Я хочу сбежать. Сбежать до выхода на сцену.

Мне нужно было только увидеть все это. Убедиться своими глазами, что люди, которых мы превозносим – всего лишь гомункулы из стереотипов. Что всё это правда о них.

Я спотыкаюсь о высоковольтный кабель у меня под ногами. Много много киловатт течет по нему туда… к сцене. Туда, где киловатты превращаются в чистое сияние вдохновения, где киловатты превращаются в искрящееся острие прогресса творческой мысли, в шоу которое меняет судьбы не только тех, кто в нем участвует, но и тех кто его смотрит.

– Ты не выход ищешь?

Ковбой стоит прямо у меня на пути. Его черный силуэт стекает с потолка. Высоченный и атлетичный в своем выточенном под него костюме.

Мышцы наливаются молочной кислотой. Во рту становится кисло как от прогорклого грейпфрута. Я хочу, моргнуть и увидеть, что все это мне кажется.

Еще пара шагов и я окажусь на свободе.

– Я знал, что ты сольёшья…

Когда вас последний раз ловили за руку? Когда вы пытались пронести что-то мимо кассы в супермаркете, или трахнуть чужую жену… Вас ведь ловили. Вы просто никому об этом не рассказывали.

– … не переживай – это нормально.

– Нормально?

– Открою тебе маленькую тайну – на каждом конкурсе находится тот кто сбегает с него в последний момент. Никто не хочет отправлять во второй тур. Ты ведь только потому и бежишь?

– Нет… Нет.

Я не хочу говорить ему, что уверен что не пройду во второй тур и мне нечего бояться. Что я просто боюсь опозориться уже в первом. Я им не ровня. Я недостаточно подготовлен. И я готов это признать. Я слабак.

Я не могу сглотнуть. Руки холодные как фраппе.

– Каждый раз такое происходит, это просто не попадает в эфир и люди быстро забывают в шуме следующих туров, что в начале был кто-то еще. Не боись. Они смонтируют все так, что никто и не вспомнит про тебя. Ты ведь этого хочешь? Иди растворись прямо сейчас.

Это именно то, чего я хочу. Жалкий воришка. Раствориться. Чтобы никто не спросил меня после: почему я не вышел на сцену. Чтобы никто не знал потом, что я ДОЛЖЕН БЫЛ.

Чтобы я сам забыл о том, что был причастен к КОНКУРСУ.

– Он обхватывает меня за плечо. Не бойся, не бойся. Я смотрю ты дрожишь как воробушек. Ты запутался, тебе страшно… я понимаю. Не бойся. Ганнибал тебя не обидит…

Он ведет меня к свету, мы сворачиваем в пустой коридор, пока он успокаивает меня.

– Я не собираюсь тебя останавливать, я даже никому не скажу, что видел тебя. И не сдам тебя персоналу. Пойдем-ка я покажу тебе выход.

– Выход?

Позволишь мне войти в историю?

Он поглаживает меня перчаткой по плечу успокаивая.

– Тебе не место здесь пока что, я понимаю. Может быть на следующем конкурсе?

Я что-то бормочу под нос толи соглашаясь, толи негодуя…

Кто знает, может быть я буду твоим наставником в следующий раз? Ты уже думал об этом?

Мне просто некогда подумать о том, что он просто заговаривает мне зубы…

Он подводит меня к двери и и отпускает.

– Вот и все, милый, конкурс для тебя окончен.

Перчатка касается моего лица…

Иди, я никому ничего не скажу. Тебе не надо мешать сильнейшему побеждать.

Звучит так, словно минуту назад случилось что-то садомическое. Но все ещё хуже. Я рад расстаться со всем этим ужасом. Ладонь ложится на холодную ручку.

Где-то вдалеке я слышу шум трибун. Глухо и далеко. Ещё дальше. Там, где я и хочу его слышать.

Он смотрит мне в глаза и тихонько улыбается своим хищным оскалом.

Я буду рад забыть об этом навсегда. Запястье хрустнуло от напряжения, как только я повернул ручку.

Я кивнул ему тихонько. Так словно сделал это одними глазами. Одним морганием чуть дольше обычного. Я поворачиваю ручку и выхожу в дверь.

ЧЁРТ!!!! СУКИН ТЫ СЫН!!!

И оказываюсь на сцене.

ГЛАВА 8 – Шаг вперёд

Вам наверно интересно, что я чувствую?

Что я чувствую, когда через секунду после того, как пытался сбежать, оказался на сцене перед миллионами глаз.

Если я облажаюсь у меня не будет ни единого шанса. Это вам не какое-то заскорузлое шоу на кабельном канале.

И вот я один на один с вопросом:

Чего

хотят

зрители?

Чем пахнет сцена? Не славой, не волшебством и даже не потом. Это только лишь пыль. Пыль. Она висит в воздухе, забивая нос, припудривая легкие, покрывая тонким слоем ваше лицо. Точнее то, что осталось от него после нанесения телевизионного грима.

Время не учит ничему. Опыт не значит ничего.

Загоните девятнадцатилетнего в клетку. Клетку полную пыли и с миллиардами зрителей вокруг.

Выступать последним легче всего. Зритель не ждет уже ничего. Он смеялся, он плакал, он хочет и домой и ждет развязки.

И это то, что я чувствую.

Тот, кто никого ни во что не ставит боится только одного.

Я зверь в клетке которому пора предстать перед своим главным страхом: страхом быть оцененным.

Страх.

Вот, что чувствует артист выходя на сцену.

Можете называть сцену наркотиком, но это лишь пыточная камера переполненная мазохистами и с миллионами вуайеристов вокруг.

Хотите отучить вашего подростка грубо выражаться о других? Оценивать, отпускать саркастичные заявления и ни во что не верить?

Выгоните его на сцену. Есть только один способ. Все, чему учит нас сцена это ценить чужие заслуги.

Я сжимаю в руке микрофон в надежде, что я знаю что делать. Что я не просто так считал. Что я знаю чего они хотят. Когда у вас последний раз потела тыльная сторона руки?

Если у робости есть образец – то это мой голос сейчас.

«Вы в восьмом ряду, вы так небрежны и прекрасны»

Немного комплиментов никогда не помешает. Мужчины еще не придумали лучшей смазки.

«Вы может быть и не посмотрите на меня, но видит бог…»

На вас смотрят, едва блистая в слепящей темноте белки глаз.

Музыка уже заполнила пространство вокруг. Оркестровая аранжировка создает ощущение курортного фестиваля.

Я не чувствую ничего кроме страха.

Попытайтесь заглянуть в эти глаза. Дайте им почувствовать себя особенными.

Чего они хотят?

Ну, кроме того, что у них затекли ноги и они хотят избавиться от тесноты парадных туфель.

Хотите узнать какую ошибку совершают все, кто выходят на сцену?

Это просто человеческая натура. Никаких фокусов.

«Я прошу увидь меня мой повелитель.»

Моя рука словно сама вытягивается навстречу зрителям в амфитеатре и медленно уходит вверх вслед за взглядом, которым я поглаживаю балкон.

Это как с женщиной – никогда не начинайте с того, чтобы теребить партер. Вас сочтут грубияном. Немного ласки балкона, напускно небрежные поглаживания бельэтажа.

И вы правы, если считаете, что концу вашего выступления уже не важно, что вы говорите и как.

Я знал какую песню я исполню.

«Маэстро».

Это все что им нужно. Услышать историю парня, который переместился из зала на сцену.

Я уже во всю сжимаю тугие сиськи зала.

«Сколько дней труда. Сколько дней работы и репетиций все чтобы стать чуть более заметным»

Я должен избегать слов вроде «выделится из толпы».

Я правда хотел уйти.

Это не было излишним кокетством или страхом сцены.

Это был мой план. Уйти.

Но у меня просто нет времени думать обо всем этом.

Я слышу свой собственный голос. Из всех мониторов.

«И вот теперь и я стою на этой сцене

Мы лишь меняемся местами.

И лишь на время, мой маэстро»

По спине под синтетической рубашкой скатываются крупные, как градинки, капли пота. Моя аллергия уже высыпала. Это всегда происходит со мной. Спина до лопаток покрывается волдырями от нервов, грязи и жары. Особенно в районе надпочечников. И горе мне если я почешусь.