Четыреста капель крови - Вадим Кленин Страница 5

ускоряясь до шторма, то затихая до легкой ряби. Периодически там появлялись желтые пятна, прыгавшие, как сошедшие с ума солнечные зайчики. Замирали «безумцы» лишь на пару десятков секунд, чтобы в них появились трехмерные голограммы с разнообразной рекламой: люксовых флайеров, банковских вкладов, геля для стиральных машин и «вечных» зубных протезов. Весь этот калейдоскоп еще и постоянно перемешивался, порождая в небе уже совершенно немыслимые для естественной земной и космической физики сочетания.

Пестрота почти полностью поглотила хрупкую голубизну летнего неба. Сейчас она просматривалась лишь далеко на севере – над макушками берез аккуратной рощицы, оставленной строителями чуть в стороне от комплекса для придания ландшафту элементов природного шарма.

На цокольном этаже «медузы» иллюминация распалась на множество плазменных панелей. Чуть выше бежал текст – так быстро, что Ефрем Селиверстов не успевал его прочитать. В свои годы он все еще читал по слогам. Да и то, если заставят. Аудиокниги уже заменили учебники, а письма отправлялись не с почтовыми голубями, и даже не в виде зашифрованных файлов, а как звуковые сообщения и видеоролики. А если уж кому-то очень приспичит написать проникновенное письмо, диктофон с легкостью переводил речь в текст и сам же исправлял ошибки. Бегло читали сейчас лишь отличницы, вроде Варьки Карпиной. Очкастой зазнайки и редкостной зануды из параллельного класса.

Отец сбавил скорость, и машина плавно подъехала к контрольному пункту. Он открыл окно, старое стекло четырехколесного раритета уже не давало нужной сканеру прозрачности. В тот же миг Ефрем почувствовал себя неуютно. Кожа завибрировала, а редкие, еще светлые волосы на руках встопорщились. Задорная певица, секунду назад выкрикивавшая рифмы о несчастной и жестокой любви под электронные ритмы, вдруг зашипела, как разъяренная кобра. Двигатель начал чихать, пропуская то одно, то два зажигания в секунду. Странный сбой прекратился лишь через пару десятков метров от КПП, когда отец закрыл окно.

Но перед этим бледно-голубой луч сканера успел пробежал по его лицу, шлагбаум раскрылся, приглашая гостей на парковку. Машина резво тронулась с места, и только тогда отец смог нажать кнопку поднятия бокового стекла.

– Не удивительно, что все парковщики тут лысые, – пробурчал он, встряхнул головой и стал искать свободное место. – Барьер мы прошли. Внутри уже безопасно.

Родители были бледны и часто моргали, как роботы, вставшие на перезагрузку. Ефрем же, напротив, почувствовал себя гораздо бодрее. Сильно наэлектризованный воздух заставил его мозги ускориться. И у него родилась идея. Прекратить нельзя – нужно возглавить! Кажется, что-то подобное говорил дружок Никита, вместе с которым Ефрем подложил на стул учителя истории самый настоящий кактус. Историк был щедр на плохие отметки и совсем не старался завоевать расположение учеников. Чем поначалу приводил их в полное изумление и порождал конспирологические теории. Для одного из немногих людей, оставшихся преподавать в школе, полной услужливых и всегда позитивно настроенных педагогов-андроидов, такой подход к работе был необычен.

Кактус был сорта Цереус, с внушительными твердыми иглами, исколол заговорщикам все пальцы, пока они не догадались взять большие щипцы. Втихаря Ефрем и Никита пронесли растение в школу – что было еще той задачей. Иглы протыкали даже плотный материал рюкзаков. И на перемене, пока никого не было в классе, положили на стул.

Ребята были готовы почти ко всему – от эпического вопля, который обязательно вошел бы в историю школы и сделал бы их знаменитыми, а то и легендами, до вызова родителей к директору и серьезного нагоняя дома. Но ничего не случилось. Прикидывавшийся долгие годы человеком историк на поверку оказался… роботом. Тем самым AGI – человекоподобным андроидом второго поколения, хотя кто мог подумать? Так удачно он маскировался. Вот тогда ребята впервые узнали, как может мимикрировать AGI – ведь внешне он так отличался от однотипных машин. Мало того что выглядел как брутальный мужчина, так еще и носил усы, которые свисали вниз, как у варягов в исторических фильмах. Разве что кисточки были не синими, а темно-рыжими, даже ржавыми. Видимо, все-таки слишком много железа было в его искусственном организме. И от лютой злости оно быстро ржавело. Злюки часто орут, и обмен кислорода в организме у них явно ускоренный.

Когда исторический зад плюхнулся в кресло, лишь смачный «шлюп» смог порадовать хулиганов. Предупрежденные одноклассники, следившие за учителем затаив дыхание, разочарованно взглянули на шебутную парочку и отвернулись, лишив Ефрема с приятелем сразу ста баллов в негласном рейтинге школьных авторитетов.

«Это фиаско, Рема!» – сказал тогда Никита и швырнул в робота ластиком. За что получил неуд по поведению и вылетел с треском из школы. Где он сейчас обитает – никто в классе не знал.

Вспомнив сейчас об этом, Ефрем решил заставить родителей заплатить за испорченный день. И то, что он увидел в основании комплекса, явно этому способствовало.

«Хотите лояльности – придется раскошелиться», – подумал он и стал с интересом разглядывать надписи на сувенирных магазинах, пока они парковались.

Мальчик постарался прочитать – пусть и по слогам – несколько названий. Правда, почти сразу бросил это дело. К его удивлению, там не было слов «Подарки», «Сувениры» или на худой конец «Сладости». Он узнал лишь два слова, повторявшиеся с различными вариациями шрифтов и антуража. «Покупай», раскрашенные в разные оттенки розового. И «Слушайся», переливавшиеся от темно-синего до небесно-голубого.

«Ничего не понятно, но явно засада», – насторожился Ефрем. И осмотрелся.

Из парковавшихся рядом машин выходили семьи, похожие как две капли воды. Такой же строгий отец, красивая мать и ребенок. Редко, когда малышей было двое. У всех на лицах читалось недавнее знакомство с магнитным полем комплекса. Все были бледны, взъерошены и неулыбчивы. Лишь внешне они отличались – кто цветом одежды, кто прической или ее отсутствием. У женщин было немного больше индивидуальности. Но радостных улыбок у взрослых Ефрем не увидел ни одной.

Совсем другая картина была всего в ста метрах – гораздо ближе к зданию. Там с шумом и ревом лихо приземлялись на парковочные места реактивно-магнитные флайеры. Из них тоже выходили семьи, но родители и дети озаряли округу счастьем и улыбками. Слышался смех, шутки и явное предвкушение счастья.

– Андроиды и киборги, – скривился отец, и впервые за время поездки Ефрем был полностью с ним согласен.

Некоторых ребят Ефрем хорошо знал – во-о-он с тем мальчиком, с отличной фигурой и красивой прической на белобрысой голове, они ходили на гимнастику. Тому прочили титул кандидата в мастера спорта уже в девятилетнем возрасте. А вот с той девочкой