Борьба со смертью - Поль де Крайф Страница 51

Нет, они все остались на местах (кроме одного лаборанта, который, едва лишь начались эти ужасные дни, вспомнил, что у него заболела бабушка, или что-то в лом роде) - даже доктор Крамер. Он не состоял службе Департамента Здравоохранения, был волонтером и богатым человеком и мог удрать от попугаевой болезни хоть на Камчатку.

- Зачем мне было уезжать? - спрашивал Крамер. - Это было бы совсем нерационально. - Я ведь и после отъезда мог заболеть, а здесь я был около сыворотки.

Крамер утверждал, что их всех удерживало на местах отнюдь не геройство, скорее трусость. Они не хотели уезжать от сыворотки.

Но кто же знал, что сыворотка из крови выздоровевших от попугаевой болезни людей целебна?

Правда, в этом клялись все, кому впрыснули эту сыворотку, добытую неутомимыми Спенсером и Бэджером.

Всем, кроме Шорти, впрыснули ее, и только один Шорти умер.

Я знаю, что на меня набросятся все статистики, потому что в Америке существует множество людей, выздоровевших без впрыскивания сыворотки.

В подтверждение своих слов, я могу привести только ощущения моих выздоровевших друзей из красного дома на холме, и хотя они и не научны, но кажутся мне значительней самых точных математических изысканий статистики,

Армстронг почувствовал это ночью 9 февраля, когда, лежа в тяжелом бреду, умирал от воспаления и сразу после впрыскивания заснул как младенец.

Это было похоже подъем сил от стакана шампанского: выпив его, вы не нуждаетесь в статистике, чтобы определить, что именно так внезапно взбодрило вас после тяжелого трудового дня.

Нет, они все уверены в целебных свойствах крови, которую эти бедняги (многие совершенно бесплатно) дали Спенсеру Бэджеру.

Все, кроме Мак-Коя. Он неисправимый скептик. Вы, вероятно, думаете, что после несчастий, вызванных упорством, с которым он пытался победить эту болезнь, он согласится, по крайней мере, признать сыворотку результатом этой борьбы? Нет...

- Они могли поправиться хотя бы и потому, что мы их с самого начала уложили в постель. Мы не знаем что спасла их сыворотка, - говорил Мак-Кой, снова улыбаясь.

Все, что он узнал, - единственный результат катастрофы, чуть было не взорвавшей весь «Институт гигиены, - заключалось в следующем:

Попугаева болезнь передается от попугая человеку, но не от человека человеку и является, быть может, самой заразительной из всех известных медицине болезней.

Вывод очевиден для всех, кроме неизлечимых любителей попугаев.

Этот вывод был практически осуществлен в Америке даже самыми заядлыми любителями попугаев. Попугаи были истреблены, и эпидемия вскоре прекратилась.

Как только-Чарли Армстронг поправился, он вместе с Лэнхэмом, который чуть было не отправился на тот свет, снова взялся за исследование попугаевой болезни... Но на этот раз вдали от людей, в старом заброшенном здании карантина около Балтиморы.

Армстронг считал, что их напрасно увезли так далеко. Эпидемия среди наших сотрудников доказывает, что для полной безопасности достаточно не находиться в одном доме с попугаями, - говорил он.

Армстронг пригласил меня съездить посмотреть его новую лабораторию. Мы подробно с ним обсудили эту поездку, но у меня внезапно оказалась целая дюжина причин, мешавших мне поехать с ним. Как раз тогда.

Я так и не попал к нему.

- Надеюсь, ты не трусишь? - спросил меня Армстронг и даже не улыбнулся при том. И все-таки я не поехал в эту попугаеву лабораторию, и можете думать обо мне все, что вам будет угодно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пеллагра убивает только несчастных белых людей на крайнем юге.

Туляремия грозит только охотникам на кроликов и кухаркам.

От мальтийской лихорадки умирают немногие.

Пятнистая лихорадка Скалистых гор поражает только пастухов и охотников.

Все эти незначительные, но опасные болезни были побеждены борцами - мужчинами и женщинами - из нашего красного кирпичного дома.

 Книга III. Микроскоп, пробирка, радиопередатчик

Шаудин. Бледное чудовище

 Все началось с того, что Фриц Шаудин был посажен за работу, которая его совсем не интересовала. Современная борьба со страшнейшим бичом человечества разгорелась в конце февраля 1905 года, вскоре после того, как императорское министерство здравоохранения приказало Шаудину прервать его собственные научные исследования.

Фриц Шаудин - бородатый немец гигантского роста- превыше всего ценил свою научную независимость. Но вот его начальство в Департаменте здравоохранения требует, чтобы он занялся проверкой спорных научных данных Зигеля, который утверждает, будто нашел возбудителя оспы, сифилиса и скарлатины. Нет ничего удивительного, что Шаудин негодовал, когда его, словно лаборанта, откомандировали на эту работу.

Но, занимаясь такой противной ему работой, он открыл бледное чудовище, которое невидимо шныряло, извиваясь, в телах бесчисленных миллионов несчастных людей.

Просто невероятной кажется скорость, с которой нехотя работавший Шаудин нашел этого ничтожно-маленького дьявола, ускользнувшего от глаз всех прежних бактериологов, начиная с Роберта Коха.

Да вся история этой худшей из человеческих болезней полна неожиданности и чудес. За четыреста лет до Шаудина она внезапно разлилась по Европе. Это был, как говорят, - что исторически вполне возможно, - главный из подарков, привезенных матросами Христофора Колумба из Нового Света. Она распространилась по Европе с невероятной быстротой и силой.

Путь ее распространения с самого начала сделал позорным ее название. К величайшему конфузу всех тех, кто стремится разделить людей на добрых и злых, на знатных и ничтожных, уже очень скоро выяснилось, что сифилис не замечает этих различий.

Так на протяжении всех этих столетий, вплоть до того яркого мартовского дня 1905 года, когда Фриц Шаудин обнаружил неожиданно изящного возбудителя этой болезни, сифилис свободно отравлял человечество. Он скрывался в телах епископов и банкиров и с одинаковым рвением разрушал и мучил богачей и бедняков. Самое печальное заключалось в том, что он не только вознаграждал по заслугам грешников, но осуждал (и осуждает) на медленную, мучительную гибель миллионы невинных.

История современной борьбы с сифилисом ярче любой старой сказки. Она начинается со случайности, превратившей Фрица Шаудина из уважаемого протистолога [12] в бессмертного врача. Едва успели похоронить этого злополучного человека, как его соотечественник Вассерман приложил к его открытию, - исходя при этом из совершенно ошибочных представлений,- теоретические соображения мечтательного бельгийца Борде, который совершенно не интересовался практической стороной вопроса.

Несколько лет спустя, удивительные химические фокусы Эрлиха позволили врачам надеяться одним ударом прикончить это бледное чудовище. Потом эти надежды увяли. Но появилась новая надежда, более обоснованная и прочная. Она возникла из отчаянной