Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл Страница 52

— Я… я-то подумал, что это гигантская крыса! — сквозь смех выдавил он, и они вместе упали на грязный пол. Смеясь. Целуясь. Присосавшись друг к другу. Ливень ослаб, а они покатились. Он пробовал ее губы на вкус… глаза у нее как две молнии… он впитывал запах ее кожи. Уби-дуби, уби-дуби.

Стянув засаленную куртку, он провел языком по ее шее. Буквы у него на спине жгли как никогда. Она целовала его губы, ее язык змеей заполз ему в рот, ее руки рвали на нем одежду. Она прижала ладонь к тому месту, где ему в грудь вошел флюгер, потом прижала его руку у себя под правой крепкой грудью, и он снова почувствовал боль проникновения. Кожа у нее в этом месте была чуть припухшей — как и у него. Капли бились о крышу со звоном серебряных ложек, горели глаза крыс. Уби-дуби…

В следующей вспышке молнии он увидел над сценой бледную тень в капюшоне. Его охватил страх, но когда синий свет возник снова, он заметил силуэт крыла с белой полосой и успокоился. Он было решил, что это сова: белая физиономия-яблоко, разделенная пополам. Но при следующей вспышке разглядел, что на штанге над сценой сидит белоголовый орлан. С непреложной властностью птица расправила крылья, ее когти блеснули отраженным светом молнии. Чистотец понятия не имел, что она тут делает, но птица снова сложила крылья — точно руки в молитве. Из ее кривого клюва свисал хвост крысы. Свет померк, и заброшенный бар снова погрузился во тьму. Чистотец крепче прижал к себе Кокомо.

— Я как ты и ты как я и все мы вместе, — прошептала она. А после поцеловала. Везде.

Той ночью ему привиделся мирный и ласковый сон. Он снова сидел летним вечером на веранде в Южной Дакоте, на веранде домика дяди Уолдо и тети Вивиан. Он уютно свернулся калачиком, слушая мягкое, мерное дыхание… собаки… его собаки! Его собаки… по имени Лаки! Дядя Уолдо и тетя Вивиан подарили ему собаку по имени Лаки. Он вспомнил!

Они проснулись, когда уже рассвело. Орлан исчез, и пес тоже. В памяти Чистотца вспыхнуло ощущение из сна: теплый собачий запах. Он был таким ярким… Но пора двигаться дальше.

«Нам нужно добраться до ближайшего города, — думал он. — Может, сесть на самолет». Даже если до сих пор карта врала или — даже хуже — вела его в неверном направлении, он не мог с ней расстаться. А теперь, после атаки «Витессы», его миссия, в чем бы она ни заключалась, приобрела тем большую важность. «Витесса», наверное, знает про карту — догадался вдруг он, иначе не устроила бы засаду. В Лос-Вегасе его тоже ждет ловушка. Но предчувствие грядущей беды дает им с Кокомо преимущество. Он поискал в кармане шарик из слоновой кости. На ощупь тот был теплым и чуть влажным, как когда побывал во рту у Кокомо.

Чистотец свистнул собаку, но ничего этим не добился. Дождь перестал, небо светлело. На парковке рядом с безголовым ковбоем полосатая надпись, завивающаяся как веревка морским узлом, гласила: «В… в пус…» На заграждении-сетке трепыхался изоляционный скафандр. Преодолев пятьсот ярдов по топкому полю, они выбрались на дорогу, а еще через милю — на настоящее шоссе. Кокомо опять шла нормально. Чистотец недоумевал, куда подевался пес.

Несколько минут спустя они услышали шум машины. Местность тут перекатывалась холмами, поэтому пришлось подождать, когда машина поднимется на ближайший. Чистотец почти уже решил сбежать, но спрятаться было особо негде. Он прислушался в надежде на помощь голосов, но все заглушал приближающийся рев мотора. Потом машина поднялась на пригорок. «Господи, — подумал он и невольно улыбнулся. — Гигантский хот-дог на колесах!»

Поравнявшись с ними, водитель опустил окно.

— У вас такой вид, словно вас не мешало бы подбросить, — сказал он как давним знакомым.

Было совершенно очевидно, что он путешествует один и что у него налицо все признаки мальчишеской аккуратности, которую Чистотец уже начал считать эпидемией, охватившей состоятельных белых мужчин за пятьдесят. Водитель был одет в летний кардиган винного цвета и свободные брюки из микрофибры, имел искусственный загар, густую искусственную шевелюру и первостатейный имплантат «Зри-связи».

— Большой Хрен приехал! — радостно пискнула Кокомо и прямо-таки засветилась от счастья.

Поначалу водителя это заявление как будто ошарашило, но потом он с сочной невозмутимостью объявил:

— Это аутентичный «сосискомобиль» девяностого года, один из восхитительно-нелепых рекламных автомобилей, которые выпустила на улицы корпорация «Оскар Майер»[64].

Чистотец встревожился, что Кокомо пожелает оседлать эту столь неоднозначную «сосиску». Он надеялся на помощь и наставление. Быть может, это спасение? Но опять же, возможно, и ловушка. С другой стороны, есть ли у них выбор?

— Куда вы едете?

— В Лос-Вегас, — улыбнулся водитель. — С небольшим крюком в Нуэво-Альбукерке, чтобы забрать моего дорогого папочку.

— Мы тоже направляемся в Лос-Вегас, — даже не подумав, что говорит, отозвался Чистотец.

— Вот и славно. — Водитель махнул им забираться в кузов. — Наверно, это судьба.

Чистотец заметил, что у него исключительно выразительные не только лицо, но и сам череп, словно весь его скальп — одна сплошная маска, которую постоянно теребит беспокойная рука.

— Вы не собираетесь нас спросить, как мы тут оказались, почему у нас такой вид? — не выдержал он наконец.

— Полагаю, в свое время сами скажете, — отозвался хозяин «сосискомобиля». — Я всегда полагался на доброту незнакомых людей. Давайте. Можете оба устроиться на колбасной кушетке… или один из вас может сесть со мной впереди.

Чистотец выбрал пассажирское сиденье, испытав укол совести, что бросает пса.

— Почему бы вам не поставить своей… э… подружке вот это.

— Что это? — снова насторожился Чистотец.

— Пиратский живой концерт Вонючки Юлы из Омахи, называется «Страдающий суккотэш». Давай же! — Водитель подстегнул жестом Кокомо. — Нам пора вдавить газ, потому что у папы пунктик на пунктуальности — простите мне каламбур, — а я уже и так чуть отстаю из-за урагана. И эти блокпосты «Витессы»! Угроза биологической войны, ах ты боже мой! Они испортили мне паломничество!

— Куда? — навострил уши Чистотец.

— В небольшой поселок под названием Дастдевил. Очень мистическое место.

Глава 10

Там, где есть венская сосиска

Чистотец не желал больше слышать само слово «Дастдевил». Но водитель как будто не заметил его беспокойства, а Кокомо, равнодушная к его словам, пробралась в кузов. Чистотец скользнул на пассажирское сиденье, и длинный хот-дог тронулся.

— У вас… Вы мне кого-то напоминаете, — сказал водитель, когда машина набрала скорость.

— Да, бывают такие лица. Меня зовут Элайджа Чистотец, а мою подругу — Кокомо.

— Примечательные имена, — ответил водитель. — Меня-то вы скорее всего узнаете. Я Тадеуш Миз, доктор Тад, известный книгами «Упрощенные сложности», «Ценность бессмысленного», «Древняя история будущего» и моим самым большим коммерческим успехом «Все, что вы хотели знать обо всем на свете, но о том не догадывались». Как сказал Дон Кихот, в моей профессии необходимо знать все.

— О, значит, вы как мистер Уипи, — сказал Чистотец.

— Ух ты! — обрадовался доктор Тад. — Что за комплимент! И в самую точку, и мерой за меру! Финеас Дж. Уипи! Вы прекрасно подтвердили мою теорию. «Смокинг Теннесси»! Больше всего я люблю его помощника, морского льва Чамли.

— Моржа, — поправил Чистотец. — Чамли — это морж.

— Вы уверены? — резко спросил доктор Тад. — Перепутать Чамли — все равно что сказать, что дядюшка Уолдо был хорьком, а не лисом.

— Кто… кто вы сказали?

— Дядюшка Уолдо. Уолдо Дж. Уигглесворт в «Хоппити Хупер».

— У меня есть… точнее, был дядя Уолдо, — пробормотал Чистотец. — Во всяком случае, мне кажется, что был.

— Ну вот видите, — сразу успокоился доктор Тад. — Вам кажется, что у вас был дядя Уолдо. Видите? Столько есть всего, в чем нельзя быть уверенным на сто процентов. Вот почему так важно установить, был ли это морской лев или морж. Разумеется, минус в том, что, если бы на все вопросы можно было ответить, если бы ничего не забывалось и не терялось, мы могли бы — парадоксально — сказать, что ничего нельзя найти. Как заметил Т. С. Элиот: «Наше знание лишь приближает нас к невежеству». Как бы то ни было, я утверждаю, что Чамли был морским львом.

Доктор Тад продолжал трещать без умолку, но Чистотцу было трудно сосредоточиться, хотя ему нравилось слушать болтовню водителя. Она напоминала ему то, каким мог бы стать Энсли, если бы не умер во младенчестве, если бы мог вырасти в мужчину, а не в призрака. «Сосискомобиль» катил мимо забранных щитами мотелей и мимоз в цвету, потом выехал на трассу и без сучка без задоринки просвистел через контрольно-пропускной пункт, который охраняли дроиды. От их вида снова подняла голову паранойя Чистотца.