Александр Тюрин - Танцы с Виртуэллой Страница 53

— Хм, никогда я не мог понять женских вкусов.

— В самом деле? Ну, на мой взгляд ты тоже ничего. Особенно после того, как Ваджрассатва в очередной раз улучшил тебя. Надо сказать, что каждая твоя потеря оборачивается для тебя новыми интересными приобретениями.

— Спасибо, Даша. А вот ты все, что надо, приобрела еще при рождении.

— Тоже спасибо… А еще ты такой везучий парень. Тебе все-таки удалось прокатиться по Кавказу, да вдобавок вернуться оттуда с трофеем.

— Это не трофей, а ребенок по имени Аня Каширская. И теперь она наконец дома. Хавает конфеты и играет в куклы. Она, кстати, тоже дочка Андрея Шермана, о чем тебе наверняка известно. Я думаю, он все-таки понял, что ему прислали именно палец Викиной, а не Ритиной дочери, и это обстоятельство его самоубийства. Дополнительное чувство вины, что ли. Кстати, у всех трех девчонок рыжеватые кудряшки, даже у твоей — просто поразительно. Наш герой был настоящий праотец Исаак в новом издании, только в любимых женщинах не было того согласия. Между любимыми женщинами царили разногласия. Ведь если мужику все время подавай новые пространства, то женщине нужна одна-единственная точка опоры, которую она не намерена делить с товарками. Поэтому-то любимые женщины господина Шермана скверно относились друг к дружке и детишкам друг дружки. Вон ты даже авиацию хотела послать, отбомбиться по Ане Каширской. Сколько там стоит боевой вертолетовылет с опозновательными знаками по желанию заказчика?

— Слушай, уши вянут, — оборвала Даша Сергея. — Небось молчал как пень сорок лет, а сейчас разговорился. «Отбомбиться по Ане»! Чушь. Вытащить я ее оттуда собиралась. Да, я наврала тебе насчет того, кто там в заложниках, но что тут особенного? Я тебя жалостью повязать хотела. Хотела взять в свою компанию, чтобы вместе миллионами ворочать. Я думала, ты жалостливый. Но ты еще и кретином оказался. Дал от меня деру вместе с двумя лимонами… Так что давай лучше к делу.

— Ладно, вернемся к делу. Я полагаю, что ты зря взяла те сто тысяч и, по идее, тебе надо бы их вернуть… Ага, не замечаю энтузиазама на твоем красивом лице. Поэтому предлагаю тебе заслужить их и получить еще довесок. Есть одна работенка.

— Ага, похоже ты собрался прикончить одного красавчика, — произнесла догадливая женщина.

— Я собрался вывести Энгельманна из игры, скажем так. И ты должна искупить свою вину честной работой на меня.

— Не надо меня агитировать, Серега. Я сама когда-нибудь сделала бы это, в смысле грохнула бы его.

— Я придам тебе ускорение, Даша.

— Я почти согласна. Почти.

— К этому «почти» мы еще вернемся. Но вначале, в качестве жеста доброй воли, ты должна мне рассказать об Ане Каширской. Что она из себя представляет в твоих глазах и глазах Энгельманна? Сдается мне, что вы вдоволь поэкспериментировали с этим ребенком.

— Да, это можно было назвать экспериментальной медициной, — отозвалась Даша, перестав смотреть на Шрагина.

— Однако эксперимент не был вызван срочной медицинской необходимостью. Хотя Вика передала своей дочери ген Xte, он ведь не обязательно должен привести к болезни. Пусть вы с Энгельманном и внушили Вике обратное.

— Допустим, не обязательно. Но я дала этой девочке стопроцентную неуязвимость. Ни у кого на Земле больше такой нет. Можешь ты это понять? Поэтому она и выжила в яме.

— Но своей собственной дочурке ты бы не стала создавать неуязвимость такого сорта, а, Долли?.

— Своей дочери я могу дать другую защиту, в отличие от этой секретутки. Мало того, что с генетическим дефектом, так еще и блядь. — Даша возмущенно выдохнула. — Эта хренова мамаша могла на неделю дома одного ребенка оставить и укатить к очередному хахалю на дачу. И, если честно, финал у нее не за горами…

Вот и прояснилась тема. Энгельманн считал Аню Каширскую своей «овеществленной информацией», поэтому велел украсть ее и спрятать. Возможно, и пальцы ей рубили не только для шантажа папы, но и в экспериментальных целях — посмотреть, как организм справится. Даша тоже видела в Ане Каширской свое кровное «ноу-хау», поэтому и хотела… Скорее всего хотела уничтожить его, чтобы никому не досталось.

Обсуждать тут больше нечего. Или бросаться на госпожу Дидрихс и душить, или все-таки поверить в то, что она — не детоубийца.

— Давай, Даша, лучше поговорим о деньгах.

— Только не о той жалкой сотне тысяч, которые мне передал Беня. В принципе я могу сказать, что он мне вообще ничего не передавал, кроме поздравлений с наступающим Новым годом.

— Но я взял у Риты еще сто тысяч.

— О, это уже интересно. И где они? Я могу помочь тебе их потратить.

— Не торопись, красавица. Пятьдесят тысяч, за исключением того, что успели получить «соратники», утонули в Лермонтов-Юрте. Но другие пятьдесят хранятся в консервной банке под могильной плитой моей прабабушки на старом одесском кладбище. По счастью, и Ваджрасаттва сделал свою работу в кредит, под мои будущие доходы. Так что эти вполне целые полста кусков могут стать безраздельно твоими, при определенных условиях конечно.

— Почему ты не оставишь их себе? В Питере ты можешь с ними до конца жизни протирать штаны в пивных и рюмочных, да еще с гордым видом бросать мелочь попрошайкам.

— Потому что мне нужен Энгельманн. Пятьдесят тысяч, за вычетом небольшой суммы, которая нам понадобится для проведения соответствующего мероприятия, мы кладем на совместный счет. Приличные, хорошие бабки. И эти деньги ты получишь по завершении операции.

— Слушай, мне кажется, что я веду эти разговоры в присутствии своей дочери. Поехали куда-нибудь, посидим, так сказать? — предложила Даша.

— «Посидим», разбежалась. Знаю, сколько тут рестораны стоят.

— Да я угощаю, Шрагин. Кстати, тебя немецкая полиция, случаем, не разыскивает? За тобой же тут труп числится.

— Случаем нет, не числится. Получение соответствующей справки мне обошлось в пятьсот евро. Наверное, браток тот нелегально находился в ФРГ, поэтому и отбыл на родину, скорее всего, в футляре из-под горных лыж.

2

— Рита была довольно смазливой, умной, да и склонной к блядству по расчету. Деловая такая девушка. Секс не занимал большого места в ее жизни, но и проблем особых не вызывал. Конечно же, Андрей подружился с ней — русскоязычная, безотказная…

— О мертвых ничего плохого, потому что и сам будешь таким же…

«Но, вообще, надо признать, Андрей умело создавал впечатление серьезного, положительного господина, а сам вот детей сколько наклепал между делом. Теперь другим за него расхлебывать… Даже приходится мило общаться с этой форменной гангстершей. Впрочем, если встреча полуврагов-полупартнеров позволена на высшем межгосударственном, так сказать, уровне, то почему она недопустима у простых граждан? Ведь ничего не поделаешь, есть взаимные интересы, есть отличное рейнское вино на скале, нависающей, конечно же, над отцом-Рейном. Неподалеку, кстати, то чудесное место, где рецидивистка Лореляй гробила проплывающих речников с помощью сильных афродизиаков».

У собеседницы тоже стимулирующих мест хватает: и эта ложбинка промеж грудей, и расчетливо открытая коленка правильной формы, и эти идеально белые зубки, двигающиеся между ярких пухлых губ. И стоит ей только податься вперед, как вот сейчас, собеседника тут же накрывает таинственная волна эротической окраски, отчего он поспешно откидывается назад на своем венском стуле.

— Я, действительно, с бОльшим удовольствием прикончила бы Маргариту Вальцеву-Шерман-Нечипорук, — призналась Даша. — Да и она, наверное, не против, чтобы мы с тобой оба сгинули на этой адской выставке трупов. Подходящее ведь местечко, тебе не кажется?

— Давай, Даша, рассматривать этот музей-могилу не как адскую выставку, а просто как черный ящик. Что в него попадает и что из него выходит? Попадают трупы, ткани, органы, а выходит строительный и прочий мусор.

— Давай, Сережа, поскореее перейдем от теории к практике. Если ты согласен какое-то время побыть трупом, то я тебе помогу попасть в музей.

— Но их же замораживают!

— А почему бы и тебе не побыть в холодке какое-то время? — сказала Даша и, несмотря на теплую погоду, по спине Шрагина загулял озноб. Идея была здравой, но уж очень несимпатичной. — Со схемой поставок я знакома. Ездят такие фургоны, похожие на те, в которых перевозят мороженое. Но «мороженое» в них не на всякий вкус. Это биоматериал в пакетах из толстого пластика.

Надо какой-нибудь из этих фургонов отследить, подловить и в удобный момент подменить пакет.

— Я все-таки не сливочное мороженное, мне низкая температура может повредить.

— Во-первых, Шрагин, ты будешь в теплоизоляционном костюме. А во-вторых, я тебе сделаю укол, от которого ты заснешь примерно на два часа. В это время твое хилое тело сможет переносить гораздо более низкую температуру, чем та, к которой оно привыкло. А еще перед сном ты проглотишь ампулку с эпинефрином, ее стенки растворятся в твоем кишечнике через два часа и ее содержимое разбудит тебя получше любого будильника.