Брюс Стерлинг - Зеркальные очки Страница 6

Некоторое время он лежал, прижавшись щекой к холодному линолеуму, затем встал, прополоскал рот и сунул голову под струю ледяной воды; он сказал себе: «Позвони чертовому проклятому мультикомпьютеру, позвони в „СенТракс“ и спроси, могут ли они что-нибудь сделать с этим дьяволом, который завладел твоей душой? А если они спросят тебя, в чем проблема, ответь, что в кошачьем корме. Они, возможно, скажут тебе: „Черт, да он просто хочет завладеть твоим обедом“».

Посреди пустой гостиной стояло кресло, обтянутое коричневым вельветом, рядом на полу — белый телефонный аппарат, напротив, у стены, — телевизор. Вот в чем заключалась проблема: это могло бы быть его домом, если б не змея.

Он взял трубку, нашел на дисплее нужную директорию и набрал: «Вызвать „СенТракс“».

Гостиница «Орландо Холидей Инн» располагалась рядом с аэропортом, и сюда устремлялся нескончаемый поток туристов, жаждущих чудес Дисней-Уорлда. «Но для меня, — думал Джордж, — не существует смышленых улыбающихся утят и мышей. Это место похоже на все остальные — змеиный город».

Он прислонился к стене своего номера, глядя, как серые простыни дождя одна за другой падают на тротуар. Он уже два дня ждал запуска. Шаттл стоял на стартовой площадке на мысе Канаверал, и после улучшения погоды Джорджа должны были забрать на вертолете и отвезти туда — его, багаж для корпорации «СенТракс», — чтобы доставить на станцию «Атена», находящуюся в тридцати тысячах километров над экватором.

У него за спиной, в лазерных лучах голографической сцены «Блаупункт», люди в фут ростом болтали о войне в Таиланде и о том, как повезло США, что им удалось избежать второго Вьетнама.

Повезло? Возможно. В то время он был напичкан проводами и готов к бою, он уже привык к креслу, способному точно адаптироваться под любое человеческое тело, креслу, расположенному в задней части черного самолета из углеродного волокна — А-230, производства «Дженерал Дайнэмикс». А-230 летал на опасной границе между жизнью и смертью под управлением набора микрокомпьютеров. Эти компьютеры соединялись с мозгом пилота-ассистента, отвечающего за управление машиной и ведение огня, с помощью двух черных пластиковых кабелей, вставляемых в гнезда по обе стороны от его пищевода. Да, он буквально ловил кайф, когда провода становились на место, он всем своим естеством ощущал дрожь корпуса самолета, и тело его пело, приобретая новую личность, новое могущество.

А потом Конгресс перекрыл воякам кислород, а ВВС, в свою очередь, перекрыли кислород Джорджу, после чего ему пришлось уйти в отставку; и вот теперь он сидит здесь, одетый, готовый отправляться в путь, но никто не ждет его. У него остался только этот технологический триппер и провода в голове, которые стали жить собственной жизнью.

Молния мелькнула на багровом небе, разорвала его надвое и превратила в гигантскую перевернутую чашу с трещиной посередине. С голографического экрана очередной человечек в фут ростом сообщил, что в ближайшие два часа ожидается тропический шторм.

Раздалась трель телефона.

Хэмилтон Иннис оказался высоким и мускулистым — сто девяносто три сантиметра, сто десять килограммов. На нем были мягкие черные тапочки и зеленовато-голубой спортивный костюм с красной надписью «СенТракс» на левой стороне груди; он плыл по ярко освещенному коридору, осторожно цепляясь за стену с помощью одной из липучек костюма. Взглянув на экран, расположенный над входом в шлюз, он увидел, как шаттл стыкуется со станцией, и принялся ждать, когда люк шлюзовой камеры откроется и появится новичок.

Этот покинул службу полгода назад и постепенно лишился тех остатков рассудка, которые оставили ему врачи ВВС. Бывший техник-сержант Джордж Джордан: два года в местном колледже в Окленде, Калифорния, затем служба в ВВС, подготовка к полетам, участие в программе ЭТЧИ. Если верить досье, которое Алеф составил из личного дела ВВС и сведений Национального банка данных, этот человек обладал интеллектом и способностями несколько выше средних, а также явной склонностью ко всему необычному — отсюда добровольное вступление в программу ЭТЧИ и участие в боевых действиях. Фотографии, приложенные к делу, мало о чем говорили: рост сто семьдесят восемь, вес восемьдесят килограмм, шатен, глаза карие, не красавец, не урод. Но фотографии были старыми, на них не просматривались ни змея, ни страх, пришедший вместе с ней. «Ты этого не знаешь, приятель, — подумал Иннис, — все еще только начинается».

Человек, спотыкаясь, вывалился из шлюзовой камеры; он чувствовал себя практически беспомощным в отсутствие силы тяжести, но Иннис заметил, что тот быстро разобрался в ситуации, заставил себя расслабиться и усилием воли перестал бороться с несуществующей гравитацией.

— И какого черта мне дальше делать? — спросил Джордж Джордан, повиснув на полпути между полом и потолком и держась одной рукой за комингс люка.

— Просто не напрягайся. Я тебе сейчас помогу.

Иннис, оттолкнувшись от стены, описал дугу, оказался рядом с новоприбывшим и на лету схватил его; затем они подлетели к противоположной стене, и он, снова оттолкнувшись, увлек Джордана прочь.

Иннис позволил Джорджу поспать несколько часов; этого времени хватило лишь на то, чтобы исчезли мелькавшие перед глазами яркие точки и светящиеся круги, порожденные повышенной силой тяжести во время перелета. Большую часть времени Джордж вертелся на своей койке, прислушиваясь к гудению кондиционера и скрипам вращавшейся станции. Затем Иннис постучал в дверь его каюты и сказал в переговорное устройство, вмонтированное в дверь:

— Ну все, вставай, приятель. Пора встретиться с доктором.

Они прошли через старую часть станции; на зеленом пластиковом полу виднелись коричневые комочки окаменевшей жевательной резинки, стены покрывали следы подошв и бледные знаки различия и названия подразделений; несколько раз повторялась аббревиатура МОСГ, написанная полустертыми буквами. Иннис объяснил Джорджу, что буквы означают Международную орбитальную строительную группу и что она давно не существует; это были люди, сконструировавшие «Атену» и контролировавшие ее с самого начала.

Иннис остановил Джорджа у двери с табличкой «Группа работы с интерфейсом».

— Ну, давай, — сказал он. — Я попозже загляну.

Одна из бледно-кремовых стен была увешана картинами с изображениями журавлей, выписанных тонкими белыми штрихами на коричневом шелке. Изогнутые перегородки из полупрозрачной пены, освещенные расположенными позади неяркими лампами, окружали центральную часть комнаты, затем, волнообразно извиваясь, образовывали коридор, уходивший прочь, во тьму. Джордж сидел на подвесном диване шоколадного цвета, а Чарли Хьюз развалился, откинувшись на спинку кресла из коричневого кожзаменителя с хромированными ножками и закинув ноги на столик из темной фанеры; с кончика его сигареты свисал полудюймовый столбик пепла.

Хьюз не походил на обычного военного врача. Это оказался худой человек в поношенном сером поясе-оби, его длинные черные волосы были стянуты на затылке в хвост, черты лица казались резкими, кожа туго обтягивала скулы, а в глазах мелькало какое-то странное выражение.

— Расскажите мне о змее, — попросил он.

— Что именно вы хотите услышать? Это имплантированный в мозг компьютерный узел…

— Я знаю. Это не важно. Расскажите мне о вашем личном опыте. — Пепел с сигареты упал на коричневый ковролин. — Расскажите, зачем вы здесь.

— Ну ладно. Это началось примерно через месяц после того, как я ушел из ВВС и поселился недалеко от Вашингтона, в Силвер-Спрингсе. Я думал найти работу в какой-нибудь авиакомпании, но не особенно торопился — мне должны были еще полгода платить пособие, и я решил немного отдохнуть. Сначала у меня появилось просто какое-то неопределенное нехорошее ощущение. Я чувствовал себя одиноким, отчужденным от людей, но… какого черта, ведь я жил в США, понимаете? Ну ладно, не важно; однажды вечером, когда я сидел дома и уже собирался посмотреть фильмец, выпить пива… О, это трудно объяснить. Я почувствовал себя ужасно — как будто у меня начался, ну, не знаю, сердечный приступ или инсульт. Слова в экране потеряли всякий смысл, и мне показалось, будто я нахожусь под водой. Меня понесло на кухню, и я стал вытаскивать из холодильника все подряд: сосиски, колбасу, сырые яйца, масло, пиво — всякое дерьмо, короче. Просто стоял и швырял все на пол. Потом я начал бить яйца и высасывать их прямо сырыми, ел масло кусками, высосал все пиво — три банки подряд…

Джордж, закрыв глаза, вернулся мыслями в прошлое и почувствовал, как внутри снова поднимается страх, пришедший не сразу, позднее.

— Я не знал, кто это в действительности делает — я или нет… понимаете, о чем я? То есть… вот я сидел там, но в то же время мне казалось, что в квартире находится кто-то еще.