Андрей Фролов - Гнев Господень тактического назначения Страница 6

Талбатов захрипел, как испорченная игрушка-пищалка, жадно стараясь разинутым ртом ухватить как можно больше качественно кондиционированного воздуха. Мои пальцы медленно сжались на его шее, в нос ударил запах хорошего одеколона.

— Мы, кажется, не совсем поняли друг друга… — ногой я приоткрыл дверцу стола, скашивая глаза на встроенный сейф. — Я же внятно сказал вам, что забираю половину, налом, сию минуту. А вот грубить, угрожать и переходить на «ты» не просил. Ясно?

Талбатов, из-под дорогущих очков глядя на меня выпученными в ужасе глазами, поспешно закивал, насколько это позволяла сделать моя хватка. Интересно, установлены ли в кабинете одного из партнеров компании камеры охранного наблюдения? Скорее всего нет, такие люди ограничиваются тревожными кнопками, предпочитая оставлять свою жизнь вне объективов…

— Откройте, пожалуйста, сейф, Виталий Александрович.

Неловко дотянувшись пальцами до электронного замка, Талбатов не глядя набрал знакомую комбинацию. Дверца с тихим шипением отползла в сторону. Я быстро скользнул взглядом по рядам аккуратно уложенных внутри пачек.

— Вы их что, тут печатаете? Я полагал, что сфера интересов компании лежит несколько в иной плоскости. — Талбатов не оценил шутки, продолжая сражаться за дыхание, но даже не попытавшись ударить или оттолкнуть меня. — Княже, не стой пнем, проходи!

Стряхнувший оцепенение Игорь закрыл за собой дверь, подходя к столу.

— Я контролирую чистоту сделки, — негромко и не совсем внятно пояснил он хозяину кабинета, обходя стол и присаживаясь у сейфа на корточки. — Ни йаху себе!

— Виталий Александрович! — Я вновь посмотрел Талбатову в глаза. Проникновенно. — Принимая во внимание ваше поведение и манеру ведения сделок, я вношу еще одну коррекцию в наш договор. Полагаю, что цена товара увеличивается… — Я оценивающе взглянул на деньги, — на пятнадцать тысяч европейских бумажек.

Князь удовлетворенно кивнул, деловито принявшись выуживать из сейфа деньги и перекладывать их в пластиковый пакет.

— Играем честно, господин Талбатов, вы сами это сказали. Вы передаете мне еще пятнадцать тысяч в обмен на оставшиеся диски, где и когда — я укажу в самое ближайшее время, — я наконец отпустил бледного, как всадник Последнего Дня, Талбатова, а Игорь положил наполненный деньгами пакет на край стола.

Я неторопливо вернулся к своему креслу, поднимая с пола «дипломат». Выложил еще три диска и спрятал пакет.

— Приятно было с вами сотрудничать, Виталий Александрович, — манерно откланялся я. — И прошу вас, не пытайтесь меня задержать — останетесь без половины товара. Мы ведь понимаем друг друга?

Талбатов медленно кивнул, продолжая потирать шею и затравленно разглядывать нас с Игорем.

— Всего доброго, не провожайте.

Мы с Князем быстро покинули кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ты что, охренел, мудила?! — Игорь вцепился в мою руку, моментально потащив к пожарной лестнице. — Боец, твою мать! Уходим через подземный гараж, там стоянка знакомая и выход на разгрузочный док. Ну, твою мать, ты даешь! Твою же мать…

Я, в течение всего последующего часа выслушивающий самый отборный русский и не очень мат, лишь молчал и загадочно улыбался, ни на миг не выпуская из рук черный, окованный сталью «дипломат».

Едва только многоэтажка, хранящая на одиннадцатом этаже один из офисов «НовосибОнлайнКонсалтинга», осталась позади, было принято решение незамедлительно напиться водки. Князь то обиженно замолкал, едва не плача, то принимался нахваливать мое поведение, причитая, что наконец-то воспитал из хакера настоящего мужчину. И в том, и в другом случае не забывая отпускать по моему поводу сотни нелицеприятных эпитетов. Я же о мотивах своего поведения не задумывался ни на миг — просто жил в свое удовольствие, получая его каждую секунду и точно зная, что теперь-то Талбатов обязательно настоит на повторной встрече. Столь необходимой нам обоим встрече.

Желтое обтекаемое такси стремительно несло нас к родному Монолиту.

2:3 — Этого не может быть, потому что этого не может быть! — непослушными губами обреченно подытожил я, вылезая из напрочь остывшей ванны. Вода потоками устремилась вниз, заливая джинсы, но я не замечал. — Я же не сошел с ума… брат, ну как же так? Все ведь было совсем по-другому…

— Осторожнее, голожопый! — Игорь отскочил от рассыпавшихся по ванной комнате брызг. Собрал деньги. — Штанишки вон себе залил, невменяемый. Да и мои тоже… Иди на кухню, аспирину выпей, может, отпустит…

Я оперся о засыпанную сигаретным пеплом раковину, снова заглядывая себе в глаза. Бред какой-то. Причем бред тяжелый. Не приснилось же все это? Нет, ни в коем случае. Это не могло быть сном, я помнил все невероятно отчетливо — количество адреналина в крови при передаче дисков навеки впечатало в мою память произошедшие события. События, какими я их четко помнил. А еще страх. Такой страх, старательно скрываемый, просто не забыть. А я ведь испугался тогда, точно ребенок…

Если только Князь меня не подкалывает. Я мельком взглянул на отжимающего в ванну джинсы Игоря. Нет. Этот не подкалывает, только не сейчас, я бы догадался. В нашем неразлучном тандеме специалистом по подколам всегда был я и, как чемпион в тяжелом весе среди подкольщиков, мог с уверенностью расколоть любого оппонента. Нет, что-то здесь не складывается. Игорь на самом деле уверен, что все произошло так, как он это только что описал.

Может, деньги, такая куча — это полная выплата? Может, мы, уже пьяные, ходили забирать остальное, и вот?..

А может, я еще просто не проснулся? Все-таки сомитакс глотали, а это нешуточное дело. Может, все это мне кажется? Я помотал головой. Еще не отошедший от наркотиков и алкоголя мозг внезапно запаниковал, обнаружив себя проваливающимся в мрачную трясину множественного кошмара. Загорелись аварийные лампы, наполнив мой череп устрашающим красным светом, завыла сирена… Ты просыпаешься, встаешь и идешь к окну; ты просыпаешься, видишь себя, идущего к окну, встаешь и идешь следом; ты просыпаешься, видишь себя, который видит себя… И так до бесконечности, ну истинный бред. Налицо явный перебор водки, наркоты и Нейросети на одну душеньку населения в ограниченный промежуток времени. Проверяя последнюю гипотезу, я медленно, чтобы действие осознал спящий в эту минуту другой я, поднес руку к правому уху и что есть силы сжал мочку.

От моего крика Князь подскочил, роняя старательно выжатые штаны в полную воды ванну. Громко озвучил ряд познаний из области гинекологии животных и людей и заявил, что нужно лечиться. Затем подобрал рассыпанные деньги, заботливо отряхнув намоченные купюры, смел с раковины сигареты и вышел вон. Я остался наедине со своим кошмаром.

Постояв так еще какое-то время, принял историческое решение, что только полное отрезвление, очищение организма от вредных, но приятных веществ и окончательный приход в норму спасут мое перегруженное сознание от улета последнего гуся. А значит, нужно постепенно приходить в эту самую норму.

В комнате Князь собирал пустые емкости для похода за пивом.

ГЛАВА 3

Что есть такое обещанный всем праведникам рай? Вечное блаженство, утоление желаний, радость и счастье. Сладостное забвение. Но для того чтобы вкусить всего этого, вы должны прожить без греха и… умереть. Я говорю вам — вы не умрете. Зачем отправляться на ту сторону, если я даю вам все это прямо сейчас?.. Путь праведника не в смерти и страдании во имя будущих радостей! Он в вечной и радостной жизни. Живите и славьте своего Господа, на радость ему. Истина в человеке, подобном Создателю…

3:1 Дождь усилился, хотя с точки зрения здравого смысла это было просто нереально при таком давлении потоков грязной воды на грешную землю и улицы Антверпена. Но стоило в небесах громыхнуть и ночным домам озариться световой чехардой неистово пляшущих молний, как дробь капель участилась. Решив окончательно расправиться с настроением Стивена Стэнделла, на окраинах заревели заводские сирены.

Обреченно, словно на исповеди перед смертной казнью, покачав головой, Стив опустил так и не донесенную до губ баночку пива. Этим вечер не реанимируешь, точно. Вечер умер, толком не начавшись. Стэнделл отставил недопитое пиво на низкий журнальный столик в форме черепахи и откинулся на подушки дивана. За окном опять полыхнуло. Дождь словно озверел, а тени рекламных видеодисплеев, нависавших над улицами прямо напротив квартиры Стива, прочертили комнату. Стэнделл нервно вздохнул. Больше, чем дождь двадцать пять дней в месяц, он ненавидел только испорченные депрессией вечера.