Стивен Хант - Небесный суд Страница 6

Упоминание о родителях сильно расстроило Оливера. Эх, вот какую жизнь уготовила ему его злосчастная судьба! Он не может сам выбрать себе ремесло по душе. Ему приходится раз в неделю отмечаться в регистрационной книге полицейского управления. Он наводит страх на большинство обитателей городка. Он вынужден выполнять несложные поручения дяди. Он не смеет покинуть пределы прихода, не будучи объявленным преступником. Не имеет даже тех простых свобод, которыми обладает обитающая в норе лисица или свившая на дереве гнездо ласточка. Для кого-то он предмет жалости; для дядюшки Титуса — объект благотворительности. Предмет отвращения для тех, кто когда-то считался его товарищами и друзьями.

Предаваясь скорбным размышлениям, мальчик наконец привел гостя в Севенти-Стар-Холл; на пороге дома их встретила демсон Григгс, служанка и великая мастерица на все руки. Она смерила пристальным взглядом Гарри Стейва — и его видавший виды дорожный сундучок, и дешевую одежду — и неодобрительно сморщила нос, как будто Оливер был котом, вернувшимся домой с дохлой мышью в зубах и положившим добычу на пол кладовой.

Демсон Григгс была особой крайне резкой и неуживчивой. И либо не находилось желающих работать рядом с такой, как она, либо жить под одной крышей с поднадзорным парнем вроде Оливера — так или иначе, но она была единственной постоянной прислугой в Севенти-Стар-Холле. Любой другой дом подобных размеров в Хандред-Локсе имел по меньшей мере пять или шесть слуг. Увы, Титус Брукс был кем-то вроде паршивой овцы в славном стаде, хотя существующее положение вещей его, возможно, вполне устраивало. Демсон Григгс считала предубеждение горожан против Оливера чушью и сущей бессмыслицей. Она знала его еще с младенчества, и даже будь в нем хотя бы унция гиблого тумана, за последние одиннадцать лет проклятие ни разу ничем не проявило себя.

Сам Оливер придерживался того же мнения, однако никогда не рассказывал ни дяде, ни домоправительнице о своих холодных, мрачных снах.

— Каким недобрым ветром тебя принесло к нашему порогу, Гарольд Стейв? — поинтересовалась демсон Григгс.

— Называйте меня просто Гарри, демсон Григгс, — попросил гость.

— Ну что ж, раз ты все-таки снова оказался здесь, то я лучше закрою на ключ хозяйский шкафчик с бренди. Не удивлюсь, если ты еще не покончил со своими грязными привычками, пьянками да гулянками по всему королевству и другим странам.

— Кто же это так усердно чернит мою репутацию? — поинтересовался Гарри, озадаченно почесав голову. — За последние две недели моих губ не коснулась ни одна капля старой доброй веселящей жидкости, демсон Григгс.

— Твои выходки просто невыносимы. Не удивительно, что во флоте не стали с тобой церемониться и быстро выставили вон. — Демсон Григгс ткнула в Гарри Стейва толстым как сосиска пальцем. — Так что даже не надейся встретить под этой крышей более радушный прием.

Вопреки суровым словам домоправительница распахнула дверь, впуская Стейва в дом. Приняв у гостя летний дорожный плащ, она повесила его в прихожей на похожую на бычьи рога вешалку. Просторный вестибюль был залит ярким солнечным светом. Ближе к вечеру, солнце скрывалось за гребнем Тоби-Фолл-Райз, тень исполинской дамбы падала на их дом, и тогда северный край Хандред-Локс соответствовал своему названию — Темный Угол. В это время суток демсон Григгс обычно начинала зажигать по всему дому масляные лампы, наполненные жирной кровью массивных морских чудовищ — острозубое. Этих тварей сотнями отлавливали в море Сепии и отправляли на переработку в расположенный на возвышенности Шипмен-Таун.

— Сердечно вам благодарен, демсон, — поблагодарил Гарри и заговорщически подмигнул Оливеру.

Откуда-то сверху послышался шум. Титус Брукс все еще находился в своем кабинете — похожем на купол просторном помещении, где прежний обитатель, отставной морской офицер, некогда установил телескоп. Ныне от сего мощного оптического инструмента осталась лишь бронзовая подставка в центре комнаты, поскольку сам телескоп после смерти любителя астрономии был снят и продан его наследниками.

Демсон Григгс отвела гостя наверх и спустилась вниз по лестнице уже одна.

— Помяни мое слово, Оливер Брукс. Держись от этого человека подальше. Он самый что ни на есть растленный тип.

— Он авиатор, демсон Григгс? — полюбопытствовал Оливер.

— Единственный воздушный корабль, на котором он летает, это «Леди Беда», — презрительно ответила домоправительница.

— А раньше он был моряком? Вы сказали, что…

— Запомните, молодой мастер Брукс, то, что я вам скажу. Единственное, на что был способен этот тип — беззастенчиво вылакать порцию рома из морского пайка. Когда-то давно, еще до того, как ты появился на свет, Гарри Стейв служил во флотской Продуктовой комиссии. Занимался закупками продовольствия, летучего газа и прочих припасов для Королевского аэростатического флота. Он знаком с твоим дядей еще с тех времен, когда заключал контракты на эти закупки. Но в один прекрасный день мистеру Стейву указали на дверь. Его застукали в тот момент, когда он слишком глубоко запустил руку в государственный карман.

— Так он теперь работает на дядю Титуса?

— Нет, молодой хозяин. Скорее всего нет. Он работает сам на себя, как и раньше.

— Тогда какое же дело могло привести его к нам?

— Неплохой вопрос. Если ты прямо задаешь его этому плуту, он вряд ли даст тебе честный ответ. Начнет плести лживые разговоры про то, что ему нужно что-то купить подешевле и продать подороже. Ничего другого ты от него не услышишь.

Оливер посмотрел на лестницу, что вела в кабинет дяди Титуса.

— Нет, молодой мастер Брукс, вам лучше избегать этого человека. Ваша шея слишком дорога мне, и я не хотела бы увидеть, как ваша голова будет украшать стены Боунгейта среди голов настоящих разбойников. И если вы будете слишком долго водить знакомство с этим проходимцем, то непременно ступите на преступную дорожку, это я вам точно говорю!

Разубедить демсон Григгс, коль она решительно против кого-то настроилась, было немыслимо, и Оливеру ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Хотя, сказать по правде, преступная дорожка обещала в этой жизни ему куда больше, чем перспектива остаться мальчиком на побегушках, дарованная ему дядей из жалости и семейного сходства с покойным братом.

— Не путайся больше у меня под ногами с такими вопросами, молодой мастер Брукс! — скомандовала домоправительница. — Сегодня утром Миллвардс прислал муки и масла, и мне нужно испечь на ужин пирог. Не пирог даже, а пирожище, если пройдоха, что сейчас находится наверху у твоего дяди, собрался заночевать у нас.

Вернувшись в Севенти-Стар-Холл от операторов кристаллической связи уже в сумерки, зато с кожаной сумкой, до отказа набитой миддлстилскими посланиями-перфокартами, адресованными дяде — цены торговых домов с Гейт-стрит и сводки курсов на бирже Сан-лейн, — Оливер почувствовал себя смертельно усталым.

Демсон Григгс вернулась в свой городской дом, предварительно оставив на кухне пирог и холодный вареный картофель, который накрыла перевернутыми тарелками. По двум пустым винным бокалам Оливер определил, что дядя и его гость уже отужинали. Поднявшись вверх по лестнице, он увидел, что из-под двери дядиного кабинета пробивается свет. До его слуха донеслись звуки приглушенного разговора.

Мальчику тотчас вспомнились предостережения домоправительницы. Зачем же вороватый маркитант пожаловал в гости к дядюшке Титусу? Неужели дядюшка собрался ввязаться в какие-то махинации сомнительного характера? И хотя Оливер не был ловким коммерсантом, чья контора располагалась на одной из центральных улиц столицы, однако коммерческие дела дяди, насколько он мог судить своим детским умом, представлялись ему вполне надежными.

Оливер неслышно спустился по лестнице вниз, вытащил из-под нижней ступеньки ключ, после чего тихонько отомкнул дверь гостиной. Тепло расположенного там камина поднималось вверх сквозь решетку в потолке. Это было единственное средство обогрева дядюшкиного кабинета в холодные зимние ночи. Как обнаружил в свое время Оливер, через решетку можно было услышать эхо ведущихся на верхнем этаже разговоров. Мальчик приблизил ухо к отверстию. За стенами домов на небе уже появились первые звезды. После полуночи станут видны все семьдесят звезд, давших название этому дому, сложенному из серого известняка. Дядя Титус и его гость говорили довольно тихо, не повышая голоса, и Оливеру приходилось напрягать слух, чтобы уловить хотя бы обрывки разговора.

— Беда… полагались на план обще… не вышло… — Это были слова Титуса Брукса.

— Если все так… как они считают… враждебная служба… — произнес голос пройдохи Стейва.

— На сей раз… до… в темноте…

Оливер приблизился к отверстию ближе, насколько возможно. До его слуха донеслось знакомое постукивание — дядя выбивал о столешницу трубку, из которой курил мамбл.