Александр Тюрин - Генерал Зима Страница 6

– Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. – Васек оказался неожиданно цепким, во время работы я за ним такого не замечал. – Может, ты еще чего там надыбал? Я бы на твоем месте не зевал бы.

– Это что, допрос? Тогда надо мне свет в глаза пустить и встать за моей спиной. Хорошо, отвечаю – в кармане пиджака нашелся еще USB-ключ для автомобильных компьютеров.

– Он подходит для всех борт-компьютеров?

– Не для всех, а только для тех, которые выехали из автомастерской, где я чуть было не получил работу. И только до той поры, пока владелец не сменит код доступа – с начального на свой.

– Это что, мало? – с интеллектуальным превосходством в голосе сказал юноша Василий. – С таким ключом можно охотиться на все машины, которые выкатываются из твоей автомастерской. С ним можно нападать и курочить. Курочить и нападать.

– А по попе ремнем? Встань в угол, плохой мальчик. И вообще уже слышали это, «тварь я дрожащая или право имею». Но понимаешь, Василий, еще неизвестно, кто на кого охотиться будет. На твое предложение открыть дверь и впустить тебя в салон автомобиля – чтобы ты мог поковыряться в его борт-компьютере – амраш ответит выстрелом в пузо из крупного калибра. Мы же для них, как индейцы сто лет назад. Они нас, кстати, индейцами и называют, промеж себя, не в газетах.

– Да знаю-знаю, – нетерпеливо отозвался Васек. – Только ничего я им предлагать не стану, не дождутся. Смотри, чего у меня есть.

У Васьки был «нанослиппер». Где он его нашел, пес знает. Эту штуку иногда применят при строительных работах, когда одну поверхность надо сделать абсолютно скользкой и протащить по ней какую-нибудь другую поверхность. Одной своей стороной нанослиппер намертво цепляется к подложке, другая состоит из молекулярной структуры, которая максимально прикрыта электронной «шубой» и отталкивает все инородное. В итоге получается идеальное скольжение.

– Где взял?

– Где-где, на бороде. Надо спрашивать не «где взял», а «где намажем». Намажем где надо, автомобиль вылетит с трассы. Пока приедет полиция, мы его полностью обчистим, борт-компьютер вытащим и еще чего-нибудь там. Будет у нас доступ к сети, куча информации.

– Красиво жить захотел, интернет-хрентырнет, мечта мозги застила. А если полиция быстро приедет? А если нас фиксанут камеры наблюдения? А если водитель, неровен час, башкой стукнется и откинет копыта? Нам ведь тогда светит «вышка», господа присяжные с радостью затянут петли у нас на шее.

– Да я хочу жить по человечески, – сказал Васек неожиданно зло, – хочу быть панком, хиппи, на «сковородку» ходить, пиво пить, девчонку хочу, тоненькую, с длинными ножками, а не какую-нибудь стокиловую повариху, у которой попа на коленках. Я, кстати, не в мусорном ведре родился. У меня, кстати, все было в ажуре, пока папаня-майор не склеил ласты на этой сраной войне. Плейеры, гаджеты и прочая фигня, всё было. Ладно, давай, дуй отсюда, скатертью дорога. Первый раз вижу чела, который сам, да еще радостно, движется на кладбище под названием «большая местная свалка». Тебя же там и похоронят, среди картофельных очистков, а затем механохимическая фабрика переработает тебя вместе с остальным дерьмом на корм свиньям.

И тут выяснилось, что Васек пробил мою оборону, оборону моей добродетели. Добродетель она ведь для сытых и довольных, которые стоят выше крысиных схваток. Если бы Васька остался бы таким же му-му, как и прежде, то я ни за что не подался бы в криминал.

– Попа ему на коленках не нравится. Что ты понимаешь, щенок. Если попа хорошая, то неважно, где она находится. У «поварихи стокиловой», между прочим, и душа не хуже, чем попа… Ладно, уговорил, только потом не жалуйся. Я запомнил несколько машин, которые завтра утром будут забраны из мастерской. В любом случае они проедут мимо заброшенного кирпичного завода, сворачивать там негде. Мы с Магометычем на этом заводе мусор сортировали еще до того, как ты в артели появился. Похоже, на тех развалинах нет никаких камер наблюдения, разве что дрон какой-нибудь сверху пролетит.

Васька исполнил что-то вроде хип-хопа, он просто сиял, он уже был там, в светлом будущем, с девушками и пивом. Глупый мальчуган, которому убили отца и уморили мать ради торжества красивых отвлеченных слов; он стал несчастным после победы «добра», поэтому его неловко начавшаяся жизнь никого не интересовала. И этого врожденного неудачника я взял в напарники.

– Семен Иванович, пошли назад, переночуешь в бригаде. Магометычу скажем, что на днях будут бабки, рассчитаешься за хлопоты.

Удивительно, но Магометыч в самом деле пустил меня на ночлег, когда Васька с ним пошептался. Видно, придется теперь делится выручкой. И утром бригадир подбросил нас до трассы, откуда оставалось только пару километров до кирпичного завода на великах проехать.

Первый луч солнца «зажег» верхушку наноплантовой Башни Демократии – такие теперь в каждом городе стоят, в том числе и в Джугра-сити, издалека видно. Над небоскребом «включилось» облако из нанодисплеев и стало показывать свежие новости, перемежаемые социальной рекламой. «Женщина чувствует всё лучше. Перемена пола – нанохирургически, без отрыва от работы. Сегодня модно быть ТРАНСЕКСИ.»

Мы остановились. Через дорогу был пустырь, метров через триста большой мебельный склад, сзади – развалины кирпичного завода. Пора надевать вязаные шапочки с дырочками для глаз.

Я залег в мертвом кустарнике, облепленном серыми хлопьями техноплесени, передо мной на дороге суетился юркий Васек.

Я задумался о превратностях судьбы – это у меня часто бывает – и едва не пропустил шум мотора, современные газотурбинные движки довольно тихие.

– Вась, прячься, они через десять секунд будут здесь.

– Еще чуток.

– Не переборщи, иначе эта машина улетит с трассы, как ракета. Ищи ее потом, свищи.

Я наконец поймал Васька за полу и стащил с дороги.

Вовремя. Мимо нас метеором пронесся бочкообразный Форд, просыпав на наши головы всякий сор. И ничего.

– Это твой нанослиппер так работает? Намажь им задницу, мальчик, чтобы меньше ерзать на горшке.

– У него период структуризации – до пяти минут, – весомо отозвался Василий.

Через пять минут мимо нас безболезненно пронеслась еще машина.

– Мне кажется, Василий, фокус не удался. Ты спёр не то и не там, это ж какая-то косметическая струйка для метросексуалов. Но все к лучшему в лучшем из миров. Мы пока поживем на свободе и ты научишься воровать, советую найти себе опытного наставника…

И тут, прямо над нашими головами, пролетает туша престижного Порше и врезается в старорежимную кирпичную кладку. Бешено крутящиеся задние колеса повисли над ямой, мощный бампер наполовину искрошил стену. Дело в том, что амраши в наших краях предпочитают тяжелые автомобили – на случай терракта или гипотетической партизанской атаки, или просто для устрашения «индейцев».

– Ух ты, – свистнул Васек. Зрачки его были расширены, словно он увидел чудо чудное, диво дивное.

В самом деле, у нас получилось! Мы завалили вепря дикого, льва немейского, быка критского, воплощенного в пятистах лошадиных силах и четырех полноприводных колесах.

– Действуй, Семен Иваныч, полиция уже едет.

Я рванулся к правому борту машины и с размаху засадил кирпичом в стекло. Хоть хны. Непрошибаемое. Васька загорячился и, подхватив кусок арматуры, попытался рассобачить стекло, слегка потрескавшееся от моего кирпича. И опять ничего. Мы и огорчится не успели – дверь отворилась изнутри. Водитель видимо решил, что пришла помощь, и сам открыл. Мужик и так был в понятном обалдении, а от нашего вида еще более опух. Раздувшееся в аварийном режиме кресло и подушка безопасности упаковали его в кокон, который нам сильно мешал. Васек, отжав кокон плечом, принялся шарить в бардачке, а я сунул USB-ключ в разъем на передней панели. Сработало! Я выдернул поддавшийся вперед борт-компьютер и бросил его в вещмешок.

– Всё, тикаем. Этого хватит.

– Надо у водилы еще бумажник и кредитки забрать, – Васек принялся резать кокон складным ножом.

– Вася, у нас нет ни секунды.

Я выскочил из салона, закинул вещмешок за спину и перемахнул через кирпичную стенку в тот момент, когда Васек, добравшийся до бумажника, испустил торжествующий вопль.

А когда я был по ту сторону стены, послышался шум тормозов и почти сразу выстрел. За выстрелом был какой-то тонкий заячий крик Васьки. Потом еще выстрел – больше парень не кричал.

Я бросился драпать, потому что было ясно – приехала полиция или кто-то из виджилянтов. Эти фрукты пострашнее полиции будут, потому что в плен брать не станут. Выстрелят в пах, в живот, подождут, пока истечешь кровью, или забьют бейсбольными битами, а потом, в суде, все будет подано как «необходимая самооборона». За виджилянтов и судьи, и прокуроры, и присяжные. Все они – амраши.

Я пересек половину цеха, когда двое полицейских появилось с другого конца и сразу стали стрелять – пули отскакивали от бетонного пола и кирпичных стен, рубя воздух во всех направлениях. Я бросился к двери в дальнем конце – мишень под названием «бегущий кабан», хотя до кабана мне, откровенно говоря, далеко. А у той двери еще виджилянт возник, и оснащение у него было лучше, чем у полисменов – автоматическая винтовка калибра двенадцать миллиметров со сканирующим прицелом.