Мишель Подымски - Интерфейс Страница 6

«Вы же знаете, чем занимается та больница. А именно — засекреченным проектом „Кафка“, — напомнил Кроуссен. Возможно, кто-то хотел привлечь внимание к этому проекту?».

— Но о нем знают единицы! — крикнул Райз уже вслух, выплевывая насекомое-зубочистку.

Жучок ударился о зеркало, безразлично пикнул и скатился в умывальник, оставив за собой небольшой коричневый след на отражающей поверхности.

«Вот именно. Если это провокация, о проекте знает некто, кто не должен о нем даже догадываться. А если знает тот, кто не должен, рано или поздно информация станет достоянием общественности», — спокойным мыслепотоком объяснил Кроуссен. Он никогда не повышал тон. Ни при разговоре вживую, ни мысленно. И это постоянное спокойствие в любой ситуации выводило из себя сотрудников корпорации больше, чем любой крик.

— Разберись, — вслух сказал рассерженный владелец «Ассаж». — Проект «Кафка» был твоей идеей, тебе это и расхлебывать!

«Слушаюсь».

Связь прекратилась. Райз искривил лицо, превратив его в злобную мину, его пальцы сжались в кулак и со всей силы устремились в стену. Покрытие выполнило программу, заложенную в него, и, почувствовав, как приближается рука Стивена, стало немного мягче.

Выпустив пар, глава корпорации тяжело вздохнул и вытер ладонью вспотевший лоб. Он зажмурился, обхватил руками голову, пробормотал про себя одно из тех слов, которые не печатают в книгах.

Сейчас его мучила только одна мысль — зачем он дал разрешение Кроуссену на реализацию проекта «Кафка»?

Пятнадцатая больница, будто её специально возводили под этот номер, имела полтора десятка этажей. В сравнении с другими зданиями поблизости она была невысокой, но занимала довольно большую площадь и выглядела как перевернутая вверх тормашками миска. Своей белой, напоминающей фарфор, поверхностью здание отражало огни иллюминаций и проезжающих рядом мобилей. В вечерний час складывалось впечатление, что больница светится всеми возможными и невозможными цветами. Она то синела, то зеленела, то краснела, потом на миг опять обретала свой естественный цвет и снова начинала обращаться всеми возможными оттенками.

Здания уже давно никто не строил. Их выращивали из найденного в Алмунье материала под названием краймий. Когда люди начали обследовать Землю-2, нашли там кое-что, отдаленно напоминающее мрамор. Только в отличие от мрамора, этот материал были отчасти камнем, отчасти растением. В одно время суток он становился твердым настолько, что разрушить его было чрезвычайно трудно. В другое он был мягким, как поролон. А его молекулы были способны делиться, то есть краймий мог расти и заживлять себя.

Как выяснилось позже — краймий можно было программировать, заставляя его принимать нужные формы. Таким образом, строительство превратилось в выращивание. Раньше в любых строительных работах требовалось множество машин, людей и роботов. Сейчас же один-единственный человек программировал краймий, и оставалось дождаться, пока дом вырастет сам. Выращивание здания длилось от нескольких недель в случае небольшой постройки и до года, как это было с трехкилометровой башней «Ассаж».

Больница номер пятнадцать выращивалась три месяца. Возле входа стояли две статуи известных врачей прошлого, выполненные из того же краймия. Они были запрограммированы так, что медленно, на протяжении нескольких дней, меняли свою форму. То садились, то вставали, то застывали в одних позах, то в других.

Автобус, пострадавший от взрыва, лежал днищем вверх в нескольких десятках метров от этих статуй. Рядом собралась небольшая толпа зрителей — журналисты, плачущие родственники и знакомые погибших, любители поглазеть. Безликие охранные БАРы окружили автобус и не подпускали никого к месту преступления.

Детектив Поль Люмьер с важным видом осматривал территорию происшествия. Высокий, под два метра мужчина с четырьмя руками выглядел еще более пугающим, чем роботы-ящеры, снующие вокруг него. Эти тоненькие ящерицы пробирались в самые недоступные места автобуса, изучая их. Рядом лежали несколько опаленных трупов, над которыми работали биомеханические «черви», обследуя их внутренности.

Люмьер поднял голову, взглянул на клубящееся небо, окинул взглядом собравшихся людей, похлопал свои лодыжки нижней парой рук.

— Какой-то псих, — про себя пробормотал он. — Это мог сделать только сумасшедший.

Поль и не заметил, как по аллейке к зданию больницы прошел невзрачный сутулый человечек. Засунув руки в карманы серого пальто, он кинул беглый взгляд на взорвавшийся автобус, прошел мимо статуй и медленным шагом вошел внутрь.

Просторный холл лечебницы встретил его ярким светом, заставив мужчину на секунду зажмуриться. Здесь царил цветочный аромат и самих цветов, самых разных, от специально выведенных движущихся и до обычных было столько, что это место больше походило на оранжерею, чем больницу.

За столиком из прозрачного материала восседала молодая медсестра в медицинском белом халате.

— Здравствуйте, мистер. Вам что-то нужно? — вежливо спросила она, смотря на человечка-азиата с измученным лицом и потупленным взглядом.

— Сюда должны были привезти моего брата, — пробормотал тот. На его лице проступило нервное выражение. — Он стал жертвой взрыва. Араши Ямасита. Посмотрите, пожалуйста.

— Все выжившие после взрыва пребывают в тяжелом состоянии, — попыталась объяснить медсестра.

— Мне нужно увидеть брата, — взмолился азиат. Глаза его прижмурились, казалось, он вот-вот заплачет.

— Я посмотрю, — медсестра сочувствующе посмотрела на него, её пальцы заплясали по видимой только ей клавиатуре, подключая девушку к базе данных больницы. — Повторите еще раз имя?

— Араси Ямасита.

— Да, такой поступил. Он в палате номер пятьдесят два, без сознания.

— Я должен его увидеть! — настаивал азиат.

— Мы не имеем права никого пускать к потерпевшим от взрыва, пока не получим разрешение службы безопасности. Но я заверяю вас, с вашим братом все в порядке. Жизненные показатели в норме. Имеются ожоги, но для современной медицины это не проблема.

— Вы не понимаете, — шептал азиат. — Мы выросли вместе, я должен увидеть брата! Больше у меня в жизни никого нет. Я не буду тревожить его, просто взгляну.

— Я посмотрю, что можно сделать, — ответила медсестра. — А пока что присядьте.

Медсестру в здание больницы уже давно хотели заменить роботом. Не давало только одно — то, что это была не совсем медсестра, а психолог. Люди в больницу приходят разные. Некоторым нужна больше моральная поддержка, чем физическая. Ни один робот с такой задачей справиться не мог. Сейчас на этом посту дежурила Люси Кирсленд. Опыта у неё было немного, но факультет психологии она закончила с отличием.

— Пожалуйста, мисс, — азиат подбежал к девушке, ухватился за рукав её халата, посмотрел в глаза.

Опыта в психологии Люси все-таки не хватало. Иначе она смогла бы разглядеть ложь в раскосых глазах этого мужчины.

— Хорошо, — сказала она. — Только нужно снять вашу метку личности.

Азиат повернулся спиной:

— Снимайте.

Кирсленд взяла продолговатый мыслесканер, прикоснулась им к затылку азиата. Из прибора выполз тоненький биопроводок, похожий на спагетти. Он быстро отыскал вход на затылке мужчины, пробрался туда. Прибор пикнул, проводок вернулся обратно.

— Мистер Хотару Ямасита.

— Верно, — подтвердил азиат.

— Вас проведет робот. В палату вам заходить нельзя, но можете взглянуть на брата через окошко.

— Спасибо вам, — Хотару Ямасита прикрыв глаза, слегка поклонился девушке.

— Следуйте за этим БАРом, — она указала на робота, одновременно отдавая ему команду на сопровождение.

Безликий робот, облаченный в белую медицинскую форму, прошел в лифт, и Ямасита медленно проследовал за ним. Как только он вошел в кабинку, тревожное выражение вмиг стерлось с его лица. Он поднял указательный палец, и из него показалось полупрозрачное щупальце.

Ямасита прикоснулся им к руке робота и модификация легко, как нож в масло, проникла в искусственную плоть.

Перепрограммирование пошло.

Августа Бергер никогда не пользовалась автопилотом. Водить мобиль самостоятельно доставляло ей удовольствие. Можно сказать, даже возбуждение. Соединение с машиной через порт — и человек не ведет мобиль, он является им. Отчасти органическая биомашина становилась продолжением водителя в самом буквальном смысле.

В прошлом у Августы даже был кое-какой опыт уличных гонок, и поэтому ни один автопилот не мог доставить её к месту назначения быстрее, чем собственное умение.

Продолговатый, напоминающий половинку разрезанного в длину куриного яйца, мобиль детектива, левитируя над магнитной трассой, на всех парах несся к месту преступления. Он перепрыгивал одни машины, приспускался ниже, чтоб пронырнуть под другими, обгонял третьи.