Евгений Связов - Гвоздь-невидимка Страница 7

– Старшина, знаете, я хотел бы попросить вашей помощи в одном небольшом деле.

Он удивился. Удивление смыло раздражение.

– Знаете, – неуверенно продолжил я, – я не очень хорошо умею общаться с гражданскими, особенно с важными людьми, которые достаточно богаты, чтобы купить себе билет на это судно. Вы не будете против, если я иногда буду составлять Вам компанию при работе с пассажирами? Особенно при проверках?

Я дал ему самостоятельно оценить мою просьбу, умеренно излучая искренность.

Через несколько секунд до него дошло, что я не шучу. Он кивнул.

– Конечно… прошу.

Мы шагнули в малый пассажирский лифт.

Выждав секунду после герметизации створок, старшина нажал «сейф» и повернулся ко мне. Не скрывая раздражения, сказал.

– Только – уговор: что бы Вы не увидели, пожалуйста, сообщайте об этом МНЕ. – он сделал ударение на последнем слове.

Я растянул лицо в яростную улыбку, и очень громко и внятно подумал вслух:

– Старшина, возможно, Вам следует перечитать основные правила координации и подчинения штатных постов. Если Вы забыли, я Вам напомню, что постоянное выполнение за кого-то его обязанностей приводит к тому, что сотрудник, пост занимающий, разучиться выполнять свою работу сам. Со всеми последствиями. – я чуть улыбнулся – Или Вы думаете, что я хочу Вас уничтожить?

Двери лифта открылись. Старшина помолчал. По-деловому хлопнул меня по плечу и шагнул в коридор.

Мара

Чёрт.

Как болит голова.

Сколько они в меня всунули?

Не меньше ста теб,[1] которые упорно не хотят уходить в полёт и жутко дербанят разум.

Надо выпить. Надо ещё выпить.

– Официант! Повторить.

Что он копается? Понятно, что с первым заказом пришлось повозиться – «Бета-экстремайзер» смешать сложно. Но во второй раз можно было запомнить!

Наконец-то…

Глоток.

Смесь спирта, бэ-первого, биоце, и биоактивированных солей кальция и магния, приправленная парой витаминов и цитрусовой смесью всасывается, и ломающие боли в темени становятся просто насадным гулом.

Так уже лучше.

Теперь осталось не сорваться в очередной амок…[2]

А мышцы – все! – уже крутятся в тугие жгуты. Тело готово убивать.

Нельзя. Некого. Здесь – некого.

Здесь только обычные люди. Бармен за синей пластиковой стойкой. Ещё два каких-то толстяка у стойки, хлебают пиво.

А что у нас в зале за спиной?

Осторожно, чтобы не тряхнуть голову, поворачиваюсь к зале.

Два столика из двадцати заняты… всего два. Господа пассажиры пока готовятся к полёту…

Они – живые. Я – нет. Уже нет.

У меня ничего уже нет – ни денег, ни жизни, ни стремления, ни сил попытаться оторвать всё это назад…

Дейв…

Стоп!

Не будем об этом.

Дейв… почему ты не выжил?!

Хорошо, что в голове – груз. Гул, прозывающий разум, разгоняет мысли…

…оставляя только бешеное желание отдаться какому-нибудь толстому уроду, лучше двум, чтобы отымели как последнюю шлюху…

Дейв, почему я тебя не уберегла?

Я никто и ничто. Автомат, который забыли выключить. Ошмётки человека, которые рано или поздно сорвутся в одну из крайностей. И меня не станет совсем. Будет только или боевой робот в режиме атаки или стелющаяся подо всех кукла.

Убивать!

Отдаться!

Убивать! Отдаться!

Две волны желаний, кипящих на пламени безумия, столкнулись. Хлопысь! – и ничего. Только тихий гул в голове. И пустота.

Вот! Оки. Некоторое время можно существовать.

Глотнуть. Осторожно начать думать.

Так, пора начинать отвлекающие шаги. В ком растворяемся в это раз?

Ага… третий столик заняли. Будем считать, что боги снизошли до того, чтобы мне ответить, и не будем пренебрегать подсказкой.

Кто тут у нас?

Две сопливки… Брюнеточка и блондиночка. Эка как вырядились. Обе в юбочках чуть выше середины бёдер. Кстати, вполне формовых бёдер.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Теб – разговорное сокращение от тебибайт  (240 = 1 099 511 627 776 байт).  1 терабайт = 1.000.000.000.000 байт.

2

Амок: приступообразное нарушение сознания, возникающее внезапно или после краткого периода расстройства настроения. Во время приступа человек пускается бежать, бессмысленно уничтожая все встречающееся на пути. По окончании приступа воспоминание о случившемся крайне смутное или вовсе отсутствует.