Эрик Браун - Нью-Йоркские ночи Страница 8

– Черт возьми, кто ты такой?! – закричал Холлидей, но ответа не получил.

Латинос просто смотрел на него в упор, не произнося ни звука, и это молчание казалось почти таким же жутким, как и его прежние метаморфозы.

Холлидей почему-то не ожидал, что противник сразу на него бросится, и прыжок латиноамериканца застал-таки его врасплох. Сыщик получил сокрушительный удар в солнечное сплетение и почувствовал, что летит на спину, испытав краткое – буквально на долю секунды, но очень острое и полное отчаяния ощущение, что он ничего, ну просто ничего не может сделать, чтобы остановить это падение.

Выворачивающее душу мгновение на самом краю, когда он бесполезно и бессмысленно молотит руками по воздуху, и все…

О господи!

И вот он летит вниз. Все произошло так стремительно, что Холлидей не успел понять, что уже практически мертв, что просто не может выжить после падения с высоты двадцати, нет, тридцати метров, однако ощущение краха окати-ло его волной нестерпимого ужаса. Его животное естество, настроенное только на выживание, лишилось выбора, са-мой возможности сражаться за жизнь и дико завыло от неизбежности уничтожения.

Потом он обо что-то стукнулся. Обо что-то мягкое. Тело как будто спружинило и покатилось. Боль острыми крючьями впилась в кости и мышцы, но не та, не смертная боль. Он скатывался вниз по какой-то куче, не сразу сумев осознать, что именно спасло ему жизнь. Мусор. Огромная куча полиэтиленовых мешков с мусором, которую не успели вывезти.

Он снова полетел вниз. На сей раз с небольшой высоты., Свалившись с упакованных отбросов, он вскрикнул – удар о землю оказался все-таки очень силен. Холлидей попытался встать на ноги, но умудрился лишь перекатиться на спину. Так он и лежал, уставившись в яркие россыпи звезд, не пытаясь сдерживать стоны и стремясь только не потерять сознание. Что-то теплое сбегало ему на глаза, очевидно, кровь, и он отстраненно размышлял: как же ему суждено умереть – от потери крови или от этого арктического холода? А потом на него снизошло умиротворение, и он затих.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Анна Эллисчайлд закончила последнюю сцену голо-графического сценария и отправила его по e-mail'y своему продюсеру в “Тайдманн Голографпродакшн”.

Она закрыла программу TrueVoc, крутанулась в кресле, чтобы больше не видеть стол, потянулась и зевнула. На Рождество “Остров Сафо” имел у аудитории голографдрамы бешеный успех по всей стране, и в “Тайдманне” ей предложили новый, значительно более выгодный контракт еще на шесть эпизодов. Вторую серию она надиктовала за рекордно короткое время – часа за три, однако сочла, что три часа на такое дерьмо – это роскошь.

Экран мягко засветился, и оттуда улыбнулась продюсер-ша Анны – Фелисити. Пошевелив пальцами в знак приветствия, она ласково начала:

– Только что дочитала последнюю сцену, Анна. Просто прелесть, дорогуша! И конфликт хорош. Настоящий триллер. Твоя Саша становится все интереснее. Перспективный персонаж. Прямо героиня нашего времени. – Фелисити сделала глубокий вдох. – Но вот сексуальная сцена… Сама-то ты что про нее думаешь?

Вот оно, начинается. Все эти традиционные предисловия: “просто прелесть, дорогуша… перспективный персонаж…” Анна вспомнила реакцию Фелисити на самый первый сценарий “Острова Сафо” в том виде, каким он был год назад. “Божественный сценарий, Анна! Но тебе не кажется, что в названии не хватает… ну, не знаю… изюминки, что ли?” У друзей Анны из пишущей братии эта фраза уже стала расхожей шуткой. “Тебе не кажется, что в сцене не хватает… изюминки?” В тот раз Анна среагировала мгновенно:

– Ты имеешь в виду, что оно должно быть более откровенным? Как насчет “Бешеные лесбийские страсти на острове Дилдо”?

Дама-продюсер послала ей воздушный поцелуй и отозвалась:

– Думаю, нет, дорогуша. А если назвать “Остров Сафо”? Не намного лучше, чем издевательский вариант самой Анны. Однако кто платит, тот и заказывает музыку. “Остров Сафо” остался. И надо сказать, к чести Фелисити, она почти не дергала Анну по поводу содержания.

Разумеется, если не обращать внимания, что чуть ли не половина сценария при постановке претерпевала просто фантастические изменения…

Сейчас Анна не спеша поставила пятки на сиденье, обхватила ладонями щиколотки и воззрилась на Фелисити в просвет между колен.

– Сексуальная сцена? – переспросила она. – Я специально сделала ее в спокойном ключе. Все-таки это только пятая серия. Не можем же мы исчерпать все ресурсы еще до оргии в шестой.

Иногда, обсуждая проблемы сценариев с Фелисити и другими душечками из “Тайдманна”, Анна едва могла сдержать смех.

Фелисити продолжала:

– Тем не менее в такой ситуации мы должны ясно дать понять, что Саша потребует от Аманды и Джо куннилингус, даже если камера и не покажет все до конца…

Каким это образом, размышляла Анна, можно дать понять такие вещи, да еще ясно?

– Фелисити, но ведь Саше нет никакого дела до Джо, – терпеливо объясняла Анна. – Она пригласила ее только ради того, чтобы втереться к ней в доверие и получить работу.

– Хорошо, тогда надо переписать предыдущую сцену, где Саша пытается поговорить с Джо насчет работы. Добавить сексуальную ноту. Именно так! Я просто вижу это! Саше нравится и Аманда, и Джо! В последней сцене они действуют втроем, и Саша получает работу! Прекрасный ход! Как тебе?

Дерьмо, конечно. Фелисити явно не следила за развитием характеров персонажей и мотивацией их поступков в предыдущих сериях… Но кому, черт возьми, какое дело? Ей платят сто тысяч долларов за каждую серию, и к тому же все это фуфло идет под псевдонимом. В конце концов, она ничего не теряет.

Анна кивнула:

– Тут и правда есть кое-какие возможности. Концовка серии будет звучать мощнее.

Фелисити улыбнулась:

– Правда? Я знала, что тебе понравится. О'кей. Тогда пусть пока сценарий останется у тебя. Переписать надо к завтрашнему дню. О'кей?

Анна утвердительно махнула рукой. Такое она могла сделать за пятнадцать минут.

– К вечеру он будет у тебя.

– Потрясающе, дорогуша! – На прощание она снова шевельнула пальцами и исчезла.

Вздохнув, Анна нашарила наушники и микрофон, нацепила устройство на шею и подошла к окну.

– Программа TrueVoc, продолжение. – Она помолчала несколько секунд. – “Остров Сафо”. Пятая серия. Вычеркнуть строки… – Анна придвинулась к экрану и бросила взгляд на текст. – Вычеркнуть строки с пятой по тридцатую. Заменить следующим…

Диктуя, она вышла из кабинета и перешла в гостиную. Анна снимала большую, удобную квартиру в Ист-Вилладж: четыре просторных комнаты на втором этаже. Окна выходят на Томкинс-сквер. Она перебралась сюда только в конце прошлого года, когда начали снимать “Остров Сафо”, и не могла избавиться от чувства вины. Столько лет она практически впроголодь ютилась в крошечной однокомнатной квартирке в Бронксе и писала, писала роман за романом, каждый раз получая от редакторов стандартный отказ: “Мы считаем, что Ваше произведение демонстрирует высокую степень писательского таланта и глубину мысли, тем не менее в существующей культурной среде и при нынешней ситуации на рынке опубликование его не представляется возможным”.

Два года назад, по совету приятеля, подвизающегося в голографическом бизнесе, Анна занялась разработкой сценария драмы, происходящей на острове, где отдыхают лес* биянки. Какая-то розовая леди в руководстве компании заинтересовалась сюжетом и наняла Анну для создания пилотной серии. Первая часовая голодрама имела успех, и Анне предложили контракт еще на шесть серий.

Она начинала проект, обуреваемая глубокими и сложными идеями, намеревалась создать сериал, исследующий психологию и социальные проблемы женщин с нетрадиционной сексуальной ориентацией, но делать это тонко, чтобы не эпатировать аудиторию с общепринятыми взглядами. Фелисити приветствовала каждый новый сценарий с преувеличенно горячим энтузиазмом… а потом просила внести некоторые незначительные изменения. Тот “Остров Сафо”, который вызвал целый поток публикаций на Рождество, имел очень мало сходства 6 первоначальным вариантом. Когда дело дошло до второй части проекта, Анна уже прекрасно понимала, что от нее требуется, и клепала эпизоды с рекордной скоростью.

Сценарий требовал от нее примерно столько же усилий” как одна страница ее “серьезных” романов, а денег давал в десять раз больше, чем возможная публикация подобного произведения, буде такая когда-либо свершится, что, впрочем, было весьма маловероятно. И на каждый роман у нее уходил целый год.

Она закончила сцену, переделала диалог, включив в него дополнительную сцену орального секса, и отправила работу по e-mail'y на адрес Фелисити. Ирония заключалась в том, что сама Фелисити была твердолобой сторонницей традиционных отношений, ей никогда не случалось даже поцеловать лесбиянку, а не то что примерить на себя удовольствия сексуальной связи с другой женщиной.