Иван Тропов - Цензор II: сейва не будет Страница 8

Стас раздраженно фыркнул.

А я сделал еще один шаг. И еще…

До крыльца уже каких-то пара шагов. Темный проем посреди стены, ярко освещенной прожектором.

Я шагнул на порог — и тут же…

— Стойте! — резко бросил Стас.

Я остановился. А он, словно извиняясь, заговорил мягче:

— Стойте, Константин Сергеевич… Положите обойму на пол.

Я наклонился, и еще чуть-чуть сдвинулся вперед. Положил обойму.

Прожектор снаружи наконец-то потух. Отсветы оттуда перестали слепить, и я смог оглядеться.

Свет свечей в уголке. Отблески на стенах, тусклое свечение образов… и ствол винтовки. Куда ближе, и снова смотрит мне прямо в живот.

— Теперь пасуйте мне, — распорядился Стас.

Я тихонько пнул магазин, чтобы он заскользил к его ногам. Сам оглядывался по сторонам.

Мальчишка на стене, словно распятый на веревках… Увидев меня, замычал, дернулся. Глаза — дикие, почти и не человеческие уже…

— А это сдача.

Стас пнул что-то мне навстречу. С тихим звяканьем это заскользило ко мне. Распалось на части.

Две пары наручников. У охранников вира-клуба были?

— Сначала на ноги… — командовал Стас. — Вот так, да… Теперь на руки…

Усмехаясь, я подчинился. Да и как тут без усмешки? Когда сам пришел, а теперь сам себя заковываешь в наручники… отдаваясь на милость цензора.

Цензора, который уверен, что это игра.

Впрочем, на это и вся надежда…

Стас очень внимательно смотрел на меня, но я честно сковал себя по лодыжкам. Потом по запястьям.

— А теперь садитесь.

Я сел на пол, по-турецки скрестив ноги. Поглядел на Стас. Усмехнулся.

— Вы тоже присаживайтесь, Стас…

Как можно спокойнее. Словно это не я в часовне, ночью, в наручниках, полностью в его власти, — а это он жмется на краешке стула в моем кабинете.

Он внимательно вглядывался в меня.

— Значит, все-таки проверка. На главу филиала… Я сразу понял. Уж слишком тут все специально. И локализация под обстановку реального клуба, и сейвиться невозможно, и менты больно умные. Окружили так, что в темноте и не вырваться… В реальности таких совпадений не бывает.

Я промолчал.

— Значит, проверка на главу филиала… — продолжал допрос Стас. — Андрей ее уже проходил?

Я неопределенно качнул головой.

Стас нахмурился, потом усмехнулся.

— Та-а-ак… И сколько он набрал, тоже не скажете?

Я лишь улыбнулся.

— Неужели больше моего?

Я опять ответил хитрой улыбкой: знаю, да не скажу.

— Значит, самое интересное только начинается?.. Вот для этого-то вы сюда и пришли, Константин Сергеич? Чтобы лично, так сказать…

— Обойму принес, — с невозмутимым видом отозвался я.

Стас скептически усмехнулся:

— Обойма, конечно, хорошо, но лишние шесть патронов не спасут отца русской цензуры. Даже если они решать штурмовать еще раз, и я буду укладывать их чисто, по пуле на душу… С такого расстояния, да вооруженных профи… По две лембеды на душу. До пятисот лембед не дотянуть, даже если потом у меня будет время сделать из этой части антуража — набор полуфабрикатов…

Он покосился на мальчишку и вдруг неуловимым движением извлек из-за спины широкий нож. Боевой: с гардой, с дыркой для пальца в плоской стальной рукоятке. Несколько раз перекинул нож в разных хватах. Быстро-быстро, быстрее, чем улавливал глаз, в свете свечей лезвие расплылось в полупрозрачный комок из острых кромок.

Мальчишка замычал и дернулся, но веревки крепко держали его.

— Уймись, ботик, — поморщился Стас. — Достали на жалость давить… — Снова посмотрел на меня. — И этот малолетний ботик, и восемь патронов к винторезке, даже при самом благоприятном раскладе — все равно до пятисот лабэ не дотянуть…

Я пожал плечами:

— Но все-таки хочется посмотреть, что бы вы смогли сделать, если бы заметили обойму…

И я сделал вид — будто ну совсем невинная девочка, совершенно случайно мимо проходила.

Ну давай, Стас! Давай!

Зацепись, что здесь что-то не так! Не будет же начальник просто так из себя дурочку строить?.. Ну же!!!

— Не-ет, Константин Сергеич, — Стас хитренько улыбнулся, покачал головой. — Нет. Это Вы другим можете рассказывать, что принесли обойму… Обойму можно было и с аватаркой Андрюхи передать, если бы дело было только в этом… Не так ли?

Он хитро глядел на меня — подозревая в какой-то хитрой шутке. Будто бы я хотел его запутать этой обоймой…

— Ну да, конечно, — сам себе покивал Стас. — Не в пулях дело. Ваша аватарка, уж простите, Константин Сергеич — и то больше лабэ принесет, чем эти шесть патронов… Значит, не просто так Вы здесь… А для того — чтобы наблюдать… Наблюдать, как я буду искать какое-то другое решение…

Он выжидающе поглядел на меня, но я молчал.

— Значит, — медленнее заговорил Стас, — хотите проверить меня, как я найду оптимальное решение… И должен быть какой-то шанс, который я должен заметить и воспользоваться…

— Тепло, — сказал я.

— Ага! Значит, все-таки у меня еще остался способ набрать пятьсот лембед! Несмотря на то, что боты ментов здесь классные, и отсюда мне не вырваться. Никакого штурма не будет, конечно. Они из огнеметов расстреляют издали…

— Тепло.

— Но здесь, хотя бы, честная задачка? Все, что мне необходимо для решения — не спрятано? Никаких подземных ходов, оставшихся со времен Ивана Грозного, никаких тайников и прочего пиксельхантинга?

— Обижаете, Стасик… — я нахмурился. — Все, что вам нужно, у вас перед глазами. Надо лишь сложить все воедино. А все нужное — у вас прямо перед глазами…

И я скромно потупился. Себе на грудь. На рисунок, всего пятнадцать минут назад нанесенный на футболку. Как бы невзначай расправил ее, чтобы рисунок стал яснее…

— Перед глазами… — Он буравил меня взглядом, словно старался понять по выражению моего лица, в правильном ли направлении движется его мысль. Продолжил размышлять вслух: — Несколько лембед все равно не хватает… Мальчик, ваша тушка… Почти пятьсот… Еще бы одного человека… Хватило бы даже вооруженного! Если бы только не просто его убить, а сначала со вкусом распотрошить…

Он вздохнул.

— Только они ведь, — Стас махнул рукой в сторону окна, — не дадутся… Боты качественно сработаны, под настоящих профи… Это не маленький ботик, призванный давить на жалость…

Стас поглядел на мальчишку.

Мальчишка на стене закрыл глаза, словно хоть так хотел спрятаться от взгляда Стаса. По лицу мальчишки струился пот, сам он мелко-мелко дрожал. Снова открыл глаза, поглядел на меня — но я не уверен, понимает ли он хоть что-то из того, что творится вокруг него. Глаза у него были совершенно дикие.

— Все нужное — у вас перед глазами, — повторил я, будто бы невзначай. — Надо лишь заметить…

Стас уставился на меня, поморгал.

Пытаясь сообразить, с какого места мне не понравились его размышления. Где он свернул не туда. Попытался вернуться чуть назад:

— Хватило бы даже вооруженного человека, — осторожно заговорил он, словно пробовал почву. — Если бы только был шанс убить его не сразу, а…

Он осекся.

Глядя на мою футболку.

Медленно перевел взгляд на меня, и снова на мою футболку. На рисунок.

Распятие, обрамленное в слова. Над распятием: «самых любимых». Под ним: «суровее всего».

«Проверяй» пропущено, в стиле старославянской речи. Но Стас не дурак. Должен догадаться, какое словно подразумевается.

— А… — начал он, но не договорил.

Лишь глядел на меня. И теперь в его взгляде появилась настоящая неуверенность…

— Так церковь — не случайно…

Я тоже смотрел прямо на него. Глаза в глаза. Чуть кивнул.

— Некоторых жертв потребовать от обычного цензора я не в силах, Стас. Но тот, кто претендует на высшее руководство в Агентстве — должен помнить, ради чего все это. Это не колбасный склад. Здесь нужна преданность делу. Настоящая. Такой человек должен быть готов к самопожертвованию.

— Но… Но у меня же — фул-контакт…

На миг Стас превратился в того неуверенного щенка, каким был годы — и вечность! — тому назад, когда отказался резать игрового бота-девчонку, на миг решив, что это слишком уж похоже на реал…

— Я знаю, Стас. Но прежде, чем вы обретете право устраивать другим жестокие проверки… Чтобы требовать от других быть готовыми жертвовать ради дела — сначала ты должен доказать, что готов жертвовать сам…

И я грустно усмехнулся.

Уже не для Стаса. Уже не напоказ…

Стас вздохнул.

И вдруг — тряхнул головой. Его лицо окаменело.

— Ну, что ж… — Он улыбнулся, и от этой улыбки у меня мурашки по спине пошли. — Мальчик, один мужчина невооруженный, и один мужчина вооруженный… Если на полную катушку, то до пятисот лабэ должно хватить… Не так ли?

Он посмотрел на меня. Положил винтовку на пол, и в его руку снова скользнул нож — закрутился между ловкими пальцами, словно живой.