Бесполезный человек - Дмитрий Николаевич Москалев Страница 8

– Если не умирать, но что тогда, жить? Разве жизнь в камере можно назвать жизнью разумного существа? Вы ведете меня на пытки? А я и так достаточно пострадал за последние годы! Я больше не выдержу вывернутых суставов и переломанных костей…

– Мы не можем обещать вам безопасность, сэр, это всего лишь наша работа. Ваша жизнь в других руках.

– В чьих же? – заключенный задумался, ему на ум пришли знакомые руки, от которых бросало в дрожь.

– Вы скоро узнаете. Как ваше имя? – спросил сержант, интуитивно меняя тон на более доброжелательный.

– У меня его попросту нет, я его потерял… Еще очень давно, меня толком то и не назвали, то одно, то другое, так я себе его не приобрел, а у вас, у машин есть имена? Вы умеете думать, как я понял, за последние годы роботы существенно превзошли мои ожидания.

– Увы, в этом мы с вами похожи, у нас есть только номера, имена нам чужды, но не чужды чувства и сострадание машин, конечно, ещё примитивные, наш мозг приближен к человеческому, но уступает ему, а разум коллективный, он абстрактен и неиндивидуален. Мы мыслим категориями и сравнениями. Наш создатель сделал нас обходительными, как палачей.

Узник чувствовал, как шаг за шагом уходит его жизнь, словно утекает вода, сквозь пальца. Пленник в нерешительности сбавил шаг, увидев дверь лифта в конце коридора, но его протолкнули вперед.

– Не бойтесь, идемте, – солдат завидел нерешительность человека, – там нет ничего страшного.

На глаза натянули тугую повязку, железная рука скользнула по спине, вдоль позвоночника к ногам, в поиске оружия. Затем та же рука вытащила из штанины небольшую стеклянную заточку и положила на белоснежную мраморную плитку.

– Запрещенное, – воскликнул гвардеец, но уже металлическим голосом.

Человек тяжело вздохнул, ощутив потерю, так горячо любимого холодного предмета, но предпочел выкинуть горечь утраты из головы и сосредоточиться на хороших воспоминаниях, стараясь не обращать внимания на творившейся с ним кошмар. Он стал отстраненным, пересилил страх.

И сейчас его, последнего из первых, вели к врагам надеясь лишить жизни и покоя.

Его губы шептали молитву, а жажда быстрой смерти переполняла горло. Худшим вариантом для него было провести остаток жизни за решеткой, подвергаясь невыносимым мучениям и истязаниям, унижению и голоду.

Пленник помнил о том, что Золотые Люди не гнушались пытками, тем более пытками над жителями Дна, не считавшихся людьми. Для них они являлись только говорящим мусором, о котором, в связи его отдаленности от района горожан, никто практически не знал. Тем более никто не знал, кто он есть на самом деле, а иногда ему казалось, даже не знает он сам, словно его никогда и не было, словно это была чья-то больная фантазия.

Для избранных счастливчиков, которым удосужилось в свое время позабавиться над несчастными пленниками, было увлекательным занятие подобного рода, когда приходилось выжигать плоть и глаза, словно насекомым обжигая крылья и конечности, испытывая при этом радость, граничащую с любопытством. Интерес усиливали наркотики. Они искренне полюбили это делать, и иногда тосковали об ушедших возможностях. Люди тосковали о том, что не осталось тех, кого можно было бы пристрастно мучить древними орудиями инквизиции, которые придумали ещё в древности. После этого они могли спокойно заварить себе кофе, либо лечь спать, как ни в чем не бывало. Система породила жестоких циников извращенцев, наделенных сверхинтеллектом.

Пленник не раз слышал о казематах, их существование держалось в тайне даже от самых близких приближенных Императора, но от его тонкого слуха и пытливого ума, подобные мифы ускользнуть никак не могли. Но он жил в камере одиночке, но и не раз слышал человеческие воплей, видимо ему была удостоена иная судьба.

Как долго он провел наверху? В этот, заключенный не видел знакомой площади, и знакомой архитектуры города – это означило то, что его ведут совсем в другое место – во дворец. Это его напугало ещё больше. Лучше вниз в подвалы, чем в логово зла.

– Неужели меня раскрыли? – подумал он, закусив потрескавшуюся губу, – столько лет молчали, и все поняли? Но как? Этого не может быть.

Убежать от закаленной и молниеносной охраны самого Императорского Дворца не представлялось возможным, ему в мгновение ока сломали бы хребет.

Человек облизнул зубы сухим языком и оскалился от холодного потока воздуха, вырвавшегося из открытого люка.

– Что происходит? – поинтересовался он.

Не дав ему опомниться, его быстро посадили в кресло, замкнули на руках наручники и хорошо притянули ремнями, как самого опасного преступника столетия. Не хватало лишь намордника и прочных цепей на ногах. Его мучила жажда.

– Можно воды? Очень хочу пить.

Гвардеец поднес к его губам воды, и позволил сделать несколько глотков.

– Хватит, – убрал он в сторону бутылку.

– Спасибо. Куда меня везут?

– Наверх, а теперь потерпи, – солдат достал из коробочки шприц с жидкостью и резким движением ввел препарат заключенному.

Головной мозг пленника озарила вспышка, словно ему под кожу впрыснули смерь электрического тока с адреналином. Его закружило, легкие отказали, застыв на глубоком вздохе, но все же дышали.

– Мы на месте, сэр. Мы ввели вам инъекцию, чтобы вы легко перенесли взлет на орбиту. Теперь действие его проходит. Солдат достал второй шприц.

– Не надо, – выдавил из себя пленник.

– Нет-нет, это адреналин, он приведет вас в прежнее состояние.

После укола, ему стало лучше, пространство перестало давить на него. Сердечный ритм пришел в норму.

Да, пленник на самом деле являлся самым опасным преступником, самым неуловимым террористом, оставшимся от самой могущественной и самой известной группировки повстанцев на Дне, уничтоженной несколько лет назад.

Его подвела роковая ошибка. Их братство кануло в никуда из за предательства. Их Счастливое будущее исчезло ещё на горизонте, оставив лишь несбывшиеся желания и белый дым надежд. Их символ перестать сиять и был забыт навсегда.

Пленник очень давно знал того человека, а точнее – ту женщину, которая боялась его до истерики, до дрожи в коленях, и которая уже сейчас с нетерпением ждала его, но и представить себе не могла, что не узнает его.

А боялась его сама Императрица Беллатриса, всегда умевшая плести интриги за спиной своего ещё более могущественного мужа. Её любовники имели связи в любых слоях общества, Императрица всегда была столь хитра, что даже высокопоставленный муж не догадывался о её