Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры Страница 80

После небольшой свалки биомехи скрутили девушку и потащили куда-то по паутинкам.

Будь я даже Кинг-Конгом в полном соку и в густой шерсти, все равно не смог бы помочь ей.

А тут еще этот закат местного значения. Солетта потускнела вдвое. Листы и лепестки уже не пропускают слабеющий свет, отчего на месте розоватой дымки сгущается тьма египетская, а нижнее небо совсем чернильным стало.

Я переключил спекс в режим поиска «окна прозрачности», в инфракрасном диапазоне снова стали видны «инквизиторы» и Нина. Сейчас они ниже меня – в цветке с мясистыми, как бифштексы, лепестками, такими яркими на фоне базальтово-черных небес.

Если я не ошибаюсь, эти гады тянут дрыгающуюся девушку на костер – на голове у нее необходимый для аутодафе колпак, полуголое тело закрыто балахоном! Увы, сейчас я не ошибаюсь.

Да, я – урод, Квазимодо, возможно, Нина плюнет мне в безобразное лицо, но я обязан спасти ее!

Так и не ответив на вопрос «перед кем обязан», я спрыгнул на другой лист, потом на третий, рискуя промахнуться и расплющиться о базальтовый небосвод.

После затяжного прыжка я свалился в самую гущу «инквизиторов». Если точнее, приземлился на задницу. Пока я осознавал состояние своего позвоночника, они чуть не прикончили меня на этом самом месте своими маленькими, но острыми как бритва кинжалами. Один гад полоснул мне по щеке, второй попытался воткнуть лезвие под ребро – я инстинктивно дернулся и попал ему топорищем в лоб, который тут же хрустнул, как чипс. Биомехи шумной толпой отпрянули назад, чтобы секундой спустя ринуться на меня и изрубить в капусту, как Спартака.

Я больше давил их ногами, чем расшвыривал топором, и больше расшвыривал, чем рубил.

Но костер, все более напоминающий саламандру, уже заканчивал свои ритуальные пляски, собираясь охватить девушку со всех сторон.

Я наконец заметил горбатого «инквизитора», который, уютно устроившись в сторонке, давил на кнопки дистанционного пульта, управляющего саламандрой.

Торопливо разметав ногами оставшихся в строю биомехов, я бросился к горбатому, собираясь с первого же удара отбить ему гадкие пальцы.

Инквизитор швырнул в меня пульт и пару сюрикенов, потом сбросил капюшон, оголив морщинистую голову темного эльфа, и толкнул воздух жесткими крыльями.

Полетел он как бы в сторону, но, резко изменив курс ударом крыльев, запрыгнул мне на загривок. Пришлось срочно сдернуть с себя футболку, одним движением завернуть в нее компактного «инквизитора» и швырнуть его в огонь, пока не стал кусаться.

Растоптав оставшихся врагов, я стал полноценным спасителем, готовым принять аплодисменты публики, и торжествующе сдернул с бедной девушки ведьмовский колпак.

Вот это да. Я спас не Нину. Нину утащили совсем в другое место. Передо мной была Вера Лозинская! Именно тот случай, когда перестаешь контролировать свою челюсть, и она беспомощно падает на грудь.

Меня закрутил шквал мыслей. Спасенная особа была фактически в моих объятиях, теплая и мягкая, нисколько ни техманн, даже без силикона в грудях. От нее пахло испуганной бабой, а не разогретыми микросхемами и не нанопластиком. Что-что, а мой нос не обманешь. Вера Лозинская, та самая: тонкое старопитерское лицо со сгустками средиземноморской ночи в глазах, которое я видел на фотках в Нановилле. Значит, на Земле, в консервационной коме... не Вера Лозинская.

– Убери руки, подонок, – прошипела спасенная особа сквозь запекшиеся губы. Очень натурально. С такой страстью шипят на того, кто обещал жениться, но сбежал чуть ли не из-под венца.

– Это я вас не специально обнял. Честно. Никаких приставаний, мы просто коллеги, у нас общая цель – удрать из одного малоприятного места.

Пару минут я вел борьбу с кандалами, которые приковывали Веру к столбу. Кандалы извивались, как змеи, пытались ухватить меня за горло и спутать мне руки, как Лаокоону. В отличие от троянского жреца у меня было не копье, а топор, поэтому я их победил. Отмахнувшись от ногтей дамы, я подхватил ее тело левой рукой и потащил подальше от аутодафе. Правой приходилось еще отмахивался от злобной нелюди, которая то и дело пыталась вцепиться в ляжку.

Листья, удобно расположившиеся на манер ступенек, привели нас на зловонную и склизкую площадку, на которой копошился верлиока. По интерфейсу общения это было сказочное существо, по внешнему виду – одноглазый сатаноид с моноклем. Если заглянуть под фалды его фрака, то сразу выясняется, что он еще и насекомое с длинным противным брюшком: у каждого членика четыре цепкие конечности, напоминающие багры, и органы совокупления, напоминающие, хм... По сути это был мощный комбайн, специализирующийся на уговорах, пытках и насилии.

Сперва верлиока довольно вежливо поинтересовался: «Добрый молодец, не продашь ли мне красну девицу на обед?», а потом уже стал отрезать пути к отступлению.

По счастью, на тот же лист скатилась ступа, в которой нашлись раздувшаяся баба-яга и вместе с ней безвременно задушенный турист. Сила давления на гостя «страны грез» была столь велика, что даже сосиски из его живота вылезли через рот наружу.

Я гвозданул несколько раз топором визгливую ягу и, мигом собрав оставшуюся от нее кучу трубок и проводов, выбросил их из ступы. Следом вывалил на лист задушенного господина. И кучу, и господина тут же оприходовал верлиока, подарив нам несколько секунд.

За эти драгоценные секунды я загрузил в ступу Веру, следом запрыгнул сам. Получилось тесновато, топор вообще уперся мне в подбородок, того и гляди вышибет последние зубы. Да и грязно в кабинке. Но надо ехать, чтобы верлиока не познакомился с нами поближе. Вот беда, пока не удается стартовать – мои пальцы, вооруженные изношенными боди-коннекторами, никак не могут поймать виртуальный пульт управления.

– Отстань, подонок. – Женщина опять пробовала ударить меня по щеке. Да что она твердит одно и то же?

Нас уже стискивает многочленный верлиока, предлагает «взаимовыгодное сотрудничество», а мне надо и даму успокаивать, и с интерфейсом ступы разбираться. Ничего похожего на рулевое колесо... Ага, надо просто сконцентрировать взгляд на одной из трасс, имеющихся в виртуальном маршрутном листе, – и тогда интерфейс ступы вычислит твои желания.

– Эта женщина погубит вас, – сказал верлиока и в его фасеточном глазу отразилась дама пик. – Отдайте ее мне.

– А вам-то она зачем?! – не удержался я.

– Для коллекции, знаете ли, собираю стерв.

Ступа наконец прыгнула, но не смогла выдраться из когтей «коллекционера». Сердце у меня практически остановилось, что не помешало лихорадочной рубке топором бесчисленных конечностей верлиоки.

– Фу, какое некультурное оружие вы выбрали, – сказал верлиока и очередной парой конечностей вырвал топор из моих рук.

Именно в этот момент ступа со всем ее содержимым вылетела из дружеских объятий велеречивого монстра и перемахнула через многометровый зазор между соседними листьями.

Верлиока не был домоседом. Толкнувшись многометровым хвостом, он легко скользнул за нами.

Началась скачка с преследованием и уговорами: «Остановитесь, эта женщина погубит вас». А ступа со смещенным центром тяжести могла опрокинуться в любой момент, несмотря на все гироскопы системы динамической стабилизации. При таких обстоятельствах я выжимал из нее едва ли сто километров в час. Обнаружился еще один большой, почти смертельный минус нашего транспортного средства: индикатор энергии – совсем розовый. Когда он станет алым, мотор заглохнет.

Один неудачный прыжок ослабевшей ступы – и мы соскользнули в услужливо подставленное чрево огромной росянки [38]. Лепестки сомкнулись над головой – а поверхности у них слизистые, мускулистые, с шипами, на штурм не пойдешь. И воздух они тоже не пропускают, размер «чрева» в диаметре едва ли полтора метра, так что атмосфера сразу стала удушающей.

И хотя воздух вскоре посвежел, радоваться было преждевременно – в прореху заглянул сатаноидный глаз верлиоки.

– Я прошу, чтобы меня хотя бы выслушали, – сказал он и пустил из своего глаза в мои глаза лазерный луч, выжигающий сетчатку.

За мгновение до этого я натянул монстру на голову свои треники, оставшись, прямо скажем, в непрезентабельных семейных трусах. Сетчатка была спасена, но какой ценой!

– Не смотрите на меня, – закричал я женщине. – Не пяльтесь, черт возьми, я стирал их более тысячи раз. И на верлиоку тоже не смотрите. Не смотрите в глаза чудовищу! Бегите прямо по его спине.

Подтолкнув даму в зад, я увернулся от четырех челюстей верлиоки и тоже рванул по цепочке его члеников, напоминающей понтонный мост. Но в конце моста не было берега. Верлиока цеплялся своим раздвоенным хвостом за тонкую ветку, по которой мог бы пройти только циркач.

А внизу – чернота. Листья там, не листья? Зоркость никогда не была моей сильной чертой. Но как будто что-то просматривается.