Алиса Мун - Кукла Страница 9

— Да что же, она жена мне, что ли?! — взревел Максим. — Чтобы принимать за меня решения. Или босс?!

— Она является вашим счастьем, — невозмутимо ответил Джон. — Честно вам признаюсь, Макс, я намерен взять кредит и приобрести LKW-21/15. Потому что это намного лучше жены, намного лучше самой дорогой шлюхи, намного лучше самой расторопной прислуги и приятнее самого задушевного собеседника.

В конце концов Джон, как того требовали должностные инструкции, решил протестировать модель LKW-21/15.

Максим позвал Линду в кабинет. И она вошла, свежая, словно дыхание младенца, в белоснежном накрахмаленном фартучке горничной, с приветливой улыбкой, предназначенной для любого человека, который не представляет угрозы для ее хозяина.

— Линда, — сказал Максим как можно безразличнее. Однако Джон с удивлением отметил, что голос его слегка дрогнул. — Это доктор, Линда. Ну, или почти доктор. Он приехал к нам из Америки, чтобы тебя осмотреть. Он лечит кукол. Его зовут Джон.

— Но я ведь абсолютно здорова, — ответила Линда. И Максиму показалось, что сейчас могут возникнуть определенные проблемы, поскольку ее голос зазвучал уже не приветливо, а холодно и напряженно.

— Ты не понимаешь, дорогая, — сказал Максим вкрадчиво. — Даже здоровые люди показываются докторам не реже раза в год. Таков порядок. Потому что проверка организма полезна для здоровых людей хотя бы тем, что она улучшает настроение и усиливает чувство уверенности в себе. Точно так же должны вести себя и куклы.

— Но у меня всегда хорошее настроение. И я всегда уверена в себе, когда ты рядом. А впрочем, если это надо тебе, то я согласна.

Джон с огромным профессиональным наслаждением следил за этим диалогом. Модель работала прекрасно. А вот у клиента, похоже, были серьезные проблемы с психикой: он вел себя с куклой так, словно она была его женой. Как правило, те, с кем ему приходилось сталкиваться при улаживании деликатных проблем, возникающих при сожительстве человека с машиной, к своим «подружкам» относились сугубо прагматично.

Их девиз был прост: если я заплатил целую кучу бабок за эту механическую вагину с человеческим голосом, то должен использовать ее на все сто. Чтобы она не только удовлетворяла мои сексуальные потребности, но и позволяла давать волю страстям, находящимся в конфликте с уголовным кодексом.

Чаще всего Джон сталкивался с проявлением патологического садизма. Такие клиенты требовали, чтобы их модели обладали максимальной чувствительностью рецепторов при полном отключении функции самосохранения. Джон не знал, да и знать не хотел, что они там вытворяли, запершись в своих спальнях. Но результаты такого секса были впечатляющи. Клиенты ежемесячно отправляли своих механических подружек на завод-изготовитель, где им не только заменяли почти всю силиконовую оболочку, вновь нашпиговывая ее пластиковыми капсулами с донорской кровью, но и зачастую меняли искореженные конечности.

Инженеры терялись в догадках: каким образом в условиях обычной спальни, а не механической мастерской, можно согнуть в дугу стержень из высокопрочного сплава диаметром в тридцать пять миллиметров?! «Да, садизм — чувство очень сильное во всех отношениях!» — говорили они, озабоченно качая головами.

Встречалась и изощренная зоофилия. Так, например, один крупный латифундист из Парагвая заказал женскую куклу, которая должна была трансформироваться в собаку, кошку, корову, обезьяну и свинью. Инженерам пришлось попыхтеть, чтобы удовлетворить эту «милую» прихоть. В результате пылкому зоофилу пришлось выложить за игрушку семь с половиной миллионов.

А вот некрофилу из Кентукки покупка обошлась вдвое дешевле обычной базовой модели, поскольку его кукле ни двигаться, ни разговаривать не надо было. Специфика исполнения этого заказа заключалась в том, что пришлось напичкать модель флаконами с химическими составами, имитирующими разнообразные трупные запахи и пастообразные выделения.

Но самую большую неприязнь Джон испытывал к тем клиентам, которые пытались обворовать корпорацию. Не прямо, конечно, обворовать, а косвенно, перехватив часть прибыли, которая должна принадлежать акционерам корпорации «Soft Women». Эти умники обычно настаивают на том, чтобы в их куклах была отключена функция «свой — чужой», блокирующая сексуальную процедуру в случае, если куклой пытается овладеть кто-либо помимо ее хозяина. Такая безотказная модель или, как ее называют в корпорации, «всемдавалка», эксплуатируется в каком-нибудь подпольном притоне, зарабатывая для своего хозяина огромные деньги. Джон в свое время подсчитал, что при круглосуточной работе кукла окупается за семь месяцев, а потом идет чистая прибыль.

Арифметика тут простая. Среди мужчин есть огромное число желающих испытать на себе секс двадцать первого века, не раскошеливаясь на покупку модели LKW-21/15. Кому-то это, может быть, не по карману, а кто-то просто-напросто жалеет денег. Но всякий готов выложить двести долларов за час совершенно запредельных сексуальных утех. За сутки получается почти пять тысяч долларов. Разделив миллион на пять тысяч, получаем двести суток, что составляет неполные семь месяцев.

…А этот русский клиент Джона очень радовал своим трепетным отношением к кукле. Линда для него была чуть ли не женой. Приятно посмотреть, черт возьми, на такую пару. Их, пожалуй, можно будет и для рекламного ролика снять, чтобы внедрить в общественное сознание хотя бы терпимое отношение к прогрессивным человеко-машинным семьям. Глядишь, в недалеком будущем можно будет протащить в Конгрессе соответствующий закон. Правда, для этого надо дождаться, когда к власти придут демократы, потому что с республиканцами такую кашу сварить не удастся…

Так думал Джон Паркинсон, раскрыв технологический чемоданчик и подготавливая его для тестирования модели.

— О'кей, Линда! Теперь тебе надо прилечь вот на этот диван, — сказал Джон деловито. — И ты получишь маленький кайф. Я это знаю — меня всегда потом благодарят за осмотр.

— Раздеваться надо? — спросила Линда, словно была более или менее знакома с предстоящей процедурой.

— Конечно. Но нижнее белье можешь не снимать. Линда безропотно сняла фартук, а затем и платье, под которым оказалась весьма изысканная двойка от Марселя Роша. Затем подошла к дивану и легла на спину.

«О'кей!» — сказал Джон и набрал на клавиатуре своего хитрого чемоданчика код блокирующей программы, пароль, а потом еще и провел над магнитным считывателем своей персонально-идентификационной карточкой.

Максим вздрогнул и напрягся, поскольку Линда мгновенно «умерла». То есть дернулась немного, словно это была предсмертная судорога, и обмякла, глядя в потолок ничего не видящими открытыми глазами.

«О'кей! — отметил про себя Джон, — отличная реакция! — имея в виду реакцию Максима, который столь дорожил своей Линдой. — Именно таким должно быть отношение потребителя к продукции нашей корпорации!»

Джон повернул голову куклы на бок — так, чтобы был виден затылок. Затем быстро забегал пальцами по клавиатуре. И в конце этого стремительного проигрыша вдохновенно тюкнул указательным пальцем правой руки по клавише Enter. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как внутри Линды сработала какая-то пружина, и часть затылка распахнулась, словно створка музыкальной шкатулки. Однако музыки внутри не было.

— О'кей, Макс! — приободрил Джон нервно курившего клиента. — Это технологический шлюз, я открыл его для тестирования.

Затем он соединил тридцатидвухжильным кабелем свой чемоданчик с технологическим разъемом модели LKW-21/15, запустил тест и стал внимательно наблюдать за миганием индикаторных лампочек на контрольной панели. Тест прошел успешно.

Затем началась проверка органов чувств модели — зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса. И здесь не было выявлено никаких отклонений от нормы.

Напоследок был запущен тест динамической кинематики, который потряс Максима чуть ли не до нервной икоты. Закачав на флэш-карту модели необходимый массив управляющей информации, Джон отключил кабель от технологического разъема и отошел на безопасное расстояние.

По лицу Линды промчался вихрь самых разнообразных мимических выражений: всевозможные улыбки и усмешки, гримасы гнева и ярости, озабоченности и печали, испуга и брезгливости, приветливости и изумления, стыдливости и разочарования, и многое, многое другое, чему и названия-то не существует.

Затем Линда начала менять облики. Она стала китаянкой, и лицо ее пожелтело до неузнаваемости. Потом Максим с изумлением увидел, как она превратилась в негритянку с кожей почти такого же цвета, как уголь для барбекю из супермаркета. Лицо куклы плавно перетекало из одного облика в другой, меняя расу, возраст, оттенки кожи и ее фактуру, интеллектуальную насыщенность и степени женственности. Более того, при этом изменялся и рост Линды, правда, незначительно: девичья стройность сменялась пикантной полнотой, чтобы через несколько секунд обернуться классическим эталоном женской фигуры. Джон объяснил этот эффект «прецизионной кинематикой».