Инфернус-Парадайз - Уил Лассер Страница 9

в дружбу между мужчиной и женщиной, даже если он гей. Личный опыт показал, что странно, когда вместо привычного "Привет!" и махом рукой в нашем кругу знакомых – были использованы "дружеские объятия". Жаннет вроде расстроилась. Но скупо. На трэк меня вывело не желание достигнуть цели, а желание доказать ей, что я смогу… – и был слегка на взводе. Ну не получается оставаться до конца быть уверенным что он не трахает её где-нибудь.

"В жизни… В жизни случается всё только лучшее. Не потому что жизнь может быть плохой или хорошей. Жизнь идеальна в её себестоимости. Расслабься. Получай удовольствие."

Что-то не то. Такое впечатление, что голос, который прозвучал в голове был не совсем моим. То есть как.?. Мысль здравая. Но как-то звучит странно. В обычной жизни я не задаюсь такими вопросами.

Неожиданно, из под капота автомобиля вылетела какая-то деталь, ударила в лобовое стекло – отвлекла внимание и пока я пытался понять что произошло – произошло вот что: "Руки рефлекторно сделали движение влево, нога ослабла в судороге, голова потеряла центральный взгляд и мозг сосредоточился на боковом зрении. Крутящий момент был достигнут, но …".

"Ау. Есть кто-нибудь? Включите свет!".

Представьте. Есть понятие времени, есть понятие пространства. Но есть не только место где все это сходится и расходится, как определение. Есть олицетворение пространственных связей, которые объединяют все это воедино, без воздействия друг на друга.

Вспомните сказочника Оле-Луколе. Но что если сказки – больше не сказки? Если история и события состоят всего-лишь из звуков и нот? Что если ничего нет, но всё есть? Кто будет смотря на определение действительности смотреть со стороны?

Дверь палаты отворилась. На чуть подсознательном уровне юноша почувствовал присутствие человека. В виду того, что сознание не совсем еще было подконтрольно – он разглядел безликий силуэт. Позже, воспоминания нарисовали следующую картину: перед ним стоял в черном одеянии молодой человек, в странном головном уборе, пенсне-монокле и держал в руке часы-секундомер. Дело в том, что это было нелепо. Мало того что нелепо, это выглядело убого. Поэтому данное воспоминание вызывало улыбку и потом он частенько рассказывал об этом, как о личном сумасшествии.

"Без лица." гулким эхом разносилось по тонким нитям сознания.

"Он без лица…"

Юноша проснулся. С момента аварии прошло уже больше трёх дней. По крайней мере судя, по затекшим ногам и больной голове – казалось что так и есть. Хотелось есть. И вот такие пироги. Что есть подруга, что на деле – не принесла вдруг пироги. Не то чтобы готовить не умела, а то что между прочим делом – тот друг, что другом для неё и оказался – вдруг неприятелем тому мужчине оказался. В тот самый миг, когда она чуть улыбаясь, с коллегой – с парнем попрощалась. Стук сердца. Стук словно стух. Он был ударом ниже паха.

"За что? Ведь я не знал до ныне страха: её как женщину вдруг потерять. Я не могу понять – что в нём она нашла?!"

У паренька слеза пошла. Не так, чтобы терялся силой он. Не так что кончен жизни путь. Но верой – правдой стала жуть, что прежде разум посещала. Она? Она тот путь его во тьме быть может освещала, что взмахом воли и судьбы обратным ходом коленвала – его залогом той свободы стала от празднества ужасной темноты. Суть ни в свободе, ни в устоях. Ни в оборотах, ни в простоях. Нет ничего, что стоит тех упоров мысли, которые уже не в числах. Не в ходе стрелки спидометра. Не в метрах стука тахометра. И не о скорости. Не о лобовых сопротивлениях. Ни о воздушной силе ветра. Я человек. Он человек. И все мы люди. И что-то любим. Что-то ценим. Не важно то, что так неважно. Тот юноша – весьма отважный. Перетерпел всё это скрипом. Нахалом выпитый пол-литра бензина запах – тихий вечер. Нет больше страха о потере и сам тому – себе не веря, он вроде стал немного лучше. Не потому что он был лучшим, а потому-что одолел… в себе страх горести потерь. Надев свою скудную одежду, которая пропахла маслом и бензо-растворителем – почесав правое яйцо, засуну руку в карман – юноша обнаружил что-то прямоугольное с рельефом. Машинально он извлёк содержимое кармана. В руках он держал чёрный брелок с серыми, серебристыми но матовыми – переливающимися и искрящимися буквами : "L.I.". Не сказать, что юноша особо был впечатлён. Вещица весьма скромная и может быть кто-то из знакомых механиков, просто оставил этот брелок в рабочей одежде. Тут такое дело. Кто раньше пришел – того и комбинезон. За чистотой своих рабочих одежд – механики следят редко, отдавая дань традиции "Масло – не грязь, главное не вспыхнуть.". Тем самым усиливая правила техники безопасности. Но вместо того, чтобы положить его обратно в карман штанов, он неряшливо кинул его в нагрудный. Умылся. Поел баланды. Расписался в страховой книге, получил компенсацию по здоровью и вышел из здания госпиталя. В карманах обычного автомеханика с "жаждой скорости" – деньги были лишь средством модернизации автомобиля… Он на секунду задумался. Нет больше автомобиля. Увы и ах. Склонив голову и шоркая ногами, молодой человек побрел в направлении дома. Идти предстояло долго. Чужой город, отсутствие знакомых. Он не знал что делать дальше. Он корил себя и бичевал. Нет. Женщины это конечно хорошо, но проиграть Гран-При – было досадой. Долгие часы возни модификаций, нахождения новых принципов расхода топлива с компенсацией направленных на увеличение производительности и другие изыски – всё это больше не имело смысла. Конечно отказаться от наплыва эмоций сложно. Но гордость поражения в том и заключается: "Не победил – не проиграл." Ни более, ни менее.

…Бах.Жах.Трах.Пыщ…

Воздух разразило озоном и непонятным заревом. Сначала все померкло, потом осветилось. Сжалось, оглушило и проявилось в клубах серого дыма что-то вроде черного шара. Это произошло настолько быстро, что и вроде как и не произошло. Оставив только смутное впечатление.

"Весь мир – игра. Твоя игра – дорога. Смотри на дорогу, но не забывай, что рано или поздно дорога приведет тебя к дому."

Тихий шёпот прозвучал так-же, как и тогда на трэке, только в этот раз он действительно звучал как послание. Перед ним стоял черный автомобиль. Он не блестел, но отражал блики. Он не был холодного цвета ночи – скорее наоборот, манил теплом. Тихий свист, перерастающий в рокот, подсказывал юноше – что топливная и двигательная система работают синхронно и