Один к трем - chromewitch Страница 9

Абонент отключился. История входящих сообщений была пуста — вернее, последним там значился номер полиции. Майк послал запрос к «Роском» — запрос не прошел. А спустя две секунды на экран пришло сообщение: «М’Айк, тебе же не звонил никто подозрительный, так зачем оставлять лишний след в истории запросов?».

Майк совсем отключил связь. Мог бы оставить смартфон как есть — подключенным напрямую к мозгу — но сейчас он как никогда ощущал необходимость отрезать себя от информации. Подумав, Майк даже стащил смартфон с руки и неловко, по почти забытой привычке распрямив кусок гибкого пластика, засунул его в карман. Чтобы даже кожей не касаться, а то вдруг... В голову некстати приходили бредовые байки о том, что вместе с общим состоянием здоровья и расчетом физнагрузок смартфоны считывают полную биометрию и передают во владение мобильных операторов, а от них прямо к правительству.

Правительству не стоит знать, как часто бьется его сердце.

Он вдохнул и выдохнул пять раз. «М’Айк» — так он подписывался в Сети, после того как, еще лет двадцать назад, прошел на эмуляторе допотопной операционной системы несколько старых-старых игрушек. С именем было созвучно, да и котики ему всегда нравились. Пару лет назад он поудалял все старые аккаунты, решив начать собственное дело и бросить былые увлечения. «М’Айк» трансформировался в обычного «Майка» — половина Сети общалась на дьявольской смеси языков и такие переделки имен никого не удивляли.

Когда он снова достал гаджет, то сообщения там, разумеется, не было. Майк набрал номер Ларочки — подруги и, по совместительству, бухгалтера несостоявшегося предприятия. Звонок прошел без проблем.

— Ларусь. Звони в страховую, — ровно сказал Майк. — Склад сгорел.

Если со страховой компанией не будет проблем, то, возможно, он еще и в выигрыше останется. Еще несколько минут назад он предсказывал себе тяжбы на долгие месяцы, но теперь... Майк, будучи частым гостем в Сети, прекрасно понимал, что звонки из ниоткуда не приходят просто так. И если уж эти неизвестные потрудились пообещать ему «поддержку», то вполне могут решить парочку вопросов со страховой.

***

Ночь и день прошли в отдыхе и ожидании пинка в дверь или хотя бы звонка от «Автоматической жизни». Вылезать в вирт Джей даже не пытался. Опасался высовываться без предварительной консультации с врачом, а где найти врача, который не будет задавать лишних вопросов и никому не сдаст, не представлял. Его знакомая Тина «Гаечка» месяц назад улетела в Китай, а старик Ленни сам лежал сейчас в больнице, откуда собирался переехать прямиком в тюрьму. Погорел на продаже все тех же паков визуализации, и при задержании полиция поломала ему ребра.

Поэтому Джей лежал посередине захламленной комнаты — гостиная, спальня и рабочий кабинет в одном, с унитазом в закутке за шторой — больше суток, то во сне, то в сонных попытках взбодриться. Где-то между сном и явью он догадался отключить смартфон от имплантов, и теперь гаджет валялся рядом, время от времени напоминая, что для быстрого доступа к личным файлам и скорейшей связи с абонентами стоит синхронизировать работу смартфона и мозга. Но не стоит давать корпам возможность залезть в его голову. В крутости техотдела автоматонов Джей уже убедился и теперь не верил, что поставленные на смартфон и в импланты блокировщики и прочие антивзломы его спасут.

По сути, он просто ждал.

И не дождался.

Пришлось идти сначала в общий душ, а потом за едой. Джей стал снимать социальное жилье для эмигрантов и бедняков сразу, как уехала Айна. Вместе с ней отпала большая часть их общего дохода, а также необходимость в душе и кухне. Джей мылся и стирал одежду на первом этаже, в порядке очереди и со строго ограниченным количеством воды, и ел там же — покупая готовую еду в синтез-автоматах. В крыле располагалось двадцать таких же квартир-каморок с картонными стенами, и с многими соседями Джей был поверхностно знаком. Он тут считался, как и еще несколько фрилансеров, счастливчиком и мажором — не делил ни с кем жилье и по его душу не приходили ни полицейские, ни представители миграционной службы.

Как-то, в самом начале съема, он спрятал у себя, во время очередного рейда, пару чернявых подростков, оказавшихся сыновьями местного драгдиллера, перестроившего под свою квартиру треть верхнего этажа. Не самая достойная строка в биографии, но известное здесь имя позволило ему избегать стычек с диаспорой и со временем заслужить репутацию «того стремного русского хакера из сто сороковой». Иногда к нему подходили гопники или чернявые, как те сыновья, незнакомцы с мелкими просьбами по технике — в основном, что-то починить или подделать. Мелкие бандиты подсаживались, когда он ел на первом этаже, и ставили пару банок пива, заговаривая о проблемах с пользовательскими настройками в угнанных тачках. Он решал эти мелочи тут же, на планшете, свободной рукой сгребая скомканные купюры и размышляя не столько об элементарном сбросе системы, сколько о том, где бы перевести эти бумажки в электронную валюту так, чтобы не вызвать лишних подозрений. Местные преступники, под влиянием эмигрантов, становились старомодны.

Поначалу благодарный наркобарон — он так называл себя, хоть и подмял под себя разве что их бедный район — пытался включить Джея в «большой бизнес», но вскоре махнул рукой, убедившись, что подобные дела Джея интересуют мало. Сказать по правде, в своих попытках скопить денег, Джей вписался бы и в большую срань, чем наркоторговля — например, во взлом «Центра» — но просто не верил, что в критический момент драгдиллеры не кинут его закону на съедение. Слишком мало информации он нашел на них — беженцев, до сих пор ставящих традиции и живые встречи выше договоренностей в киберпространстве. В Сети было проще — он мог расспросить виртуальных знакомых о заказчике, в некоторых случаях откопать его рейтинг среди киберпреступников, выйти на след. Когда дело доходило до встреч и обсуждения дел вживую, Джей всегда становился в разы подозрительнее, просто потому что в реале ориентировался гораздо хуже, чем в Сети.

Деньги он копил, но копить получалось скверно — за все время он едва-едва набрал на билет до Токио, который невозможно было купить из-за отсутствия идентификатора.

Джея не существовало, как и большинства обитателей трущоб. Государство рассуждало так, что свободу передвижения мог получить только состоятельный человек, исправно платящий налоги. Джей ничего не имел против такой логики, но у него выходило так, что идентификатор он вырезал и продал