Не видя звёзд - Панов Вадим Страница 10

Ему было тридцать пять, однако выглядел Галилей… Выглядел он странно: с одной стороны явно моложе своего возраста, относясь к тому типу мужчин, которые до самой старости продолжают казаться юными; с другой – общеизвестная необходимость потребления всевозможных веществ не могла не отразиться на Квадриге, так что выглядел он молодо, но потасканно. У него было узкое лицо, большие тёмно-серые глаза и слегка оттопыренные уши. Волосы русые, короткие, плотно лежащие на голове, подбородок прикрыт короткой бородкой. Могучим телосложением Галилей не отличался: невысокий, узкоплечий, вялый… Он казался болезненным не только с лица, но и жестами. Другими словами типичный астролог.

Хотя…

Трудно назвать типичным единственного оставшегося в живых участника Тринадцатой Астрологической экспедиции.

Очень трудно.

– Всё в порядке? – негромко спросил капитан.

– Частично, – ответил Квадрига, избегая смотреть Баззе в глаза.

– Что не так?

– Мне… – Галилей повертел в руке трубку, но набивать её при капитане постеснялся. Повертел, помолчал и ответил: – Мне снятся сны, которые я не помню. Сны о том, что я не помню. Снятся с тех пор, как мессер принял решение идти в Туманность Берга.

– И? – спросил Дорофеев примерно через минуту, поняв, что Квадрига задумался и не собирается продолжать.

– И я их боюсь, – ответил Галилей. Выпрыгнул из корзины, расправил плечи, кое-как изобразив стойку «смирно», и доложил: – Астрологическая служба к походу готова, капитан, готова на сто процентов, будь я проклят.

Когда-то давно эта комната была…

Впрочем, Помпилио уже не помнил, для чего «когда-то давно» предназначалась эта большая, занимающая весь этаж комната. Скорее всего, служила гостевой спальней. Или особой гостиной. Или курительной. Последнее, пожалуй, совсем сомнительно… Как бы там ни было, Помпилио не помнил, для чего комната предназначалась раньше, поскольку нечасто забирался на эту башню – вторую по высоте в замке и стоящую ближе всех к озеру. Однако с абсолютной точностью помнил, почему распорядился подготовить для невесты именно эту комнату – из её бесчисленных, идущих по всему периметру окон, и особенно с опоясывающей башню террасы, открывался потрясающий вид: на Даген Тур, озеро и долину. И Помпилио захотел, чтобы Кира с первого мгновения пребывания на Линге видела свои владения во всей красе. И расчёт оправдался: красивейший пейзаж помог пережившей две страшные потери и покинувшей родную планету девушке успокоиться, прийти в себя, а потом – полюбить Даген Тур так же сильно, как тысячу лет любили его Кахлесы.

И не только Даген Тур.

Почти год после свадьбы они с Помпилио жили порознь. Не «каждый своей жизнью», но не вместе, считались мужем и женой, не являясь таковыми, не выходили в свет, давая многочисленным кумушкам повод для досужих домыслов, но при этом имея железобетонные основания для подобного поведения: тяжёлые утраты, понесённые ими на Кардонии, где Помпилио потерял невесту, а Кира – отца и жениха. К тому же дер Даген Тур был увлечён местью, методично истребляя всех, кто был так или иначе причастен к смерти невесты, часто отлучался и едва не погиб, добираясь до Огнедела, непосредственного убийцы Лилиан дер Саандер и её мужа. В том путешествии опасность грозила ему много раз, но в момент, когда казалось, что спасения нет, на помощь Помпилио пришла Кира.

И с тех пор их отношения изменились.

Они стали вместе по-настоящему.

Но Кира наотрез отказалась покидать полюбившуюся комнату, и Помпилио перебрался в башню, в которую до сих почти не наведывался. И бывшая гостевая… или курительная… или гостиная… стала их спальней.

– Вина? – негромко спросил Помпилио, услышав, что дыхание жены выровнялось.

Кира приподнялась на локте и поцеловала мужа в щёку.

Вместо тысячи слов.

– Это значит «да»?

– Да… – Она вновь упала на спину и потянулась. Довольная. Довольная настолько, что дер Даген Туру захотелось рассмеяться.

Он улыбнулся, поднялся с кровати, наполнил бокалы холодным белым, повернулся и замер, любуясь женой.

В свои двадцать пять Кира обладала чудесной женственной, но при этом подтянутой, спортивной фигурой. Волосы у неё были рыжие, длинные и очень густые, лицо узкое, носик маленький, чуть вздёрнутый, а в больших карих глазах то и дело вспыхивали золотые искорки. Рот, правда, был чуть великоват, но он ничуть её не портил.

Кира знала, что Помпилио с удовольствием любуется ею, и чуть повернулась, позволяя мужу насладиться собой в полной мере.

– Прекрасна… – пробормотал дер Даген Тур.

Кира улыбнулась. А когда муж вернулся на кровать, взяла у него бокал и сделала большой глоток.

– Очень кстати.

– Согласен. – Помпилио повертел бокал в руке, после чего прикоснулся к жене и тихо спросил: – Ты не передумала?

– Ты ведь знаешь, что не передумаю, – ответила рыжая, глядя мужу в глаза.

– Знаю, что ты упрямая.

– Нет, – качнула головой Кира. – Не в этом дело…

– В Туманности опасно, – мягко прервал жену Помпилио.

– Опаснее, чем на Тердане?

– На Тердане мы просто побывали.

– Хорошо, на Круне.

– Думаю, опаснее, – серьёзно произнёс дер Даген Тур. – На Круне было опасно, однако мы знали, чего можно ожидать, и были готовы. Новые планеты непредсказуемы.

– Разве ты не готов к неприятностям?

– Всегда готов.

– Я знаю, я в тебе уверена, Помпилио, и не понимаю, для чего ты задал свой вопрос. Причём не в первый раз.

– Потому что боюсь за тебя, – ответил дер Даген Тур, пригубливая вино. – И не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится.

– И я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится, а меня не будет рядом, – негромко, но очень твёрдо сказала Кира. – Я понимаю, что ты за меня боишься, что будешь меня опекать и оберегать, мне очень важна твоя забота, но мы… Мы вместе, любимый, а значит, куда ты – туда и я. И так будет…

– …всегда, – закончил за жену Помпилио.

– Ты знал, кого брал в жёны.

– Я не ошибся.

Несколько мгновений Кира молча смотрела мужу в глаза, после чего продолжила:

– Что бы ни случилось в Туманности – это случится с нами. А вместе мы преодолеем что угодно, когда мы вдвоём – нам ничего не страшно. Мы это уже знаем.

Продолжать спор не имело смысла. Бокалы соприкоснулись, издав мелодичный звон, супруги сделали по глотку вина, и дер Даген Тур сообщил:

– Мы улетаем послезавтра.

– Будем куда-нибудь заходить по дороге?

– Нет, прямой курс на Пелеранию, где соединимся с Девятнадцатой Астрологической и… и идём в Туманность.

– Мы допрыгнем? – очень спокойно спросила Кира. Она не была столь опытным цепарём, как Помпилио, но знала официальное мнение Астрологического флота: расстояние до ближайшей планеты Туманности Берга превышает возможности астрингов.

– Антонио рассказал, что дер Жи-Ноэль отыскал путь.

У Киры вспыхнули глаза:

– Отлично! – Пауза. – Если, конечно, он не ошибается.

– Адмирал понимает, что на кону его репутация и его будущее, – с лёгкой улыбкой произнёс дер Даген Тур. – Дер Жи-Ноэль умный, по-хорошему осторожный и очень внимательный цепарь. Если он сказал, что нашёл путь, значит, дорога в Туманность действительно существует. Её не может не быть, потому что Тринадцатая прыгнула, а прыгать в Пустоту дер Ман-Дабер не стал бы. Он тоже был хорошим цепарём.

– Разведчики уже прыгнули?

– Разведки не будет.

– Не будет?

– Принято решение обойтись без разведки.

– Разве это не опасно?

– В послании, которое получил Антонио, мотивы принятого решения не объяснялись, но это неважно: Астрологический флот считает риск оправданным, дер Жи-Ноэль считает риск оправданным, и раз решение принято, основания есть.

– Ты доверяешь адмиралу?

– Я обязан ему доверять, ведь в ближайшее время я буду в его подчинении.

Кира прищурилась.

– Да, мы должны это обсудить, – мягко произнёс Помпилио. – В составе Экспедиции не будет ни одного человека, превосходящего или хотя бы равного мне по происхождению, но это ничего не значит. В походе будет действовать жёсткая субординация и я, как командор Астрологического флота, буду находиться в полном подчинении адмирала. И он не обязан и не будет говорить мне «мессер».