Ник Перумов - За краем мира Страница 11

И тогда Молли и увидела вновь тех самых Rooskies.

Трое. В ярких оранжевых жилетах поверх рубах — знаменитые touloupes куда–то исчезли, — они грузили снег в кузов локомобиля.

Трое. Двое немолодых бородачей и… и тот самый мальчишка, которого она, Молли, впервые увидела возле «ворот номер четырнадцать».

Работали все они легко, словно и не приходилось им ворочать пласты слежавшегося снега, перемешанного с угольной гарью. Наблюдал за ними один–единственный констебль, и притом не похоже было, что он особенно опасается побега своих подконвойных.

Молли пригляделась — нет, ни цепей, ни каторжных ядер, ничего. Rooskies были свободны… ну, почти свободны.

Отчего–то это… разочаровывало. Варвары в книгах были дремучи, яростны, неукротимы и предпочитали смерть плену — ну, разумеется, до того, как главный герой, джентльмен Королевства или же леди, не объяснял им их заблуждения.

Rooskies, загадочные обитатели северных стран, областей за Карн Дредом, которые королевским картографам так и не удалось нанести на чертежи, не должны были покорно грузить снег! Вот просто не могли, и всё.

И уж в особенности не должен был старательно трудиться под присмотром одного–единственного констебля мальчишка с соломенными волосами и жёстким, волчьим прищуром серо–стальных глаз.

Не волк он уже тогда, а… а…

Молли замедлила шаг. И вдруг поняла, что Rooskii видит её. И не просто видит, а знает, кто она, что узнаёт её. Причем узнаёт, даже не повернувшись, не взглянув на юную мисс Блэкуотер.

Справа и слева по Плэзент–стрит горели газовые фонари, светились витрины приличных — здесь других не водилось — магазинов. Торопливо шагали леди и джентльмены, медленно проезжали тяжёлые локомобили, невдалеке свистел, готовясь отправиться от остановки, местный паровичок. Линия только пересекала Плэзент- стрит — помилуйте, мама Молли никогда б не согласилась жить «с этими ужасными свистками и гудками под самыми окнами».

Тихо и мирно всё. Стоит, позёвывая, ещё один констебль, глядит на карманные часы, верно, кончается смена.

— Стой! Куда!

Молли подпрыгнула: из часовой лавки Каннингхема и Прота, пригибаясь, вдруг вырвалась донельзя знакомая фигурка, бросилась через Плэзент–стрит, ловко нырнула чуть ли не под колёса локомобиля и помчалась дальше, к просвету меж домами, где начиналась мусорная аллейка, что вела в сторону Геаршифт–стрит.

Билли. И что–то прижимает к груди.

Ой–ой–ой!..

— Стой, воришка! — вдогонку за Билли мчались сам мистер Каннигхем, тощий, длинноногий, и двое его приказчиков. — Держите его! Полиция! Полиция! Держи вора!

Молли оцепенела, прижимая ладошку ко рту.

Очень удачно по Азалия–стрит подкатывал паровик — Билли лихо проскочил прямо перед ним, несмотря на негодующие свистки машиниста, мистер Каннигхем и его приказчики поневоле замедлились, однако на другой стороне Вилли нарвался прямо на констебля, что сторожил троицу Rooskies.

— Стой, паршивец! — И констебль ловко соскочил с кузова локомобиля, направляя на Билли револьвер.

Он не шутил.

Билли растерялся лишь на самый миг, но констеблю этого хватило. Рука его в кожаной перчатке немедленно и крепко вцепилась Билли в воротник.

С другой стороны Плэзент–стрит показался хорошо знакомый локомобиль в цветах Особого Департамента.

Билли забарахтался в воздухе, отчаянно пинаясь. Здоровяк–констебль легко удерживал его над мостовой.

— Держи… ах… ох… ух… вора!.. — подоспел запыхавшийся мистер Каннингхем. — Да, это он, это он, ух… ох… благодарю вас, констебль…

Двое старших Rooskies по–прежнему меланхолично закидывали снег в кузов. Они даже не обернулись, словно показывая, что происходящее их никак не касается.

Зато обернулся мальчишка. Впрочем, и он тоже смотрел отнюдь не на дёргающегося Билли. Он смотрел на Молли, смотрел прямо в глаза, невежливо, нахально и совершенно, ну совершенно по–варварски!

Словно ждал чего–то.

Констебль отвлёкся, однако никто из Rooskies не попытался бежать. Кидали себе снег, да и всё. Равнодушные, покорные.

Мальчишка же стоял, опершись на лопату, и глазел на Молли.

Билли меж тем поставили на ноги, и мистер Каннигхем, уперев руки в боки, что–то возбуждённо излагал констеблю. Тот, успев пристегнуть Билли наручником к длинной и тонкой цепи, приклёпанной к форменной портупее, с важным видом записывал показания владельца лавки в книжечку, поминутно кивая. Потом грубо дёрнул отворот пальто Билли, запустил руку тому за пазуху, извлёк на белый свет что–то золотисто блеснувшее. Карманный хронометр.

Молли мысленно застонала. Билли, Билли, ну какой же ты дурачок!..

Она должна что–то сделать. Попавшегося на краже малолетнего воришку закуют, как взрослого, отправят к судье. Присяжных ему, само собой, не полагается. Судья определит наказание — работный дом для малолетних. Впрочем, это только так называется — «работный дом», а на самом деле чистая каторга.

Она знала, где в Норд—Йорке такой дом. В южной части, за старыми доками, зажатый меж двумя дымящимися трубами заводов — сталеплавильного и сталепрокатного. Видела тех, кто угодил «в работы». Правда, видела всего один раз, когда они с мамой ехали на локомобиле к Южному вокзалу. Мама поджимала губы и громко жаловалась, что на здешних улицах приличному джентльмену, не говоря уж о леди, и появиться страшно, а Молли, расплющив нос о стекло, смотрела, смотрела и смотрела на громадные здания фабрик, казавшиеся неведомыми чудовищами, обвитыми паропроводами, словно кровеносными артериями и венами.

Их соединяли арки эстакад, грубо склёпанные из стальных ферм, по ним туда–сюда сновали паровики, иные, чем в городе, низкие и пузатые, даже на вид куда мощнее.

И рядом с ними, прямо по рельсам, тащилась длинная цепочка мальчишек в оранжевых жилетах поверх арестантских роб.

Вот туда и попадёт Билли.

Он уже не сопротивлялся, шмыгал носом, глядя в землю.

Локомобиль Особого Департамента притормозил было, однако не остановился, медленно проехал мимо.

«Сейчас», — услыхала Молли.

Беги, Билли!

Она закричала. Или это ей только показалось? Однако она очень–очень чётко вдруг представила, как у пыхтящего локомобиля, в который пленные Rooskies грузят снег, из топки вырывается сноп пламени, клапана срывает, из каждой муфты, из каждого золотника бьют струи свистящего пара, локомобиль судорожно дёргается, словно лошадь под кнутом.

Констебль от неожиданности взмахнул руками, как–то неловко задел пряжку собственной портупеи, и она расстегнулась. Билли, не будь дурак, в один миг подхватил упавшую цепочку от надетого ему на запястье браслета и кинулся наутёк — в ту самую мусорную аллейку, оставив в руках констебля добычу, новенький хронометр.

— Держи! Держи–и–и! — хором завопили и констебль, и мистер Каннингхем, и оба его приказчика. Не успевший далеко отъехать локомобиль Департамента окутался паром и встал как вкопанный.

Констебль дёрнулся было вдогонку за Билли, но вовремя вспомнил о вверенных его попечению подконвойных. Мистер Каннингхем топал ногами, но, получив обратно свои часы, гнаться за кем бы то ни было явно не намеревался. Оба приказчика тоскливо переглянулись и, вяло крикнув «держи!» пару раз, затрусили следом за Билли ко входу в аллейку.

Не догонят ни за что, подумала Молли. Аллейка соединяла Плэзент–стрит с Амелиа–роуд, а следующей была уже Геаршифт с эстакадой скоростного паровика, за которой начинались совсем другие кварталы. Там Билли, если не знать, кто он, хоть год ищи, не сыщешь.

Молли очень осторожно повернулась. Локомобиль, где ещё совсем недавно гордо восседал констебль, замер, накренившись набок, одно из колёс как–то странно вывернулось. Облако пара окутывало его по–прежнему, а языки пламени, вырвавшись из топки, жадно лизали всё вокруг, словно надеясь отыскать хоть что–нибудь годное в пищу, кроме холодного металла.

Локомобиль Особого Департамента дал задний ход.

— Вот ведь что за чертовщина! — Констебль сокрушённо всплеснул руками. — Мистер, вы, э–э–э…

— Каннигхем, констебль. Микаэль Дж. Каннингхем- младший, — с готовностью выпалил хозяин часовой лавки.

— Э–э–э, мистер Каннингхем, вы уведомление о правонарушении составлять желаете? — судя по виду констебля, ему этого бы отчаянно не хотелось. И мистер Каннингхем всё понял правильно.

— Уведомление о правонарушении, констебль? О нет, к чему лишние бумаги? Похищенное возвращено, мальчишка не нанёс никакого ущерба, наверняка уже далеко, в своих трущобах. Вот благодарственное отнесение вашему начальству я бы составил с превеликим желанием, констебль!..

— Весьма признателен, мистер Каннигхем, весьма признателен!.. — подкрутил усы констебль. — Эй, вы, работай давай! — гаркнул он на пленных. — Что, непонятно? Rabotai! Trud, trud! Bistro!