Меня зовут Питэр! - Люба Абрамич Страница 11

****

Питэр

Я слышу о чем они говорят. Но самое странное то, что я понимаю о чем твердит Викки. Ее отец видит солнечную систему совсем по-другому. Так же, как и я. Планеты словно разговаривают со мной, когда я держу в руках их макеты. А созвездия указывают дорогу. Каждая звездочка на небе представляется мне кусочком огромной мозаики и я чувствую, что могу ее собрать. Рядом с каждой планетой есть свое поле и излучение. Я знаю это. Мой мозг воспринимает эти цвета как сигналы. Вот Юпитер, например, горит желтым, а Нептун зеленым.

Я стою в коридоре и подслушиваю их взрослый разговор. Но когда мои ноги совсем замерзают на холодных досках я возвращаюсь к себе в комнату, но засыпаю не сразу. Я думаю о поясе Койпера. Ищу это место на астрологической карте. Попробуй тут разбери, где именно нужно запустить эту программу. Я смотрю на звезды и астероиды, но все они пока что одинакового цвета и для меня подсказок нет. Но это не на долго.

Викки

— Я знаю почему Питэр заступился за тебя там в лесу, — говорит мне Нэйтон. Он снимает фотографию со стены и подносит ко мне. — Ты похожа на его мать в молодости. У тебя голубые глаза и каштановые волосы и внешне, определенно, между вами есть сходство. Разрез глаз и губы…, — он замолкает.

Я беру фотографию у него из рук и начинаю изучать эту женщину. Знала ли она что родила гения? А ведь Питэр гений! Его изобретения по-детски просты пока еще, но к ним не придраться. Ничего лишнего. Взять хотя бы эту мухоловушку. В воздухе Питэр привесил пластиковую тарелку, а рядом еще одну, но не просто так, а высчитав траекторию ветра. На сквозняке они начинают вращаться по кругу и создают искусственную воронку. Мухи попадают в нее и, пытаясь выбраться из мини торнадо, прилипают к липким поверхностям тарелок. Этот парень хорошо знает физику

— Завтра нам придется улететь, — напоминаю я Нэйтону. — Но мне совсем не хочется оставлять мальчика здесь.

— Давай возьмем его с собой, — предлагает Нэйтон.

— Ему нужна семья! — возражаю я. — А не беглые преступники.

— Мы можем отвезти его в соседний город, — предлагает солдат. — Его поместят в новую семью и он, наконец, перестанет шататься по свалкам.

— Он не бросит Аврору.

— Можно попробовать поговорить с ним, — предлагает Нэйтон.

— Это бесполезно. Он чересчур привязан к ней, — огорчаю я своего напарника и он тяжело вздыхает в ответ.

— Нам нужно поспать, — говорю я. — Уже поздно.

Нэйтон достает из своего рюкзака эластичный бинт.

— Раздевайся, — приказывает он мне.

— Что? — на мгновенье я теряю дар речи. Нэйтон подходит ближе и расстегивает мою куртку от формы. Под ней у меня лишь спортивный топ.

— Смотришь на меня как на насильника, — расшифровал он мой взгляд. — Ничего я с тобой не сделаю. Не бойся. Твои ребра! Дай я посмотрю.

— Зачем? — не понимаю я.

— В лесу я пару раз пнул тебя, — напомнил он мне. — Это случайно произошло, не подумай, что я избиваю женщин. Я не знал, что ты девчонка и меня здорово разозлил твой электрошокер.

— Да все нормально, — успокаиваю я его.

— Где у тебя болит? Покажи.

Я указываю на место и Нэйтон начинает аккуратно ощупывать его.

— Уже вылез синяк, — оповещает он меня. — И, похоже, я сломал тебе два ребра. Сделай глубокий вдох, — просит он меня. Я подчиняюсь и глубоко вдыхаю воздух.

— А теперь выдыхай медленно.

Я делаю все, как говорит мне солдат, и чувствую небольшое покалывание в районе груди, но не больше.

— Ничего страшного, — успокаивает меня Нэйтон. — Не поднимай ничего тяжелого несколько недель. Я зафиксирую тебя бинтом.

Бинт широкий, почти в мою ладонь и Нэйтон быстро справляется с задачей, обмотав мою грудную клетку спасительным корсетом. Когда остается небольшой хвост, он не знает куда его деть и пытается заправить его за верхнюю часть моего топа, все чаще прикасаясь ко мне. Нам обоим в этот момент очень неловко и я не выдерживаю.

— Давай, я лучше сама, — я наконец забираю у него это несчастный хвост бинта и он облегченно выдыхает. Потом еще раз извиняется за мои сломанные ребра и уходит спать наверх. Мои щеки горят как рубины, а сердце громко стучит в грудной клетке с двумя сломанными ребрами. Я пытаюсь заставить себя успокоиться. Но получается не сразу. На следующее утро мы оба сделаем вид, что ничего этого не было и ситуация рассосется сама по себе.

****

Нэйтон

Я наблюдаю за Викки пока она готовит Питэру обещанный суп с фасолью. А сам в это время гоняю в голове мысли. Я знаю, что поступил правильно. Хотя и боюсь реакции Питэра. Я слышу, как Викки помешивает суп, слегка шкрябая по дну кастрюли, чтобы тот не пригорел. Электричества нет и она использует мою походную печку с баллоном. Девушка изо всех сил старается угодить мальчику и меня это трогает. Еще вчера я хотел пристрелить ее, а сегодня я думаю, как хорошо, что я этого не сделал…

— Твой суп! — радостно объявляет она мальчугану, который спускается в кухню. Питэр широко улыбается и обнимает Викки. Между ними моментально образовалась та связь, какая бывает только между матерью и ребенком. Пусть и не родным.

— Обалдеть! — восхищается Питэр. — Викки, я мечтал о таком супе два года! — радуется мальчик. — Ты просто волшебница. Как тебе удалось? Ведь у нас почти нет никаких продуктов!

— Ну, знаешь ли, волшебники не выдают своих секретов, — шутит с ним Викки и у меня теплеет внутри, когда я наблюдаю за всей этой картиной. Она ласково трепет его по голове и наливает ему добавки. Я от завтрака отказываюсь, потому что у меня совсем нет аппетита. ТО, что мне пришлось сделать ночью, сейчас неприятным комом сидело внутри.

Когда Питэр доедает вторую тарелку он с радостью бежит наверх, чтобы рассказать об этой хорошей новости Авроре. Я с грохочущим внутри сердцем жду чего-то ужасного и ровно через две минуты это случается. Детский надрывный крик наполняет этот холодный дом. Викки бросает все и бежит наверх, перепрыгивая через ступеньки. Я бегу следом. Мы вместе врываемся в комнату Авроры и видим Питэра, громко плачущим над телом робота. Ни одна лампочка не горела на ее дисплее и Викки сразу поняла в чем тут дело. Аврора разрядилась окончательно. Викки подошла к Питэру и крепко его обняла. Он плакал у нее на груди и совсем скоро ее куртка стала мокрой.

— Мне так жаль! — искренне