Незапертые двери - Илья Александрович Шумей Страница 11

– Мне почему-то кажется, что в этом углу немного недостает веселья, – непринужденно заметила она в то время, как присутствующие курсанты чуть ли не домкратами поднимали свои взгляды выше, на ее лицо. – Что за заботы вас тяготят?

– Мы тут грустили исключительно в ожидании вашего появления! – воспрянул духом Кордок и протянул ей бокал. – Позвольте вас угостить!

– Какая прелесть! – Верховная уставилась на бокал как на настоящее откровение. – Ты пытаешься произвести на меня впечатление, угощая бесплатными напитками?

Если кто-то и пытался скрыть смех, то получилось это у них откровенно неважно. Тем не менее, Дэлери приняла бокал у Кордока, кивнув ему и повернувшись к остальным кадетам.

– Тяжелый выдался год, я понимаю, – ее негромкий хриплый голос вынуждал всех умолкнуть и податься вперед, вслушиваясь в каждое слово, – но оно того стоило, поверьте.

Лайс застыл наравне со всеми, жадно ловя тончайшие нюансы речи Верховной. Его всегда восхищало, как едва заметная игра интонаций и тембра способна играть на эмоциях аудитории, и сейчас он воочию мог наблюдать за тем, как это искусство работает в реальности.

Да, он знал, что опытные Жрицы способны лишь незначительными нюансами голоса возбуждать в людях любые эмоции. Знал, что лишь несколько движений Танца могут свести человека с ума. Но здесь и сейчас Верховная Жрица не пользовалась столь грубыми и прямолинейными методами, предпочтя напрямую обратиться к душам слушателей.

– Время нынче непростое и неспокойное, вы знаете, – продолжала она, – а потому Священной Канцелярии кровь из носу нужны новые и верные Служители. Десятки миров пали к нашим ногам, но их усмирение и приручение требует еще многих и многих усилий. Нам всем предстоит еще очень много тяжелой работы, но я верю, что вы с ней справитесь. Вы, ребята – наша надежда и наше будущее. За вас, парни!

Дэлери вскинула свой бокал, и к ней навстречу устремились руки курсантов, вдохновленных ее словами. Спохватившись, Лайс также подался вперед, чтобы в общей суете все же чокнуться с Верховной, хотя его внутренний голос не уставал напоминать, что внешние ритуалы мало что значат в суровой реальности, и соприкосновение двух стеклянных сосудов – лишь формальность, которая по большому счету ничего не решает.

– Ладно, мальчишки, – она с легким сожалением поставила пустой бокал на стойку, – время уже позднее, а у меня завтра насыщенный день. Пора закругляться. Вы тут отдыхайте, у вас еще вся жизнь впереди, ну а мне пора на боковую.

– Спасибо, Кордок, спасибо, Исвер, – Дэлери последовательно кивнула всем кадетам, с кем ей довелось потанцевать, и повернулась к Лайсу, протянув ему татуированную руку. – Надеюсь, вы не сочтете за труд проводить даму до ее покоев?

Он далеко не сразу сообразил, почему все вдруг притихли и обратили на него свои взгляды. Мысли Лайса все еще парили где-то далеко, снова и снова возвращаясь к тому самому танцу, который запомнится ему на всю жизнь. Даже когда он понял, что речь идет о его персоне, блаженная улыбка еще некоторое время блуждала на его лице. И только потом начала медленно сползать.

– Я? – испуганно пискнул он, чувствуя, как стремительно выветривается из головы выпитое вино.

Удивительно, но как только на него свалилось воплощение самой чаемой юношеской мечты, Лайс вдруг заметался, лихорадочно изыскивая возможность улизнуть от оказанной ему чести. На ум ему немедленно полезли жуткие истории о несчастных, зацелованных Верховной до смерти. Теперь он уже не был уверен, что сделанное ему предложение – большая удача. Как бы не наоборот!

– Но кто-то же должен помочь мне накинуть плащ на плечи! – Дэлери озорно приподняла одну бровь. – К вечеру изрядно похолодало, а в хорошей компании это все же не так заметно. Пойдем, прогуляемся.

– Как вам будет угодно, моя госпожа! – поскольку все пути к бегству оказались отрезаны, Лайсу ничего не оставалось, кроме как послушно повернуться и подставить ей свой локоть. – Я всегда к вашим услугам!

– А вы отдыхайте, ребят, – кивнула на прощание Верховная онемевшим выпускникам, – пока еще есть такая возможность…

– Вот же ж… – только и смог вымолвить Холисс, провожая взглядом удаляющуюся пару.

– Ничего, я с тобой поделюсь, – поспешил утешить его Исвер, вовсе не воодушевленный перспективой в одиночку отбиваться от толпы разгоряченных поклонниц, оставшихся без предмета своего вожделения. – Думаю, тут работы на всех хватит.

Глава 4

– К чему это глупое упрямство?! – Апостол присела на краешек стола, вытирая салфеткой кровь, стекающую по подбородку президента. – Вы лишь растягиваете свою агонию. В конце концов ваше согласие – лишь пустая формальность, без которой мы вполне можем обойтись. Но так было бы проще для всех, да и ненужных жертв избежать поможет. Что за мальчишеская бравада, которую все равно никто не оценит?!

– Финист не покорился Республике, отбился от притязаний Конфедерации, – прохрипел его закованный в наручники оппонент, – и вашим божкам также не удастся поставить нас на колени!

Несмотря на то, что плененный президент представлял собой откровенно жалкое зрелище – перепачканный в известке костюм с оторванным рукавом, всклокоченные темные волосы и заляпанная кровью рубашка – в его глазах продолжал гореть немного безумный огонь отчаянной решимости, даже несмотря на то, левый глаз уже начинал заплывать.

– Приберегите свой пафос и свою принципиальность для другой аудитории! – фыркнула Апостол. – Меня вы ими не проймете. Если вам так неймется умереть с высоко поднятой головой – пожалуйста, мне без разницы. Возражать не буду. Но вы же тем самым только создаете дополнительные проблемы другим людям. Чем дольше вы тянете резину, тем больше жертв взвалите на свою совесть. Беспорядки вышли из-под контроля, и на улицах ваших городов уже льется кровь.

– Вам меня не обмануть, даже не старайтесь!

– Что мне проку вас обманывать? Мне куда проще… – Апостол прервалась, изучая высветившееся на тактическом мониторе сообщение. – Ладно, неважно. Жрица Сиарны уже прибыла, так что нам стоит поспешить, если мы хотим уладить наши дела до ее появления.

Сидевшие в соседней комнате репортеры дружно вздрогнули, когда из президентского кабинета донесся очередной вопль невыразимой боли. Как мел бледные, они почти ничем не отличались