Хроники Дебила. Свиток 1. Волшебный Меч - Чекрыгин Егор Страница 12

– Нет, – сказал я Лга’нхи. – Духи думают, что за этим отрядом может идти отряд еще больше… Намного, намного больше!

– Твои духи такие же глупые, как и ты! – весьма дерзко (по отношению к духам) ответил всезнайка Лга’нхи. – Что бы ел отряд, который даже больше этого? Видишь, как мало у них животных? – мотнул он головой в сторону гор и армии вторжения. – Они, наверное, съели всех своих животных, и когда они у них кончатся, умрут от голода! А еще больше людей… Это сколько же стад надо вести с собой? А большие братья не любят ходить большими стадами, потому что….

Он еще довольно долго читал мне лекцию о повадках больших братьев и материальном обеспечении воинских контингентов. Дубина безмозглая! Впрочем, ему и в голову не приходило, что кто-то может использовать его любимых больших братьев исключительно как ходячие консервы. Вот-вот – отбирать скот у тех, что с юга, чтобы прокормить армию! Для Лга’нхи большие братья были реально братьями. Они со своей скотиной жили душа в душу, хоть время от времени и ели теленка-другого, сопровождая это особыми церемониями, или сжирали корову или быка отбитого у вражеского племени, но это проходило по разряду военной добычи. Съесть вражеского большого брата – это большая удача и подвиг. Зато капризы своего стада частенько ставились выше человеческих желаний. И если стадо желало идти или стоять на месте – люди послушно шли или стояли вместе с ними. Для воина сбежать от прайда тигров, нападающих на стадо, было таким же немыслимым позором, как убежать от вражеских воинов, нападающих на стойбище его племени. Воин обязан биться и умереть и за тех, и за других.

А еще дурню в голову не приходит, что может быть какая-то иная пища, кроме мяса и молочных продуктов. А вот мне бы стоило об этом задуматься. Если бы эти верблюжатники были сплошь кочевниками, вряд ли бы среди них была пехота. По крайней мере, в моем мире, насколько я помню, всякие там Чингисханы наезжали на своих жертв исключительно в конном составе. Но по-любому, чтобы прокормить всю эту армию, понадобится более продуктивные способы добычи пропитания, чем унылое хождение вслед за стадом мохнатых образин с целью добычи молока и мяса. Значит, у этих верблюжатников должно быть сельское хозяйство… А это значит… «Стоп! – оборвал я сам себя. – Ты еще даже не видел армии, а уже размечтался выше крыши. Может, это отряд горцев идет торговать со степняками, и никаких таких империй и царств, которые ты уже мысленно покорил своим интеллехтом, и в помине не существует». Так что надо ждать.

Ждали мы три дня. А потом еще сутки уносили ноги. Духи не обманули, вслед за передовым отрядом шла большая армия. Не знаю, сколько их там было. Мне показалось, что они заполнили всю степь. Но я надеялся, что глаза, как обычно в таких случаях, обманывают. Еще там, у себя, читал, что в кино, при создании спецэффекта многотысячной армии, делают всего несколько сотен клонов, и они заполняют весь экран до горизонта… Впрочем, точно я это не знал. Но надеялся. Очень надеялся. Потому что мне, выросшему в многомиллионном городе и вроде бы привычному к толпе, как-то стало очень неуютно и тесно, глядя на эту до горизонта заполненную огнями костров степь. Наверное, за годы в этом мире я уже отвык от вида больших толп. А может, просто было слишком страшно – что ни говори, но армия-то была вражеская!

Одно хоть было хорошо. Лга’нхи отныне точно уверовал в то, что со мной говорят духи, и начал слушать меня, ну не сказать, чтобы беспрекословно… Но начал слушать. Видно, потому мне без проблем удалось уговорить его сдать назад в степь и обойти армию верблюжатников по широкой дуге. Впрочем, далеко в степь они особо и не рвались. Иногда верблюжья кавалерия поднималась за передовую линию холмов, но в основном шла вдоль гор, с юга на север, не удаляясь в степь дальше, чем на полсотни километров.

А потом мы нашли повозку! Вот это, я вам скажу, настоящая круть! Техника! Цивилизация! Ни чета вашему долбаному каменному веку и примитивным волокушам! Идите вы на хрен, первобытные собратья! Я развожусь с вашим миром и ухожу в новую семью. В ту, где делают вот такие вот повозки, со сплошными колесами высотой мне до плеча, сделанными из толстых досок. И нагружают их… Их нагружают… Их нагружают мешками с… Мешками с… Есть!!! Мешками с зерном!!! Каши, макароны, плюшки, пироги, торты и пирожные. Ждите, я иду к вам! И хлебушек! Настоящий белый или черняшка… свежий, только из печи, с румяной корочкой и вызывающим бурное слюноотделение ароматом, Хлеб!!! Сколько же тысяч лет я уже не ел хлеба! Только ради этой пары мешков с зерном стоило проделать это двухтысячекилометровое путешествие!

Так… уймись восторг. Что в других мешках? Хм, шерсть… Еще десяток мешков, плотно набитых хорошо мне знакомой овцебычьей шерстью…

– Лга’нхи. Как ты думаешь, что тут произошло? – спросил я у своего приятеля, едва взглянувшего (слишком много нового для его первобытного мозга) на повозку, зато тщательно изучившего следы вокруг нее и окружающую местность.

– Эту штуку притащили оттуда, – указал он рукой в сторону степи. Ну да, это я и сам понял, по тому, в какую сторону была обращена единственная оглобля повозки. – Ее тащили двое больших братьев… бычки-двухлетки, еще не заматеревшие, с мягким подшерстком, – счел он нужным поделиться со мной этой никому не интересной информацией. – А за ними гнались те, которые на этих, как ты их там называешь? Ага! Верблюдах! Четыре этих… как ты говоришь?.. Ну да, – верблюда. Тут они эту штуку и догнали. Того, кто был в повозке убили, – кивнул он на лежащий рядом с повозкой труп. – И увели больших братьев с собой. А второй еще раньше убежал в те вон кусты и прятался там за корягой до ночи, а потом…

– Какой второй? – притормозил я его вопросом. – Что, был второй?

– Да. Трус. – презрительно скривил физиономию бесстрашный воин Лга’нхи. – Убежал от боя и прятался в кустах. Молодой. Нога совсем маленькая. Да и этот тоже никого не убил… – плохой воин. Ночью второй спустился сюда, копался в повозке, а потом удрал вон туда, за холмы.

Так-так… Труп-то при жизни был явно не из степняков. И одежда непривычная, и прическа, и сам вид… какой-то не степняковый. Однако верблюжатники за ним гнались и убили. О чем это нам говорит? А говорит это нам о том, что повозочники с верблюжатниками ни разу не друзья! В разборку влезла третья сторона, и это становится еще интереснее. Судя по мешкам с овцебычачьей шерстью, они вполне могут быть горными торговцами, выменивавшими свои металлические фиговинки на шерсть… Возвращались небось из степи домой, а тут – нате здрасьте! Попытались удрать, но овцебыки рядом с верблюдами не пляшут… Они, конечно, могут бегать, но недалеко и не быстро. Так что один остался отдуваться, а второго – сынишку небось – отправил прятаться… Тот и спрятался от верблюжатников. Но от моего лепшего друга Лга’нхи и полевая мышь хрен спрячется. Хотя у пацана и фора почти в полсуток, но если указать моему дуболому след и спустить с поводка, он успеет перехватить его уже через пару часов… Главное, убедить Лга’нхи никого не убивать и не калечить. Второй такой лазейки в цивилизованный мир, боюсь, больше не представится. Если мы притащим местным повозочникам их мальчишку и назовемся его спасителями, а следовательно, их союзниками, это будет почище рекомендательного письма от В.В. Путина в районную управу какого-нибудь Муходрищенска.

– Лга’нхи, – коротко приказал я. – Фас!!! (Конечно, там были несколько другие слова, но смысл передан верно.)

Тот сорвался с места. А я лениво потрусил следом.

Глава 3

…Было ужасно жалко. Но пришлось снимать с пояса кинжал, который так удобно расположился у меня на бедре, и под пристальным взглядом двух пар глаз отдавать обратно. Глупость, конечно, полная. Мне он был куда нужнее. Да и толку даже от меня с кинжалом небось побольше бы было, чем от этого персонажа. Но что поделать, традиция! Лга’нхи такого наглого умыкания чужого имущества бы не понял. Для него же мир исключительно черно-белый. Коли не стали убивать – считай приняли в семью. А в семье чужие украшения и чужое оружие – святы и неприкасаемы… Как я только этого дуболома до сих пор терплю?