Санта-Хрякус - Пратчетт Терри Дэвид Джон Страница 13

– Кабанов? А где Бинки?

– Понятия не имею. Конечно, такое иногда случается, я говорил крысе, эти оккультные сущности, они ведь…

Сьюзен закрыла уши руками – скорее в качестве эффектного жеста, а не для того, чтобы не слышать дальнейшего.

– Я ничего не хочу знать! У меня нет дедушки!

Да, да, это факт. Неоспоримый. Дедушки нет. Надо держаться фактов…

Смерть Крыс что-то долго пищал.

– Крыса говорит, ты должна его помнить. Он высокий, не слишком упитанный, носит косу…

– Пшел! И забери с собой эту крысу!

Она взмахнула рукой и, к своему стыду и ужасу, сбила маленький скелет в балахоне прямо в пепельницу.

– ПИСК?

Ворон подцепил скелетик клювом и собрался было взлететь, но тот вдруг выхватил свою крошечную косу.

– И-ИСК ИСК ПИСК!

– Он говорит, ты еще пожалеешь.

Ворон взмахнул крыльями и вылетел в ночь.

Игорь, не говоря ни слова, закрыл окно.

– Они были ненастоящие, – поспешила заверить его Сьюзен. – Ну, то есть… ворон, скорее всего, был настоящим, но эта крыса… Не стоило ему с ней связываться.

– Потому что она ненастоящая, – понятливо кивнул Игорь.

– Вот именно! – с облегчением подтвердила Сьюзен. – Впрочем, ты, наверное, их и не видел.

– Ага, – откликнулся Игорь. – Ничего не видел.

– Сколько я должна? – спросила Сьюзен.

Игорь долго считал пальцы.

– Доллар за напитки, – наконец сообщил он. – И пять пенсов за то, что ворон, которого здесь не было, поклевал пикули.

Это была ночь перед страшдеством.

В ванной аркканцлера Модо вытер руки тряпкой и с гордостью оглядел результаты своего труда. Белоснежный фаянс, медь и бронза, сверкающие в лучах лампы.

Его немного беспокоило то, что он не все успел проверить, но господин Чудакулли сказал, что проверит сам, когда будет пользоваться, а Модо никогда не спорил с начальством. На то оно и начальство, чтобы лучше знать. Подобное положение вполне устраивало Модо. Он не вмешивался в вопросы времени и пространства, а начальство, в свою очередь, не лезло с советами к нему в теплицы. Такие отношения он называл сотрудничеством.

Особенно тщательно он надраил полы. Господин Чудакулли настоял на этом.

– Грибной гномик, ну надо ж такое придумать! – фыркнул он, в последний раз проводя тряпкой по крану. – Что за воображение у этих господ…

Где-то далеко, неслышный для всех, раздался некий шум, за которым последовал звон серебряных бубенцов.

«Динь-динь-динь».

– Вот черт! – выругался кто-то, упав в сугроб.

Не совсем подходящее выражение для самого начала жизни.

А в ночном небе сквозь пространство и время летели сани, даже не подозревая о только что зародившейся и рассерженно отряхивающейся от снега новой жизни.

– ЭТА БОРОДА МЕНЯ РАЗДРАЖАЕТ.

– А зачем тебе понадобилась борода? – раздался голос из-за мешков. – Ты же сам сколько раз говорил: люди видят только то, что хотят увидеть.

– НО НЕ ДЕТИ. ОНИ ЗАЧАСТУЮ ВИДЯТ ТО, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ НА САМОМ ДЕЛЕ.

– По крайней мере, хозяин, борода создает настроение. Держит в роли, так сказать.

– НУ А СПУСКАТЬСЯ ПО ТРУБЕ? КАКОЙ В ЭТОМ СМЫСЛ? Я МОГ БЫ ПРОЙТИ СКВОЗЬ СТЕНУ.

– Проходить сквозь стены не совсем правильно, – возразил голос из-за мешков.

– МЕНЯ ВПОЛНЕ УСТРАИВАЕТ.

– А положено по трубе. И борода, кстати, тоже положена.

Из-за мешков высунулась голова, которая, казалось, принадлежала самому древнему и непривлекательному эльфу во всей вселенной. Не спасало даже то, что ее венчала причудливая зеленая шапочка с бубенчиком.

Древний эльф помахал скрюченной рукой, в которой была зажата толстая пачка писем, написанных, как правило, карандашом на цветных листках. А еще на листках изображались кролики и плюшевые медвежата.

– Вряд ли эти бедняжки стали бы писать письма тому, что проходит сквозь стены, – сказала голова. – Кроме того, не мешало бы еще поработать над «Хо-хо-хо».

– ХО. ХО. ХО.

– Нет-нет-нет! – воскликнул Альберт. – Не хочу ни на что намекать, хозяин, но в этом восклицании должно быть больше жизни. Смех должен быть заразительным. Это… это нужно произносить так, словно писаешь ты чистым бренди, а ходишь по-большому рождественским пудингом, прошу прощения за мой клатчский.

– ПРАВДА? НО ОТКУДА ТЫ ВСЕ ЗНАЕШЬ?

– Когда-то я был молодым, сэр. Каждый год, как послушный мальчик, вешал на камин свой чулок. Чтобы там оказались игрушки. Впрочем, тогда в нем появлялись лишь сосиски да кровяная колбаса, если очень повезет. Но еще в чулке я всегда находил леденцовую свинку. Ночь перед страшдеством считается неудачной, хозяин, если ты не нажрешься как свинья. Примета такая.

Смерть посмотрел на мешки.

Это был странный, но очевидный факт: из мешков, в которых Санта-Хрякус переносил игрушки, всегда торчали плюшевый мишка, игрушечный солдатик в форме настолько яркой, что от нее рябило бы в глазах даже на дискотеке, барабан и красно-белый леденец – независимо от того, что бы там ни содержалось на самом деле. А действительное содержание оказывалось намного безвкуснее и стоило, как правило, пять долларов и девяносто девять пенсов.

Смерть загодя исследовал пару мешков. В частности, там он обнаружил: Настоящего Агатового Ниндзю со Страшно-Смертельным Захватом и фигурку капитана Моркоу, Образцово-Ночного Стражника Анк-Морпорка С Полным Боекомплектом. Причем один меч капитана Моркоу стоил столько же, сколько старая добрая деревянная кукла.

Игрушки для девочек производили не менее гнетущее впечатление. Казалось, каждой девочке хотелось получить в подарок лошадку. И почти все животные улыбались. Лошади, как считал Смерть, не должны улыбаться. Если лошадь улыбается, значит, она замышляет что-то скверное.

Он вздохнул.

Кроме того, ему приходилось решать, кто из детей вел себя хорошо, а кто – плохо. Вот раньше в этом не возникало необходимости. Хорошие, плохие – итог всегда был одним и тем же.

И тем не менее существовали правила. Иначе ничего не получится.

Кабаны подлетели к очередной трубе.

– Прибыли, – сказал Альберт. – Джеймс Пузл, восемь лет.

– ДА, ДА, ПОМНЮ ТАКОГО. В СВОЕМ ПИСЬМЕ ОН НАПИСАЛ СЛЕДУЮЩЕЕ: «Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ, ВЕДЬ ВСЕМ ИЗВЕСТНО, ТЫ – ЭТО ПАПА». НУ КОНЕЧНО, – сказал Смерть с нескрываемым сарказмом. – НЕ СОМНЕВАЮСЬ, ЕГО ДРАЖАЙШИЙ ПАПЕНЬКА ТОЛЬКО И МЕЧТАЕТ О ТОМ, КАК БЫ ОБОДРАТЬ ВСЕ ЛОКТИ В ДВЕНАДЦАТИФУТОВОЙ УЗКОЙ И ГРЯЗНОЙ КАМИННОЙ ТРУБЕ. ОСТАВЛЮ-КА Я ПОБОЛЬШЕ САЖИ НА ТАМОШНЕМ КОВРЕ.

– Правильно, сэр. Отличная идея. Кстати говоря, пора спускаться.

– А ЕСЛИ Я НИЧЕГО ЕМУ НЕ ПОДАРЮ В КАЧЕСТВЕ НАКАЗАНИЯ ЗА НЕВЕРИЕ?

– Да, но что это докажет?

Смерть вздохнул.

– ПОЛАГАЮ, ТЫ ПРАВ.

– Список проверил?

– ДА. ДВАЖДЫ. НАДЕЮСЬ, ЭТОГО ДОСТАТОЧНО?

– Определенно.

– ЧЕСТНО ГОВОРЯ, НЕ ВИЖУ В ЭТОМ НИКАКОГО СМЫСЛА. НАПРИМЕР, КАК Я МОГУ ОПРЕДЕЛИТЬ, ХОРОШО ИЛИ ПЛОХО ОН СЕБЯ ВЕЛ?

– Ну… не знаю… наверное, надо посмотреть, аккуратно ли он повесил одежду и всякое такое…

– А ЕСЛИ ОН ВЕЛ СЕБЯ ХОРОШО, Я ДОЛЖЕН ПОДАРИТЬ ЕМУ КЛАТЧСКУЮ БОЕВУЮ КОЛЕСНИЦУ С НАСТОЯЩИМИ ВРАЩАЮЩИМИСЯ ЛЕЗВИЯМИ?

– Да.

– А ЕСЛИ ОН ВЕЛ СЕБЯ ПЛОХО?

Альберт задумчиво почесал за ухом.

– Когда я был маленьким, те дети, что вели себя плохо, вместо подарка получали мешок костей. Как это ни поразительно, но к концу года все детишки начинали вести себя как пай-мальчики. Или девочки.

– НИЧЕГО СЕБЕ. А СЕЙЧАС?

Альберт поднес пакет к уху и пошуршал им.

– Похоже на носки, – сообщил он.

– НОСКИ?

– Или шерстяную жилетку.

– ТАК ЕМУ И НАДО. ЕСЛИ Я ВПРАВЕ ВЫСКАЗЫВАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ…

Альберт посмотрел на заснеженные крыши и вздохнул. Как все нелепо. Он помогал, потому что, ну… Смерть все-таки его хозяин. Что тут еще скажешь? Если бы у его хозяина было сердце, оно находилось бы на нужном месте. Однако ж…

– Хозяин, ты уверен, что нам нужно этим всем заниматься?