Урсула Ле Гуин - Морская дорога Страница 14

     Молодая пара, мужчина и женщина, промелькнула мимо Уоррена; оба неслись, как олени. И он потрусил за ними. Двойные отпечатки их ног на песке указывали, что шаг у них в два раза шире, чем у него. Чем дальше он убегал от мотеля, тем реже попадались "старшие".

     Когда он находился на полпути к большой скале, замыкавшей пляж с юга, кругом не было уже почти ни души, если не считать той молодой пары, которая теперь пронеслась обратно, даже не посмотрев в его сторону и о чем-то заинтересованно беседуя; он с завистью заметил, что они оба ни чуточки не запыхались.

     До скалы оказалось неблизко, но он добежал. Там он перевел дыхание, посидев на черном валуне возле небольшого озерца воды, оставшегося после прилива, и медленно потрусил обратно. Никакой необходимости насиловать себя не было. Пляж был теперь совершенно пуст, будто только что создан - создан для него одного, для первого человека на земле. И он был преисполнен благодарности.

     В номере Уоррен принял душ и отправился на поиски места, где можно было бы приятно позавтракать.

     "Приморский гриль-бар", принадлежавший некоему Тому, показался ему вполне подходящим местечком: скатерки в красную клетку, пышногрудые официантки...

     - Ваша группа в саду, на веранде, сэр, - сообщила светловолосая толстушка и подала ему меню.

     - Я не с ними, - сказал Уоррен, неожиданно вспыхнув от раздражения.

     - А, тогда сюда, пожалуйста, - сказала девица, но каким-то совершенно незаинтересованным тоном, и это почему-то задело Уоррена. Она усадила его за столик у окна, откуда был виден весь клэтсэндский пляж.

     По мере того как те, что сидели в саду, стали уходить - парами и группами - и собираться толпой перед заведением Тома, Уоррену стало казаться, что весь Клэтсэнд населен исключительно путешествующим старичьем; естественно, думал он, здешние маленькие общины круглый год обслуживают в основном пенсионеров, да и среди местного населения пенсионеров немало; Думая о налоговой демографии, он с огромным облегчением заметил проходившую мимо молодую женщину с двумя ребятишками. Потом еще одну пару -'не то чтобы очень молодую, но и совсем не старую. И целая стая собак - крупных, веселых, свободных пляжных собак - пробежала мимо, то и дело останавливаясь, чтобы вежливо поприветствовать стариков.

     Меню было "специально для лиц старшего возраста": один кусочек бекона или колбасы, одно лишенное холестерина яичко, пшеничный тостик, намазанный чем-то малокалорийным, и сливы.

     Уоррен заказал два таких, слишком легких завтрака и еще "жаркое по-домашнему". Кофе представлял собой теплую коричневую, чуть горьковатую водичку, но еда была хороша - горячая и сочная.

     "Я с утра немного поработаю, а полдень проведу на пляже", - сказал себе Уоррен. Он любил знать, что именно будет делать даже в ближайшие часы; всегда тщательно прокапывал знакомую колею даже и на один день вперед. Быстрым шагом и вполне довольный собой, он вернулся в "Белую чайку". Бархатцы и ноготки так и сияли.

     - Приветствую вас! Какой чудесный денек сегодня!

     Уоррен попытался определить, из какого штата родом этот импозантный старик с широкими скулами и крупной лысой головой, коричневой от загара. Потом до него дошло, что это и есть пресловутый Уэйн, любитель ловли форели.

     - Здравствуйте! - откликнулся он. И чуть не прибавил: "Что, на рыбалку собрались?" - но решил промолчать. Разговор на эту тему, конечно, порадовал бы старика, но Уоррену не хотелось - он и сам как следует не мог понять почему - смешиваться с этим старичьем.

     У себя в номере он почитал отчет, сделав кое-какие пометки, и набросал одно деловое предложение. Хотя в комнате было раздражающе темновато, работа спорилась; все здесь почему-то получалось очень легко, ничто его не отвлекало, и Уоррен вдруг обнаружил, что уже час дня. Он проработал слишком долго, увлекся и пропустил привычное время ланча. Он вдруг почувствовал страшный голод и снова пошел в город, прошелся по главной улице вверх, потом спустился по другой ее стороне на три квартала вниз, оценивая коммерческое великолепие залитых солнцем и исхлестанных солеными морскими ветрами магазинов и одноэтажных жилых домов, крытых серым гонтом. Никаких неоновых огней, никаких лотков с "хот-догами" и прочей "фастфуд". У них здесь очень неглупый городской совет, подумал Уоррен. И проводит весьма определенную политику. "Обеды у Эдны Дори" - вывеска выглядела вполне привлекательно; ему захотелось зайти "к Эдне" и как следует поесть, но сперва он все-таки заглянул в окно. Зал был почти пуст, лишь один столик занимала супружеская пара с малышом. Никаких седых и лысых голов. Да и столиков там было всего шесть. Уоррен вошел. Женщина, удивительно напоминающая кусок бревна, на который зачем-то напялили коротенькое платьице и фартучек, поздоровалась с ним, выглянув из кухни, и суховатым тоном объяснила:

     - А у вашей группы, сэр, ланч в дансинге "Песчаная лиманда".

     - Я не имею ни малейшего отношения ни к какой группе, - также сухо сообщил он.

     - Ой, простите! - обрадовалась она. - Я просто подумала... Ну, в общем, садитесь, где понравится. - И она исчезла в кухне. Уоррен сел.

     Морской язык был как следует обвалян в сухарях и отлично обжарен в большом количестве масла. Уоррен чувствовал, что в дансинге "Песчаная лиманда" он в лучшем случае получил бы лишь небольшой кусочек морского языка, СЛЕГКА обжаренного в МАЛОКАЛОРИЙНОМ масле.

     После вкусного и сытного ланча он решил немного побродить по городу, вновь чувствуя себя совершенно счастливым. Он останавливался почти у каждой витрины и рассматривал сувениры. Он решил, что потом специально зайдет в один из этих магазинчиков и купит пепельницу в форме замка из песка - для Деби. Она ведь все еще курит, хоть и не в офисе, конечно. Потом Уоррен принялся весело раздумывать, не купить ли ему один из тех маленьких домиков, что виднелись к востоку от центральной улицы и выглядели такими тихими и безмятежными в заросших сорняками садиках за серыми изгородями из штакетника; на их серебристых от старости крышах играло солнце. Это, конечно, не совсем то, что цивилизованный Джирард, но и в таком захолустье есть своя прелесть и благородство. "А у меня дом в Клэтсэнде - это было бы интересное заявление!

     Независимое. Это была бы моя марка, - подумал он, - свидетельство моей индивидуальности. Того, что я не хожу вместе с остальным стадом!"

     Бродя по улочкам, Уоррен вдруг обнаружил, что ему придется пересечь странную болотистую пустошь и пройти по опушке леса из черноствольных, тяжело накренившихся деревьев, чтобы снова попасть на пляж.

     Здесь, к югу от основной части города, дюны были гораздо выше. Уоррен взобрался на одну из них, и башмаки его тут же наполнились песком. Он вышел на берег в том месте, которое было ему уже знакомо - чуть выше широкого плавного изгиба, откуда хорошо была видна большая скала на южном конце пляжа и высокий зеленый мыс на северном. Старики пестрыми точками рассыпались по пляжу; в шортах и купальных костюмах они бродили по мелководью, загорали на песке, играли в волейбол.

     Он выбрал себе ложбинку в дюнах, откуда ему был виден только океан, но не пляж. Крики и смех, доносившиеся издалека, заглушал глухой рокот волн. В дюнах было, пожалуй, жарковато, хотя и туда залетал морской ветерок, качая травы, очень похожие на перья неведомых птиц. Минут через двадцать Уоррен понял, что либо он получит солнечный удар, либо ему нужно раздобыть где-то шляпу с широкими полями.

     Еще проходя по городу, он заметил на Еловой улице небольшую аптеку. Он снова вскарабкался на дюны, перебрался через них и пошел по широкой песчаной дороге, шедшей меж дюнами и передним рядом домов.

     Наверное, дома, выходящие прямо на пляж, пользуются здесь наибольшим спросом, и даже в таком городишке цена будет приличной. Хотя это очень неплохое вложение капитала, особенно теперь, когда калифорнийцы один за другим скупают участки на южном побережье. Уоррену и в самом деле приглянулись некоторые домики, стоявшие вдоль песчаной дороги, и все же это были такие дома, которые обычно способны купить себе лишь самые обычные небогатые пенсионеры. Да, это не слишком подходящее соседство...

     Зато девушка за кассой в небольшой аптеке, где продавались также сувениры, открытки и дешевые конфеты, была хороша необычайно: темные глаза, рыжие волосы... Она вся будто светилась! Она ничего ему не сказала, но он все время ощущал ее присутствие, пока выискивал в груде весьма неказистых махровых купальных шапочек и панам с широкими полями что-нибудь подходящее, а потом слонялся вдоль полок и стеллажей и читал о защитных свойствах кремов от загара, то и дело поглядывая на нее. Когда же наконец он понес выбранные товары к кассе, она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. На кармашке у девушки была прикреплена пластиковая черная табличка с ее именем: Ирма.