Александр Карпенко - Грань креста Страница 14

— Да бабьи сказки это все! Болтают невесть что! Работают люди и работают, никому не мешают. Если она вообще существует, эта Потерянная подстанция. Кто ее видел?

— Ох, молодежь… — покачал головой Рой, нацедил себе выпивки из бочонка и стал прихлебывать мелкими глотками, будто не спирт это был, а молоко.

Он поднял со стола хлебную корочку, пожевал неспешно.

— А знаешь ли ты, попрыгунчик, что стряслось с девятой подстанцией? Почему у нас никто с нее не работает и не работал никогда?

— Что-то припоминаю… Там вроде пожар был, да?

— Нет, взрыв, — подсказал кто-то, — там у них кислород, что ли, жахнул. Наверное, кто-нибудь из шоферов маслеными руками за вентиль схватился.

— Ага, и взрыв был, и пожар был. Да только не с кислорода.

Народ наперебой загомонил, требуя от Роя подробностей.

— Во, насели! Что, как дети малые, без страшной сказочки на ночь уснуть не можете? Ну ладно, слушайте. Вы небось думаете, что, кроме тринадцатой, все либо разбежались, когда собирали народ на Центр, либо крылышки сложили и ждали, что начальство скажет?

Ошибаетесь. Была еще девятая. Они по рации объявили об отделении от Центра и о том, что дальше намерены работать самостоятельно. Потом отключили связь и на запросы отвечать перестали. Администрация туда ездила — ее и на порог не пустили. Позакрылись, забаррикадировались. К ним на подмогу ли, для моральной ли поддержки еще пара машин с тринадцатой подъехала. Ни на какие переговоры не идут. Свой сектор сами обслуживать будем — и баста! В народишке брожение началось. Многие открыто заявили, что не худо было бы рассмотреть вопрос о замене руководства на Центре. Несколько бригад окольными путями ухитрились пробраться к девятой. Их приняли. В общем, раскол и развал. Вызова на наколке копятся, диспетчеры охрипли, телефоны добела раскалились. Персонал выезжает через пень-колоду Зато митингуют круглосуточно.

Что, вы думаете, сделала администрация? Созвонилась, договорилась, согласовала? Ничего подобного. Штурмовой вертолет «Касатка» знаете? Это такая дура размером с товарный вагон. Со всех сторон бронированная, а ракет и артиллерии как на добром крейсере. Ежели над тобой «Касатка» в чистом поле зависнет, можешь не стыдиться ни грамма, что в штаны навалил.

Вот повечеру две такие штуковины из зоны боевых действий поднялись — и прямиком к мятежной подстанции. Никаких переговоров больше не вели. Сделали круг, выпустили ракеты — один по корпусу, другой по гаражу. Со второго круга из пушек прочесали развалины. Потом приземлились, высадили десант. Он выживших «зачистил». Вот и все. Была девятая — нет девятой, только кучка кирпича осталась.

— Ты так рассказываешь, как будто своими глазами все видел!

— А я и видел.

— Ты что ж, Рой, хочешь нам сказать; что в это время на подстанции находился?

— Нет. Я находился в десантном подразделении. Нас там было двое медиков. На случай, если девятая окажет сопротивление и появятся раненые. Только некому там сопротивляться оказалось. Так мы в основном проверяли, чтобы никто случайно не выжил.

— Как проверяли?

— А обыкновенно. Ножичком. — Рой вразвалочку подошел к бочонку, зачерпнул новую порцию спирта и так же не спеша продолжил прихлебывать его из кружки.

На какое-то время вокруг него образовался как бы вакуум. Вдруг кого-то, во имя собственного спокойствия никак не желавшего верить рассказу, осенило.

— Ну и трепло же ты, Рой, — объявил тот с облегчением, — какие вертолеты у местного населения? Они только у нелюдей есть, да у нас два. Но наши не боевые.

— Верно. У населения вертолетов нет и отроду не было.

— Так что же, ты хочешь сказать, что наша администрация с нелюдями сговорилась?

— А кто такие «нелюди»? — вопросом на вопрос ответил Рой. Никто не отозвался. Рой криво усмехнулся и продолжил: — Простота, сынок, она хуже воровства. Ты небось думаешь, что население героически борется с нелюдями-захватчиками, а мы ему помогаем?

— А разве нет?

— Нет. Это мы воюем с населением.

— Как?

— Просто. Кто с вертолетом, кто с пулеметом, а кто со шприцем. Только войну эту мы проигрываем, если уже не проиграли.

Метким броском Рой отправил опустевшую кружку на столик и направился к выходу. На пороге задержался на секунду.

— Что я тогда понимал, пацан сопливый! Погоны еще на плечах не обмялись, думал — царь и бог, десантничек вшивый. Знай то, что сейчас знаю, лучше б сгорел с девятой подстанцией вместе! — И удалился, четко повернувшись через левое плечо.

Я забрел в теплое зловоние ночлежки, спотыкаясь о края топчанов. Динамик селектора зашипел гремучей змеей, собираясь сказать кому-то пакость. Я громко взмолился: «Только не меня». Динамик послушно изрек другую фамилию. Обрадованно благословляя Господа Бога и диспетчерскую, я завернулся в чье-то драное байковое одеяло и провалился в сон.

…Девочки накрывают свежей скатертью стол в саду, дурачась, перетягивают ее с одной стороны на другую. Сын терпеливо дожидается рядом с вазой в руках. Жена, наклонившись над клумбой, легкими движениями срезает огромные яркие гладиолусы для букета. Собаки резвятся на лужайке, играя золотыми монетками осенней листвы. В теплом небе плывут неведомо куда тонкие прозрачные паутинки…

Из призрачного счастья сна меня вырвал оглушительный вопль селектора:

— Немедленно покинуть территорию «Скорой помощи»!!!

Станция наполнилась шумом и топотом. Народ, похватав пожитки, ссыпался из спален на улицу, сталкиваясь сонными головами и наступая друг другу на ноги. Столпились во дворе, ежась от ночной свежести. Переглядывались, не понимая, что стряслось. Признаков пожара или землетрясения вроде бы не наблюдалось.

В дверях возник давящийся от смеха старший врач.

— Ребята, тревога ложная. Тут какой-то дурак к нам за ограду забрел, а Лизавета спросонок не ту кнопку на селекторе нажала.

Действительно, в углу двора обнаружился лядащий мужичонка в стеганом колпаке. Он переминался с ноги на ногу, держа в поводу скучное животное, сильно смахивавшее на тапира в последнем градусе кахексии. Во рту скотины-дистрофика торчал цветок, выдернутый из ближайшей клумбы.

— Тебе что здесь надо? — набросились озверелые сотрудники на незваного гостя.

— Да я чего… Заблукал я, дорогу хотел спросить…

Мужичка выкинули за ворота, слегка поколотив предварительно, чтоб не мешал добрым людям спать. Горемыка подобрал из пыли колпак, взгромоздился на свою четвероногую скелетину и канул в ночь, потирая ушибленные бока и тоскливо вопрошая:

— Куда же задевалась эта проклятая станция «Скорой помощи»?

Я высмолил сигаретку, потряс ушами и побрел наверх досыпать.

Глава десятая

О, чудо! До утра нас не трогали. После коротких эпизодов дремоты на тряских носилках вездехода жесткий топчан и замызганное одеяло базы казались сказочной роскошью. Кружка крепкого чая окончательно разогнала легкую муть в голове. Павел Юрьевич выпустил несколько аккуратных колец дыма, нанизал их с ловкостью профессионального фокусника на последовавшую затем тонкую струйку, произвел беглый осмотр моей внешности.

— Свеж и готов к трудовым подвигам, — удовлетворенно заключил он, виден солидный стаж. А то тут некоторые штатские с утра пораньше пытались к доктору-опохметологу на прием записаться, хе-хе. Все на линии уже, однако. Ну, ты цигарку-то из кармана не тяни, не тяни. Давай-ка бегом на пятиминутку.

На родной станции, оставшейся теперь невесть где, любили разгадывать кроссворды. На столе в курилке расстилалась очередная газета, и все оказавшиеся рядом подбирали вперегонки нужные слова. Однажды кроссворд оказался юмористическим, шуточным. Записывающий нашел следующий вопрос и зачитал: «Битый час». Все присутствующие не задумываясь хором заорали:

— Пятиминутка!

Отчет старшего врача повисал в спертом воздухе конференц-зала почти осязаемым жужжанием:

— Всего по району выполнено… Перевозок…. Родов…. Задержек выезда по вине автотранспорта…

Начальство с умным видом помечало что-то в блокноте. Сотрудники дремали, отписывали карточки, читали лежащие на коленях романы. Кто-то тайком жевал прихваченный с собой бутерброд, прячась за спиной впереди-сидящего. О, что-то по делу:

— Взяв больного в машину, доктор Селли произвел стандартный набор мероприятий по борьбе с шоком, включая местное и общее обезболивание. Однако следует учитывать, что физиология этих существ значительно отличается от человеческой и действие наших лекарств на них подчас парадоксально. Таким образом, применение анальгетиков могло принести непоправимый вред…

Стоявший у всех на виду доктор Селли переминался с ноги на ногу, предчувствуя грядущее вынесение выговора.

— …помнить о заповеди великого Гиппократа: «Primo no noceri». И безусловно, администрация сделает соответствующие выводы в отношении упомянутого Селли. Вниманию психбригад! Кстати, почему доктор Рат считает для себя возможным не посещать утренние конференции?! — Гневный начальственный взгляд в мою сторону, явно в ожидании объяснений.